Гардемарины подводного плавания.
Шрифт:
Близоруко щурясь, поражённая бесцеремонным предложением, Фатеева замерла, потеряв дар речи.
Не менее озадаченный тишиной и молчанием товарища, Володя, повернув голову, ещё успел спросить: - Ну то как, пошли… - и обмер по причине увиденной картины уже наяву!
Антон, выйдя на площадку трапа ещё успел заметить, как за Фатеевой захлопнулась дверь кафедры и, мелькнувшие каблуки «гадов», убегающего в другом конце коридора, Володи.
Повременив, он всё же зашёл на кафедру, покрасневшая Фатеева расхохоталась, взяла журнал, против фамилий Антона и Володи вывела «зачтено» и расписалась.
Освободившаяся от снега стараниями весны центральная
Если говорить о весе и значении изучаемых наук, то нужно сказать, что в недалёком прошлом, строевая подготовка в Военно-Морском флоте находила место в числе второстепенных дисциплин.
Наш уважаемый, выдающийся полководец маршал Советского Союза, в то время Министр Обороны Жуков Г.К., Флот не то, чтобы не любил – он просто не хотел, именно, не хотел уяснить возрастающее значение и место Флота в Вооружённых Силах страны. По разумению Маршала, для «отрезвления» и приведения «в чувство», зарвавшегося и «разболтанного» рода Вооружённых Сил нужно и должно «напустить» на ВМФ дисциплинирующую панацею в виде муштры – основного содержания строевой подготовки. Посему строевую подготовку он провозгласил превалирующей дисциплиной обучения будущих офицеров Армии и Флота.
В это время для курсанта весь божий свет сосредотачивался в рамках дисциплины просвета, образованного высотой поднятого «гада», в строевом шаге его владельца. Преподаватели кафедры строевой подготовки деловито бегали под ногами курсантов с линейкой в руках, измеряли высоту этого просвета, добиваясь высочайше утверждённого стандарта: не больше и не меньше!
Военморы понимали, что у Кремлёвского курсанта чётко печатающий шаг и высота поднятого носка сапог являются основой его достояния, но для вождения кораблей по морям и океанам нужны не ноги, а голова – голова умная и соображающая. Если все знания в эту голову будут вкладываться исходя из стандарта «просвета», то вместо толкового, грамотного, инициативно мыслящего морского офицера на выходе получим оловянного солдатика.
Размышления по этому поводу были совсем заглушены с назначением на должность заместителя начальника училища по строевой части Героя Советского Союза полковника Катанова. Заслуженный герой войны умел мастерски вести в бой свой батальон и побеждать врага. Но вот обучать курсантов был абсолютно не приспособлен. «- Не царское это дело!» - можно было сказать, оценивая его роль в ситуации.
С появлением Катанова в училище команды: «Ать-два!», «Ать-два!», стук взлетающих к плечу карабинов, гром отбивающих такт барабанов преследовали курсантов постоянно, а ночью во сне их ноги, судорожно вскидываясь, тянули носок.
На строевых занятиях новый заместитель начальника училища лично обходил строи, прицеливался в линии шеренг курсантов и делал замечания.
– А почему «маленькие шинелки», - так он называл матросские бушлаты – не подпоясаны ремнями? – Дайте команду устранить замечание! – обращался он к командирам подразделений.
Курсанты снимали ремни с брюк и подпоясывали ими свои бушлаты.
– Вот теперь другое дело! Смирно! Строевым… шагом! Марш! – командовал он.
Курсанты подхватывали, свои освобождённые от ремней, сползающие штаны, и, выполняя команду, двигались вперёд.
– Это, что за шаг, кто мне скажет!? – недовольно вопрошал он.
– Штаны слетают, - внутренним голосом гудел Валера, продолжая движение.
– Стой! – наконец звучала команда.
– Почему разговариваете в строю? – продолжал выяснять полковник. – Кто сказал «слетают штаны».
Совсем сбитые с толку курсанты в строю молчали. На выручку подбегал командир роты и в стороне тихо что-то объяснял недовольному начальнику. Затем по команде курсанты бежали в баталерку, хватали хлопчатобумажные брючные ремни и, подпоясанные ими, продолжали муштру.
При училищном дворе, откормленные щедрыми подачками доброхотов, миролюбивой стайкой жили несколько собак. Они удивлённо таращили глаза на марширующих бес толку курсантов, чинно и тихо сидели по облюбованным углам. Катанов продолжал выискивать недостатки в строевой выправке ребят и, увлёкшись, громко «распекал» очередную жертву своей требовательности. Собаки не выдержали такого издевательства над своими благодетелями и, громко рыча, кинулись на обидчика. Полковник попятился соображая, что ему делать далее. В дополнение ко всему, на подмогу собратам выскочил сам вожак – здоровенный, лохматый псина и вцепился в полковничий сапог.
Неустрашимый в боях, не раз под пулями заглядывающий в глаза смерти, мужественный офицер дрогнул и «дал дёру» в открытые двери парадного входа в училище. Оттуда он сгоряча приказал: - Собак убрать! Расстрелять их!
Курсанты отловили своих защитников и без шума выдворили их за пределы входных ворот училища. Совсем уж тайно они раздобыли маленького симпатичного цуцика. Его накормили и рано утром, с табличкой на собачьей грудке с надписью: «Всех не перестреляешь!» аккуратной ленточкой закрепили на ручке входной двери кабинета строгого начальника.
Антон так и не узнал, как разворачивались события далее: собачку курсанты больше не увидели, не показывался на плацу и сам полковник.
Эхо более крупных событий, происходящих в огромной стране, достигнув стен училища, неминуемо затрагивало и, как в волшебном зеркале отображало его воздействие на общий уклад, так и отдельные картинки эпизодов курсантской жизни. Антон не мог дать полную оценку судьбоносных поступков людей, стоящих у вершин власти государства. Он только учился и, как песчинка, подхваченная результативным ветром политики этих людей, составляя единое целое с мириадами себе подобных, начинал понимать, что именно они являются исходным материалом постройки здания общественных отношений государства.
Правда, многое…, уж очень многое зависело, именно, от государственных деятелей стоящих у власти и «ветров», исходящих от них: ветра созидания или разрушения; ветра сбывшихся надежд или горьких разочарований; ветра войн, насилия или живительного взаимопонимания равноправного и свободного народа.
Независимо от режима правления, на всех этапах обозримого историей развития общества людей, вершин пирамиды власти достигали отдельные его личности при помощи силы.
Вся остальная мишура, сопровождающая развитие и становление государств и общественных отношений людей, служила ширмой в виде законов и закономерностей. Знание и провозглашение их позволяло отдельным кланам, группам и командам любого окраса грабить народ, незаконно пользоваться плодами его труда. Критический разбаланс в распределении материальных благ и ценностей, осознанный вконец обнищавшим обществом, заставлял его народ сметать властвующих тиранов, выдвигать и избирать на свою голову новых господ и правителя. Пришедшие к власти господа, с пользой для себя, периодически изобретали и «совершенствовали» на свой лад правила и теорию режима правления.