Гарри Поттер и Орден Феникса
Шрифт:
Выйдя из комнаты, он увидел перед собой не гобелен с изображением Барнабаса Безбашенного, а голую каменную стену и вставленный в скобу горящий факел. Гарри медленно повернул голову влево. Вдалеке, в конце коридора, виднелась простая чёрная дверь.
Гарри направился туда. В груди ширилось волнение; отчего-то он был уверен, что сегодня наконец проникнет внутрь… он подошёл совсем близко и, задохнувшись от возбуждения, обнаружил, что из-за двери, справа, льётся неяркий голубой свет… Дверь чуть приоткрыта… Гарри протянул руку, намереваясь распахнуть её…
Рон судорожно,
Когда в понедельник утром Гарри, Рон и Гермиона вошли в Большой зал, совы как раз принесли почту. Теперь «Прорицательскую газету» с нетерпением ждали все, а не только Гермиона — всю школу живо интересовали новости о беглых преступниках. Вопреки постоянно появлявшимся сообщениям о том, что их видели в том или ином месте, Упивающиеся Смертью оставались на свободе. Гермиона, заплатив сове, поскорее развернула газету. Гарри тем временем спокойно наливал себе апельсиновый сок. За весь год он получил по почте одну-единственную записку, поэтому, когда перед ним на стол грузно плюхнулась первая сова, решил, что это ошибка.
— Ты к кому? — спросил он, лениво отодвигая сок от птицы и наклоняясь, чтобы прочитать адрес: Гарри Поттер Большой зал Школа «Хогварц»
Он удивлённо нахмурился и хотел взять письмо, но тут на стол стали садиться ещё совы — вторая, третья, четвёртая, пятая… Каждая хотела вручить своё письмо первой; совы пихались, толкались, наступали на масло, опрокинули соль…
— Что это?! — изумился Рон. Гриффиндорцы, пытаясь понять, в чём дело, наклонились над столом и повернули головы к Гарри. Возле него приземлились ещё семь сов. Птицы кричали, ухали и хлопали крыльями.
— Гарри! — почти беззвучно воскликнула Гермиона, сунула руку в пернатое месиво и извлекла оттуда сову с длинной цилиндрической посылкой. — Кажется, я знаю… Открой сначала вот это!
Гарри сорвал коричневую упаковку, достал свёрнутый плотной трубочкой мартовский номер «Правдобора» и, развернув, увидел на обложке собственное глупо улыбающееся лицо. По фотографии шла надпись большими красными буквами:
ГАРРИ ПОТТЕР ЗАГОВОРИЛ!
ПРАВДА О ТОМ-КТО-НЕ-ДОЛЖЕН-БЫТЬ-ПОМЯНУТ
И О НОЧИ ЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ
УНИКАЛЬНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА
— Хорошо получилось, да? — сказала Луна, подплыв к гриффиндорскому столу и втискиваясь между Фредом и Роном. — Номер вышел вчера, я просила папу прислать тебе бесплатный экземпляр. А это, — она помахала рукой на сов, толкавшихся перед Гарри, — видимо, письма от читателей?
— Я тоже так думаю, — поддержала Гермиона. — Гарри, не возражаешь, если мы?…
— Пожалуйста, — кивнул Гарри, немного оторопевший.
Рон и Гермиона принялись разрывать конверты.
— Так… Этот считает, что ты слетел с катушек, — сообщил Рон, быстро пробегая глазами письмо. — Ах вот как?!…
— А эта дама рекомендует тебе пройти курс шоковой порчетерапии у св. Лоскута, — разочарованно произнесла Гермиона, скомкав второе письмо.
— Зато вот это нормальное, — медленно проговорил Гарри, бегло просматривая длинное письмо от ведьмы из Пейсли. — Смотрите-ка! Она пишет, что верит мне!
— А этот колеблется, — Фред с энтузиазмом подключился к чтению писем. — Говорит, что ты, конечно, вовсе не такой псих, как он думал… но ему ужасно не хочется верить в возвращение Сами-Знаете-Кого, и он теперь не знает, что и думать. Надо же! Столько пергамента зря перевёл!
— Гарри! Вот ещё человек, который тебе поверил, — радостно воскликнула Гермиона. — «Прочитав ваше интервью, пришла в выводу, что „Прорицательская газета“ обошлась с вами крайне несправедливо… Да, мне очень не хочется верить в возвращение Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут, но я вынуждена признать, что вы говорите правду»… Отлично!
— Так, этот дядя убеждён, что ты ку-ку, — Рон выбросил скомканное письмо через плечо, — зато тётя… считает тебя настоящим героем… ты обратил её в свою веру… Вот, кстати, и фотография… Ух ты!
— Что здесь происходит? — пропел фальшиво-сладкий девичий голосок.
Гарри, держа в руках охапку писем, поднял глаза. За Фредом и Луной, пристально глядя на стаю сов и груду писем, стояла профессор Кхембридж. За её спиной собралась целая толпа школьников, жадными глазами следивших за происходящим.
— Откуда у вас столько писем, мистер Поттер? — ровным голосом спросила Кхембридж.
— Это что, преступление? — громко огрызнулся Фред. — Получать почту?
— Ведите себя прилично, мистер Уэсли, иначе мне придётся вас наказать, — сказала Кхембридж. — Итак, мистер Поттер?
Гарри замялся. Признаваться или нет? Пожалуй, скрывать бессмысленно; Кхембридж так или иначе скоро узнает об интервью в «Правдоборе».
— Это письма от людей, которые прочли моё интервью, — объяснил Гарри. — О том, что случилось в прошлом июне.
Почему-то, сказав это, он посмотрел на учительский стол, и ему показалось, что Думбльдор только-только отвёл от него взгляд. Впрочем, сейчас директор был полностью поглощён беседой с профессором Флитвиком.
— Интервью? — Кхембридж даже привзвизгнула. — Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что репортёр задавал мне вопросы, а я давал на них ответы, — сказал Гарри. — Вот…
Он бросил ей журнал. Кхембридж поймала его, поглядела на обложку, и её бледное, одутловатое лицо пошло безобразными фиолетовыми пятнами.
— Когда это было? — спросила она чуть дрожащим голосом.
— В прошлый поход в Хогсмёд, — ответил Гарри.
Она смотрела на него, побелев от гнева; журнал мелко дрожал в коротких толстых пальцах.
— Больше вы не пойдёте в Хогсмёд, мистер Поттер, — просипела она. — Как вы могли… как посмели… — Она набрала побольше воздуха. — Я ведь учила вас, что лгать нельзя. Видимо, мои уроки до вас не дошли. Минус пятьдесят баллов с «Гриффиндора» и неделя наказаний.