Гармонист
Шрифт:
Когда остальные работавшие с Покойником узнали, что Силантий перешел на работу в другой забой и вступил в хорошую бригаду, они разразились сочной руганью. Покойник успокоил их:
— Пущай, тово... сволочь уходит. Обойдемся...
На место Силантия десятник прислал другого крепильщика. Но он оказался хуже Силантия, менее опытный, неповоротливый и ленивый.
Никона уход Силантия обеспокоил. Он понял, что без хорошего крепильщика и так низкая выработка у них падет еще ниже. И он поделился своими опасениями с Покойником.
— Ладно... — махнул тот рукой. — Хуже тово... не будет.
Но Никона это не успокоило. За последнюю пятидневку подсчитал он свой заработок и увидел, что дела плохи. Получка была маленькая, а выпивки с Покойником стоили денег. И еще заметил Никон, что в последнее время за водку приходится платить только ему одному. Покойник и Степанида, выходит, пили на его, Никона, счет. Это обидело Никона. Что же это такое? Значит, они его считают дурачком! Ну, ладно же!
Он улучил подходящее время и, когда Покойник по-обычному, накануне выходного дня напомнил:
— Заявляйся, тово... Степанида...
Он хмуро предупредил:
— У меня нонче денег нету...
— Нету? — недоверчиво переспросил Покойник. — Как же, тово... нету?
— Получка маленькая была...
— Худо... тово... — покачал головою Покойник.
Никон вспылил:
— Неужто все мне да мне выставлять?! Я уж сколькой раз покупал вино! Отчего я должен?.. Оба гуляем...
Покойник исподлобья поглядел на Никона, потемнел и сплюнул:
— Сволочь ты, тово...
На мгновенье Никон смешался. Но быстро придя в себя, заносчиво крикнул:
— А у меня денег мало оттого, что с вами, с этакими много ли наработаешь?.. Хуже всех выработка!
— Сволочь ты, тово... — мрачно повторил Покойник. — Бить тебя бы, тово..
И он ушел от Никона, неуклюжий, угрюмый и злой.
В досаде и на Покойника и почему-то и на себя самого Никон побрел в этот вечер одиноко в свой барак. А на дороге досаду эту еще усилил встретившийся Силантий. Тот остановил Никона и дружелюбно посоветовал:
— Развяжись ты, Старухин, с этой шайкой. Никакого добра оттого не будет, если с ними вожжаться дальше будешь... Вот я ушел, и легше мне. Коло хороших ребят устроился я...
— Я с ими не связан... — пробормотал Никон и поспешил отойти от Силантия.
14
Настали неуютные и тяжелые дни для Никона. Покойник стал придираться к нему на каждом шагу. Забойщик вдруг забеспокоился о работе, о ее качестве. Он частенько, откидывая в сторону кайлу, подходил к Никону, заглядывал в вагонетку и, найдя там породу, разражался яростной бранью. Никон понимал, что Покойник делает это только затем, чтобы досадить ему, чтобы выместить на нем злобу. Но спорить с забойщиком было бесполезно, тем более, что работа у Никона по-прежнему была небрежная и плохая.
Однажды Покойник раскричался на него при десятнике и при технике, зашедших в забой, чтобы проверить работу. Десятник взглянул на Никона, осмотрел уголь, который он накидал в вагонетку, покрутил головой.
— Что же это ты, товарищ, делаешь? — с упреком обратился он к нему. — Нарочно ты, что ли? Ведь у тебя не менее четверти породы!
Покойник, поглядывая на Никона сбоку, кивнул десятнику:
— У его, тово... завсегда так... Неспособный, тово.
Техник спросил фамилию Никона и записал ее.
— Пошли вы к чорту! — разбушевался Никон, когда десятник и техник ушли из забоя. — Я, что ли, хуже тут кого работаю? Почему на меня понесли?! Так разве по-сволочному можно?..
— Не лайся, тово... — обрезал его Покойник. А остальные промолчали.
— Как тут не лаяться!?. — рванулся Никон к вагонетке, и в голосе его звучала жалоба.
После этого в раскомандировочной во время короткого собрания Никон с тоскою и озлоблением услыхал свою фамилию.
— Прогульщики и лодыри, товарищи, — сказал предшахтком, — не только что мало работают, они работают притом и очень плохо. К примеру, в двадцать седьмом забое есть молодой рабочий Старухин, так он что делает? Он вместо угля в вагонетки породу буровит! Это ведь прямой вред!..
Никон сжался и воровато оглянулся кругом. На него поглядывали неодобрительно и с насмешкой. Он опустил глаза, и опустил их еще ниже, когда встретил знакомый взгляд: впереди стоял Зонов и глядел на него в упор.
Когда Никон попытался спрятаться за спины шахтеров, Зонов быстро прошел за ним и положил ему на плечо тяжелую руку.
— Все не можешь за ум приняться? бузишь?
— Ничего подобного...
— Чего отвертываешься? Разве не известно про тебя все? Вот ты совсем мальчишка еще, а уж в летунах побывал, и лодырь, и с пьянкой знаком... Куда это годится! Безобразие!..
— Не кричи на меня!.. — стараясь под грубой отчаянностью скрыть смущенье, проговорил Никон. — Какое тебе дело?
— Дурак! — незлобиво покачал головой Зонов. — Да мне дело-то не до тебя, а до того, что ты звание пролетария, рабочего гадишь!.. Тебе поправляться надо... Ты в пятом бараке живешь? Я зайду к тебе. Поговорим... Не верю я, чтоб ты совсем окончательно шпаной заделался! Не верю!..
Никон молчал. Окружающие внимательно прислушивались к словам Зонова. Какой-то старый рабочий, вынув трубку изо рта, сплюнул и назидательно сказал Никону:
— Ты Зонова, парень, послушай. Он тебе мозги просветит! Как стеклышко станут.
У Никона загорелись уши.
— Нечего мне их просвечать!..
Зонов перестал усмехаться и повторил:
— Не верю, чтоб ты окончательной шпаной заделался! Не верю!
И Никон вдруг, сам не понимая, как и почему, выпалил:
— Ставьте в другое место работать! К хорошему забойщику ставьте!
Тот же старый рабочий весело захохотал:
— Туго тебе с Покойником? Не глянется?!
— С ним много не наработаешь! — воодушевился Никон. — Сам еле-еле ворочает, и другим ходу мало...