Гарри Поттер и Орден Феникса
Шрифт:
Гарри и Джордж развернулись на каблуках и, тяжело отдуваясь, решительно зашагали с поля. Ни один не произнёс ни слова. Улюлюканье толпы становились всё тише, и наконец они вошли в вестибюль, где не было слышно ничего, кроме звука их шагов. Гарри неожиданно ощутил в правой руке — на костяшках от удара о челюсть Малфоя появились синяки — какое-то трепыхание. Гарри опустил глаза и увидел между пальцев серебристые пёрышки Проныры, рвущегося на свободу.
На подходе к дверям кабинета профессора Макгонаголл они услышали за спиной её громкие шаги. Она, трясущимися руками, на ходу срывала с шеи гриффиндорский шарф. Вид у неё был страшный.
— В кабинет! — свирепо приказала Макгонаголл, указывая
— Ну? — сказала она. — Что за отвратительные выходки? Двое на одного! Будьте любезны, объяснитесь!
— Малфой нас спровоцировал, — буркнул Гарри.
— Спровоцировал? — заорала профессор Макгонаголл и со всего маху ударила кулаком по столу. Клетчатая жестяная банка съехала набок, крышка открылась, на пол посыпались имбирные тритоны. — Он проиграл, не так ли? Естественно, ему хотелось вас спровоцировать! Но что он такого сказал, чтобы вы вдвоём…
— Он оскорбил моих родителей, — огрызнулся Джордж. — И маму Гарри.
— А вы, вместо того, чтобы предоставить мадам Самогони разбираться с ним, устроили отвратительное мугловое побоище? — взревела профессор Макгонаголл. — Вы вообще представляете, что вы…
— Кхе-кхем.
Гарри и Джордж резко обернулись. На пороге стояла Долорес Кхембридж в зелёном твидовом плаще, который очень усиливал её сходство с гигантской жабой. Она улыбалась той гадкой и страшной улыбкой, которая в сознании Гарри давно связалась с неминуемым несчастьем.
— Могу ли я вам чем-то помочь, профессор Макгонаголл? — приторно-сладким голоском промурлыкала профессор Кхембридж.
Кровь бросилась Макгонаголл в лицо.
— Помочь? — сдавленно переспросила она. — Что значит «помочь»?
Профессор Кхембридж, не переставая улыбаться, сделала несколько шагов внутрь кабинета.
— Мне показалось, что вам не помешает помощь представителя власти.
Гарри ничуть бы не удивился, если бы из ноздрей профессора Макгонаголл посыпались искры.
— Вы ошиблись, — процедила она, поворачиваясь к Кхембридж спиной. — А теперь, вы двое, слушайте меня внимательно. Мне безразлично, чем и как вас спровоцировал Малфой, пусть даже он оскорбил всех членов ваших семей без исключения! Ваше поведение отвратительно, и я назначаю каждому из вас по целой неделе наказаний! Не смотри на меня так, Поттер, ты это заслужил! И если вы хоть когда-нибудь…
— Кхе-кхем.
Профессор Макгонаголл закрыла глаза, словно призывая на помощь всё своё терпение, и снова повернулась к профессору Кхембридж.
— Да?
— Думаю, они заслужили нечто большее, чем просто наказание, — сказала Кхембридж, растягивая рот в широченной улыбке.
Профессор Макгонаголл широко распахнула глаза.
— Но, к сожалению, — Макгонаголл изобразила ответную улыбку, отчего у неё сделался такой вид, точно она вывихнула челюсть, — они в моём колледже, поэтому в данном случае важно то, что думаю я.
— Видите ли, Минерва, — пропела профессор Кхембридж, — сейчас вы поймёте, почему моё мнение также имеет значение. Где это у меня? Корнелиус только что прислал… я хочу сказать, — фальшиво хохотнув, она полезла в сумочку, — министр только что прислал… ах да…
Она извлекла из сумки лист пергамента, развернула его и, прежде чем начать читать, деловито прочистила горло:
— Кхе-кхем… «Декрет об образовании номер двадцать пять».
— Только не это! — вскричала профессор Макгонаголл.
— Отчего же, — улыбка не сходила с лица Кхембридж. — Если уж на то пошло, то именно благодаря вам, Минерва, мне стало ясно, что нам необходимы дополнительные поправки… Ведь это вы пошли мне наперекор, когда я выразила нежелание дать разрешение на возобновление деятельности квидишной команды «Гриффиндора». Вы обратились к Думбльдору, и по его настоянию команде разрешили играть. Вы понимаете, что для меня подобное положение вещей недопустимо. Я немедленно обратилась к министру. Он полностью согласен, что главный инспектор должен обладать полномочиями, позволяющими лишать учащихся любых привилегий, в противном случае его — то есть, мои — полномочия будут меньше, чем полномочия обыкновенных учителей! Думаю, теперь, Минерва, вы поняли, не правда ли, как я была права, когда пыталась воспрепятствовать возобновлению деятельности этой команды? Ужасающее поведение… Впрочем, прежде всего позвольте зачитать вам поправку… кхе-кхем… «Настоящим главный инспектор „Хогварца“ получает непререкаемые полномочия, согласно которым он может назначать любые наказания, налагать любые санкции, лишать учащихся школы любых ранее данных им привилегий, а также отменять решения остальных членов преподавательского состава касательно упомянутых наказаний, санкций и привилегий. Подпись: Корнелиус Фудж, министр магии, орден Мерлина первой степени, и т. д. и т. п.»
Она свернула свиток и, не переставая улыбаться, спрятала его в сумочку.
— Итак… Я считаю своим долгом навсегда запретить этим ученикам играть в квидиш, — изрекла она, переводя взгляд с Гарри на Джорджа и обратно.
Гарри почувствовал, как бешено бьётся в его руке Проныра.
— Запретить? — Голос Гарри прозвучал странно, словно издалека. — Играть?… Навсегда?…
— Да, мистер Поттер, полагаю, только пожизненный запрет может научить вас вести себя как подобает, — Кхембридж наблюдала за тем, как до Гарри постепенно доходит смысл её слов, и оскал на её лице становился всё шире и шире. — Так же как и мистера Джорджа Уэсли. Помимо того, я считаю, что, для вящей безопасности, брату-близнецу этого юноши также следует запретить играть — не будучи остановлен другими членами команды, он, безусловно, тоже напал бы на мистера Малфоя. Разумеется, я настаиваю на конфискации мётел; во избежание нарушений моего распоряжения они должны храниться в моём кабинете. Но, профессор Макгонаголл, не сочтите меня жестокосердой, — продолжила она, поворачиваясь к профессору Макгонаголл, которая стояла неподвижно, словно статуя, высеченная изо льда, и сверлила Кхембридж глазами. — Остальная команда может продолжать играть, в них я не заметила признаков неуправляемой агрессии. Что же… Приятного всем дня.
И Кхембридж, с чрезвычайно довольным видом, покинула комнату, оставив позади себя трагическое, гробовое молчание.
— Запретили, — бесцветным голосом повторила Ангелина. Был поздний вечер, и они сидели в общей гостиной. — Запретили. Мы остались без Ищейки и Отбивал… Что же нам теперь делать?
От радости по поводу победы не осталось и следа; куда ни посмотри, на Гарри отовсюду глядели несчастные или злые лица. Вся команда, печально нахохлившись, сидела у камина — вся, кроме Рона. Его со времени окончания матча никто не видел.
— Это ужасно несправедливо, — глухо сказала Алисия. — А как же Краббе? Он ведь кинул Нападалу уже после свистка! Ему-то играть не запретили?
— Не запретили, — грустным эхом откликнулась Джинни. Они с Гермионой сидели по обе стороны от Гарри. — Он будет писать предложения — за ужином Монтегю ужасно веселился по этому поводу.
— А Фред? Он вообще ничего не сделал! — яростно воскликнула Алисия и обрушила кулак на свою ни в чём не повинную коленку.
— А я не виноват, что ничего не сделал, — на лице Фреда заиграло зловещее выражение. — Если бы не вы, я бы изметелил мерзкого гадёныша так, что от него бы одно мокрое место осталось.