Гарри Поттер и принц-полукровка (перевод Snitch)
Шрифт:
— Нет, сэр, я позабочусь о том, что знать будут только Рон и Гермиона.
Он снова повернулся и был уже почти у двери, когда увидел его — на одном из тонконогих столов, полных хрупких на вид серебряных инструментов, лежало уродливое золотое кольцо с большим треснутым черным камнем.
— Сэр, — уставившись на него, сказал Гарри. — Это кольцо…
— Да? — сказал Дамблдор.
— Оно было на вас в ту ночь, когда мы ходили к профессору Снобгорну.
— Да, было, — согласился Дамблдор.
— Но это разве… сэр, это разве не то кольцо, которое
Дамблдор наклонил голову.
— Оно самое.
— Но как?… Оно все время было у вас?
— Нет, оно попало ко мне совсем недавно, — сказал Дамблдор. — Собственно говоря, за несколько дней до того, как я забрал тебя от дяди с тетей.
— И примерно тогда вы повредили руку, сэр?
— Примерно тогда, да, Гарри.
Гарри помедлил. Дамблдор улыбался.
— Сэр, а как именно?…
— Уже слишком поздно, Гарри! Услышишь эту историю в другой раз. Спокойной ночи.
Глава одиннадцатая. ПОМОЩЬ ГЕРМИОНЫ
Как и предсказывала Гермиона, свободное время шестикурсников вовсе не было часами безмятежного досуга, как представлял его себе Рон, а оказалось полностью посвящено попыткам расправиться с огромным количеством домашних заданий. Они не только занимались так, словно каждый день у них был экзамен, — сами уроки требовали больше усилий, чем раньше. Гарри не понимал и половины из того, о чем рассказывала им в эти дни профессор Макгонагалл. Даже Гермионе раз или два приходилось просить ее повторить указания. Невероятно, но, к возраставшему возмущению Гермионы, любимым предметом Гарри, благодаря Принцу-полукровке, внезапно стало зельеварение.
Начиналось изучение невербальных заклинаний, и не только на защите от темных сил, но также на заклинаниях и на трансфигурации. Гарри частенько замечал за своими однокурсниками, что, сидя в гостиной, либо во время приема пищи они становились пунцовыми и такими напряженными, словно объелись «Не-Про-Кака». Но он точно знал, что они изо всех сил стараются выполнить заклинания, не произнося их вслух. Единственным облегчением были занятия в теплицах. На травологии они имели дело с еще более опасными растениями, чем когда-либо, однако здесь, по крайней мере, можно было громко выругаться, если сзади тебя неожиданно хватал ядовитый щуп.
Одним из результатов такого огромного объема работы и безумных часов, проведенных за отработкой невербальных заклинаний, стало то, что Гарри, Рон и Гермиона до сих пор не смогли найти время, чтобы навестить Хагрида. Он перестал появляться за столом преподавателей в Большом зале, что было тревожным знаком, а несколько раз, когда они встречали его в коридорах или во дворе замка, он странным образом не замечал их, либо не слышал их приветствий.
— Нам надо пойти и все ему объяснить, — сказала Гермиона в субботу за завтраком, глядя на огромный стул Хагрида, пустовавший за столом преподавателей.
— Утром у нас отбор в команду по квиддичу! — сказал Рон. — А еще надо потренироваться в этих изливающих чарах, которые задал Флитвик!
— Мы его не ненавидим! — возразила Гермиона.
— Говори за себя, я еще хлопстеров не забыл, — мрачно сказал Рон. — Знаешь что? Мы вообще чудом спаслись. Ты еще не знаешь, какие у него планы насчет его тупого братца. Если бы мы остались, нам пришлось бы учить Граупа завязывать шнурки.
— Это ужасно, что мы не поговорили с Хагридом, — Гермиона выглядела огорченной.
— Сходим после квиддича, — заверил ее Гарри. Он тоже скучал по Хагриду, хотя, как и Рон, считал, что без Граупа им было бы гораздо лучше. — Но пробы могут растянуться на все утро, заявок просто ворох. — Он немного нервничал перед первым испытанием, свалившимся на него, в должности капитана команды. — Не понимаю, чего это команда вдруг стала такой популярной.
— Ой, да ладно тебе, Гарри, — сказала Гермиона неожиданно раздраженно. — Это не квиддич так популярен, а ты! Никогда тобой не интересовались так, как сейчас, и, откровенно говоря, ты никогда не был таким привлекательным как сейчас.
Рон подавился куском копченой селедки. Гермиона бросила на него пренебрежительный взгляд и снова повернулась к Гарри.
— Теперь все знают, что ты говорил правду, так? Всему волшебному миру пришлось признать, что ты был прав относительно возвращения Вольдеморта и что ты действительно сражался с ним два раза за последние два года и оба раза остался жив. А теперь тебя называют «избранный»… ты что, разве не видишь, что все просто без ума от тебя?
Гарри вдруг стало как-то жарко в Большом зале, несмотря на то, что потолок выглядел холодным и дождливым.
— И ты выдержал все те нападки Министерства, когда тебя пытались выставить ненормальным лжецом. У тебя до сих пор не сошли отметины на руках. Эта ведьма заставляла тебя писать собственной кровью, но ты все равно стоял на своем…
— А у меня тоже остались следы от тех мозгов, которые схватили меня в Министерстве, вот смотри, — сказал Рон, закатывая рукава.
— И не беда, что ты за лето вырос почти на фут, — закончила Гермиона, не обращая внимания на Рона.
— Я высокий, — не к месту заметил Рон.
Начали прибывать почтовые совы, устремляясь через залитые дождем окна и забрызгивая всех присутствующих. Многие получали больше писем, чем обычно: обеспокоенные родители желали знать, как поживают их дети, а заодно успокаивали их, что дома все в порядке. Гарри не получал почту с начала семестра. Единственный, с кем он постоянно переписывался, был сейчас мертв и, хотя его обнадежили, что Люпин будет иногда ему писать, пока что он был сильно разочарован. Поэтому он сильно удивился, увидев белоснежную Хедвиг, кружившую среди остальных бурых и серых сов. Она приземлилась перед ним с большим квадратным свертком. Мгновение спустя такой же пакет приземлился перед Роном, подмяв под себя его крошечную, запыхавшуюся сову Свинристеля.