Гарнизон не сдается в аренду
Шрифт:
Автомат рвануло из рук, и ствольная коробка больно врезалась в скулу. От удара Гранцов потерял равновесие и осел на бок, навалившись на застонавшее деревце. Он снова нажал на спуск, но автомат молчал. Вадим упал за дерево, дергая непослушный затвор, но пальцы нащупали искореженный металл.
Впереди что-то с шумом и плеском повалилось в воду. Гранцов отбросил поврежденный автомат и выхватил финку. Но не вскочил, а остался лежать неподвижно, с вывернутыми ногами и неестественно изогнутой левой рукой. Он даже прохрипел и подергался, изображая агонию. Гранцов надеялся, что противник подойдет ближе.
Далеко позади перекрикивались отставшие бандиты. Их голоса становились громче и яснее. Гранцов осторожно приподнял голову. Туман растаял под ветром, словно его и не было. В десяти шагах впереди посреди лужи лежал убитый. Только убитый может так долго и так неподвижно лежать лицом в воде.
Вадим подбежал к нему и потянул за оружейный ремень, видневшийся из-под трупа. Ржавая лужа была уже ярко-красной там, где над водой возвышался бритый затылок, и кровь расплывалась, клубясь в воде. Ему пришлось поднять тяжелое тело за ворот, чтобы освободить приклад. Оказалось, бандит стрелял не из автомата, а из «сайги». Но все же исправное ружье лучше, чем загубленный АКМ.
Гранцов добрался до края болота и повалился на траву. В ушах стоял такой звон, что ему не было слышно собственного дыхания. Не слышал он и голосов, но зато успел увидеть своих врагов. От тумана остались только редкие длинные нити, зацепившиеся за кусты над кочками, и все силуэты были видны четко, как на стрельбище.
От такого подарка не отказываются. Но магазин «сайги» оказался пуст. И Вадиму оставалось только смотреть, как четверо уцелевших бандитов расползаются по лужам в разные стороны.
Он подвесил «сайгу» на ветку березы так, чтоб ружье было заметно издалека. «Какой-никакой, а ориентир, — подумал он. — Сюда все равно придется возвращаться за покойником, тогда и ружьецо прихватим».
Теперь он двигался налегке, и никто его не догонял.
«Пора возвращаться, — думал он, поглядывая на часы. — Гошка уже вышел на железную дорогу. Через час будет у Марселя. Через два, ну, через три часа сюда примчится Железняк с нарядом. Надеюсь, они догадаются вызвать поддержку».
Что-то мешало ему моргать. Он протер глаз, и кулак наткнулся на липкий сгусток. Кровь. Ощупав лоб, он выругался от неожиданной боли и увидел кровь на ладони. Встал на колени над чистой лужицей, чтобы разглядеть свое отражение в обрамлении изумрудной ряски. Вся левая половина лица была в кровавых потеках.
Только теперь он понял, что случилось. Пуля, выпущенная в него, угодила в автомат и, наверно, срикошетила по лбу. Но лоб майора Гранцова оказался слишком крепким. Такие лбы пуля не берет. Такими лбами… Он так и не придумал продолжение шутки, потому что стало не до шуток. В ушах уже не просто звенело — стоял колокольный звон. Вадим сообразил, что так отдается его собственный пульс.
Наклонившись над лужицей, он опустил в нее разгоряченное лицо. Его бы не удивило, если б вода при этом зашипела.
Когда он открыл глаза, ему показалось, что прошло несколько секунд. Но над головой уже вовсю перекликались птицы, и солнечные лучи косыми клинками пронизывали зеленую глубину леса.
«Надо же так отключиться», — обругал себя Гранцов, неуверенно поднимаясь на ноги. Все лицо оказалось залеплено ряской и прелыми листьями. Но колокольный звон
Он сориентировался по солнцу и через полчаса уже подобрался к ограждению внутреннего периметра. Перекусил проволоку универсальным ножом и, скрываясь за высокими кустами, пополз к неприметному холмику с деревянной дверцей.
Ему пришлось поддеть петли и выворотить их из подгнившего косяка, чтобы вскрыть ход и попасть внутрь колодца. «Могут заметить, что дверца оторвана. Ну и пусть», — подумал он равнодушно. Горячка боя прошла, и ее сменила тупая апатия. Он брел в темноте, обеими руками ощупывая стены. «Крепко же меня садануло по башке. Будем считать контузией. Частичная потеря слуха. И полная потеря интеллекта. Ничего не соображаю — куда ведет этот проход? Хорошо бы — в гараж. Нет, скорее всего, к бункеры. Сколько у них осталось бойцов? Четверых потеряли за ночь, троих в лесу. Или двоих? Сбился со счета. А было их сколько? Да какая разница… Все здесь и останутся».
Удушливый сернистый запах становился все резче, и Гранцов понял, что приближается к бункеру.
Он шагал, зажимая нос влажным рукавом.
Босая ступня вдруг зацепилась за что-то. Словно тупое лезвие полоснуло по коже. Прозвучал почти неслышный металлический щелчок.
Растяжка!
Он кинулся вперед, снова врезался в выступ стены, свернул в поворот и успел сделать еще несколько прыжков, прежде чем прижаться к полу, и за спиной, наконец, через бесконечные четыре секунды, взорвалась граната.
Оглохший и ослепший, Вадим едва смог подняться на четвереньки и, шатаясь, отползал все дальше и дальше. «Как они узнали про переходы? — подумал Гранцов. И сам себе ответил: — Залезли в бункер, стали соваться во все двери. Думают, мы где-то под землей прячемся. Значит, майор, ищи вторую растяжку. Их тут много должно быть».
За первым же поворотом он наткнулся на леску, натянутую так же низко, от силового кабеля к проводу сигнализации. Осторожно ведя пальцами вдоль лески, Гранцов нащупал гладкий выпуклый корпус РГД. [8] «Жалко, что не лимонку подвесили. Но и такая хлопушка в хозяйстве сгодится», — рассуждал он, аккуратно перекусывая леску и отдирая скотч, которым граната была примотана к кабелю.
8
РГД-5 — ручная граната
В туннеле послышались голоса:
— Видать?
— Пока нет.
— Да вот он лежит!
— Пусто!
— Может, типа крыса подорвалась?
Вадим разглядел за выступом поворота мелькание света фонариков. Ему жалко было расставаться с только что найденной гранатой, но ситуация того требовала.
Он осторожно вытянул кольцо чеки и разжал рычаг. «Раз и два…» На счет три катнул гранату за поворот и крепко зажал уши.
Горячая волна хлестнула по лицу и рукам. Еще звенели, подскакивая в туннеле, осколки, а Гранцов уже бежал к бункеру, переступив через тела. Он подхватил с пола горящий фонарик и остановился на секунду, пытаясь найти оружие, но ничего не увидел, кроме закопченных оскаленных лиц и блестящих потеков на стенах. Вперед, вперед!