Гарнизон не сдается в аренду
Шрифт:
— Вот я как раз и обдумываю маршрут. Как там по твоей теории, удачный сегодня день или нет?
— Смотря для кого. Тринадцатое число вообще не может быть удачным. Но для семерок и четверок оно не так страшно, как для всех остальных. Так что тебе нечего бояться. Ты чистая семерка.
— Это хорошо?
— Сегодня да. Завтра — не знаю.
— Завтрашние проблемы меня не волнуют, — сказал Гранцов. — Мне бы сегодня разобраться. Так, понятно. Действуем по старому плану. Давай к моей жилконторе, где я работал, — помнишь, на Мойке? — потихоньку мимо проедем, глянем краем глаза, разнюхаем обстановку…
— Ты там больше не работаешь?
— Похоже, что не работаю.
— Вот, значит, в честь чего была вчерашняя пьянка, — догадался Гошка. — Тебя с работы выгнали?
— Сам ушел.
— А подробнее?
— Подробности в газетах.
Добросклонов медленно проехал по набережной, так что Гранцов смог разглядеть все машины, припаркованные у жилконторы. Некоторые были ему знакомы, остальные нет — но он не заметил подозрительных, с правоохранительными признаками. Он уже хотел попросить остановиться, как из-за угла вырулила черная «газель» и встала прямо перед входом в контору, перегородив дорогу. Добросклонов резко тормознул и выругался шепотом.
Гранцов быстро надел очки и достал носовой платок, имитируя борьбу с застарелым насморком. Прямо перед ним из милицейского автобуса выбрались один за другим все четверо вчерашних оперов — или кто они там?
— Трогай, Гошка, трогай, — сквозь зубы проговорил Гранцов.
Оперативники дружно закурили, толстый в очках начал рассказывать анекдот про «новых русских», а пожилой повернулся к водителю и сказал:
— Мы тут еще на сутки застрянем. Всех отсылайте сюда, в жилконтору. На обед не поедем, привезите какой-нибудь колбасы, что ли. И «ессентуки». Не забудете?
Добросклонов тронулся, объезжая «газель», и Гранцов сунул платок обратно в карман. Он увидел в зеркале, что дежурный милиционер распахнул дверь жилконторы, и вся четверка вошла внутрь. Судя по их помятому виду, они провели здесь всю ночь, с утра съездили куда-то — поесть или просто отметиться — и теперь вернулись в свой «оперативный штаб».
— Гони, — приказал он. — Отставить! Не гони! Никаких нарушений! Чтоб не остановили.
— Да ладно тебе, — сказал Добросклонов. — Сейчас стыдно останавливать такие машины. Вот когда я ездил на «ягуаре», это было что-то. Тормозили на каждом перекрестке. А за город просто нельзя было выехать, не заплатив по дороге полтинник, а то и стошку. Причем ни за что, просто так.
Он быстро освоился с тугим военным рулем и через несколько перекрестков был-таки остановлен. Удивленный гаишник изучил документы, принюхался, получил свои тридцать сребреников и посоветовал держаться подальше от центра. Добросклонов принял совет слишком близко к сердцу и начал удаляться от центра с недозволенной скоростью, благодаря чему еще несколько гаишников заработали на обед.
— Нет, я так больше не могу, — сказал Гранцов после очередной остановки, отнял у Гошки документы и сам сел за руль. — Нельзя же так. Где ты учился ездить?
— А в чем дело? — сухо спросил обиженный Добросклонов, который считал себя лучшим водителем Санкт-Петербурга и ленинградской области.
— Очень интересная трактовка правил, — сказал Гранцов.
— Тогда скажи, что я нарушил, ну что?
— Ну, к примеру, не пропускаешь встречных при левом повороте. Ни разу ведь не пропустил.
— Так ведь им еще не горел зеленый, — возмутился Добросклонов. — Они должны стоять, пока зеленый загорится. А я просто чуть-чуть раньше стартовал.
— Ага, на красный, — сказал Гранцов и увидел взмах полосатого жезла. — Не понял.
— Это тебе, тебе он махнул, — кротко подсказал Добросклонов.
Гранцов вышел из машины и протянул свои документы. Румяный лейтенант внимательно их изучил и сказал неожиданно:
— Это ваши права? А почему лицо совсем другое?
Дискуссия была короткой. Она сопровождалась придушенным смехом Добросклонова и завершилась штрафом за грязные номера.
На оставшиеся деньги Гранцов купил в аптеке разных трав для парилки. Эвкалиптовую настойку любит Поддубнов, Керимыч предпочитает мяту. Настой липового цвета пригодится гостям — он подстегивает потовые железы. Пусть новые работники базы пропотеют как следует, пусть выгонят из себя городскую грязь и злость.
Вадим Гранцов любил покупать что-нибудь для бани. Наверно, с таким же чувством родители покупают игрушки детям, а влюбленные юнцы — безделушки для своих неприступных красавиц.
— У нас есть время, давайте посидим где-нибудь у воды, — предложил он.
— А что дальше? — спросила Регина Казимировна. — Я даже не знаю, куда мы едем.
— О, это дивное место, — протянул Гошка. — База отдыха на лесном озере. Никакой промышленности в радиусе трехсот километров. Ключевая вода. Рябчики чирикают на ветках. Тебе там понравится.
— Но что мы там будем делать? Прятаться?
— Вы там будете работать, — сказал Гранцов.
— Это что-то новое, — Добросклонов насторожился. — До сих пор речь шла только об отдыхе.
— Лучший отдых — смена деятельности. Ты слишком долго сидел в кресле. Пора потрясти суставами. Дровишки попилить, например.
— Я тоже буду пилить дрова? — поинтересовалась Регина Казимировна.
— Нет. Но и вы без дела не останетесь. Работы у нас много, а людей мало, — сказал Гранцов. И добавил: — Было мало. А теперь стало еще меньше.
— Что, текучесть кадров? — насмешливо спросил Гошка. — Неужели кому-то может наскучить отдых в лесу? Или обнаружилась аллергия на рябчиков?
— Нет. Не аллергия.
Вадим Гранцов до этой секунды не собирался ничего рассказывать брату. Но сейчас ему вдруг захотелось немного осадить Гошку. Тот был слишком поглощен своими проблемами, которые, с точки зрения Гранцова, не стоили даже того, чтобы о них говорить. Временные трудности с бизнесом, вот и все. Не в первый и не в последний раз. А сколько суеты, сколько страхов…