Гарики предпоследние. Штрихи к портрету

Губерман Игорь Миронович

*

Я попадал моим ключом в такие скважины случайные, что нынче знаю, что почем, и мысли все мои — печальные.

*

Угрюмо думал я сегодня, что в нашей тьме, грызне, предательстве вся милость высшая Господня — в Его безликом невмешательстве.

*

В мире все расписано по нотам, гаммы эти вовсе не сложны: служат мысли умных идиотам, ибо

только им они нужны.

*

Когда меня от гибели на дне лишь тонкая удерживала нить, мгновение подмигивало мне, зовя его забавность оценить.

*

Что суета течет впустую, нам не обидно и не жалко, активность нашу холостую огонь бенгальский греет жарко.

*

Затем лишь я друзей бы попросил хоть капельку здоровья уберечь, чтоб дольше у души достало сил на радость от нечастых наших встреч.

*

В небесной синей райской выси меня тоска бы съела — в ней метать нельзя и скучно бисер ввиду отсутствия свиней.

*

Течет покоя зыбь текучая, и тишь да гладь отсель досель; идиотизм благополучия неописуем, как кисель.

*

Мы спорим, низвергаем и бунтуем в запале сокрушенья и борения, а после остываем и бинтуем ожоги от душевного горения.

*

Доволен я житьем-бытьем, покоем счастлив эфемерным, и все вокруг идет путем, хотя, по-моему, неверным.

*

Кто отрешен и отчужден от суеты с ее кипением, зато сполна вознагражден живой души негромким пением.

*

Давно уже домашен мой ночлег, лучусь, покуда тлеет уголек, и часто, недалекий человек, от истины бываю недалек.

*

Сонливый облик обормота предъявит Божьему суду моя высокая дремота, надменно чуждая труду.

*

В одинокую дудочку дуя, слаб душою и выпить непрочь, ни от Бога подачек не жду я, ни Ему я не в силах помочь.

*

Моя уже хроническая праздность, владычица души моей и тела, корнями утекает в безобразность того, что сотворяют люди дела.

*

Излишних сведений кирпич меня не тянет в каждый спор, но жажда истину постичь меня сусанит до сих пор.

*

Чтобы глубоким мыслителем слыть

у наивных людей, быть надо краном-смесителем нескольких крайних идей.

*

Я стал отшельник, быт мой чист и дышит воздухом интимности, и жалко мне врагов моих, беднягам хочется взаимности.

*

Век живу я то в конфузе, то в контузии — от азарта, от надежды, от иллюзии; чуть очухиваюсь — верен, как и прежде, я иллюзии, азарту и надежде.

*

Проснувшись в неосознанной тревоге, я воду пью, рассеянно курю, и вовсе я не думаю о Боге, но с кем-то безусловно говорю.

*

Был я слеп, опрометчив, решителен, скор и падок на дело и слово; стыд за прошлое мне утешителен и для глупостей новых основа.

*

Я давно уже заметил, насколько человек умом и духом непрочен, полагаться на себя можно только, да и то, если признаться, не очень.

*

Из лени, безделья и праздности, где корни порока гнездятся, рождаются разные разности, а в частности — песни родятся.

*

Нигде, по сути, не был я изгой, поскольку был не лучше и не хуже, а то, что я существенно другой, узналось изнутри, а не снаружи.

*

Человек, обретающий зрелость, знака свыше не ждет и не просит; только личной анархии смелость в Божий хаос порядок привносит.

*

Жду я мыслей, как мух ожидает паук, — так они бы мне в дело сгодились! А вчера две глубоких явились мне вдруг — очевидно, они заблудились.

*

Сухой букет желаний — вот утрата из частых по житейскому течению. Я столького всего хотел когда-то! А ныне — очень рад неполучению.

*

Я не лучшие, а все потратил годы на блаженное бездельное томление, был послушен я велению природы, ибо лень моя — природное явление.

*

Творец упрямо гнет эксперимент, весь мир деля на лагерь и бардак, и бедствует в борделе импотент, а в лагере блаженствует мудак.

*

Я книжный червь и пьяный враль, а в мире празднуют верховность широкоплечая мораль и мускулистая духовность.