Гарри Поттер и принц-полукровка (перевод Snitch)
Шрифт:
— Точно, — ответил Худо. — По лицу дал, да?
— Да, — огрызнулся Огден.
— Надо ж было о себе предупреждать, — враждебно сказал Худо. — Это ж частная собственность. Думал, так вот зайдешь, и мой сын не станет защищаться?
— Да от чего защищаться, приятель? — сказал Огден, вставая на ноги.
— От любопытных, от незваных гостей, от магглов и всякой погани.
Огден направил палочку на собственный нос, все еще обильно выделявший что-то похожее на желтый гной, и течение тут же прекратилось. Мистер
— Домой. Не спорить.
На этот раз Гарри, уже готовый услышать раздвоенный язык, узнал его. Хотя он понимал, что говорят, он различал еще и странные шипящие звуки — их только и мог слышать Огден. Морфин, казалось, готов был поспорить, но отец кинул на него угрожающий взгляд, и тот передумал, странной шатающейся походкой проковылял в дом и захлопнул за собой дверь, от чего змея снова печально качнулась.
— Я здесь, чтобы встретиться с вашим сыном, мистер Худо, — сказал Огден, стирая с сюртука остатки гноя. — Это же был Морфин?
— Ну Морфин, — безразлично ответил старик. — Ты чистокровный? — спросил он, вдруг делаясь агрессивным.
— Это тут ни при чем, — холодно ответил Огден, и Гарри почувствовал, как в нем растет уважение к работнику Министерства. Но Худо, очевидно, считал по-другому. Недовольно взглянув Огдену в лицо, он, явно стараясь оскорбить его, пробормотал:
— Теперь припоминаю, что видал такие носы, как у тебя, внизу, в деревне.
— Не сомневаюсь, если вы спускали на них своих сыновей, — сказал Огден. — Может, продолжим нашу беседу в доме?
— В доме?
— Да, мистер Худо. Я вам уже сказал. Я здесь из-за Морфина. Мы посылали сову…
— Мне совы не нужны, — сказал Худо. — Я писем не открываю.
— Тогда не стоит жаловаться на то, что вас не предупреждают о визитах, — едко заметил Огден. — Я здесь по поводу серьезного нарушения магического закона, произошедшего здесь сегодня рано утром…
— Ладно, ладно, ладно! — взревел Худо. — Ну, заходи, мокрый нос, если тебе от этого легче!
Судя по всему, в доме было три крохотных комнатки. Из главной комнаты, служившей одновременно кухней и гостиной, вели две двери. В грязном кресле у дымящего камина сидел Морфин, вертя в руках живую гадюку и тихонько напевая ей на раздвоенном языке:
«Ши— ши, маленькая змейка,
По полу ползи,
Не шали мне с Морфином,
А то прибьет к двери».
Из угла у открытого окна послышалось какое-то шарканье, и Гарри увидел, что в комнате есть кое-кто еще — девушка в потрепанном сером платье точно такого же цвета, что и грязная стена за ней. Она стояла у начерно закопченной плиты, на которой что-то кипело в горшке, и шарила на полке среди неопрятного вида кастрюль и горшков. У нее были тусклые, жидкие волосы и некрасивое, бледное и довольно грустное лицо. Глаза у нее, как и у брата, смотрели в разные стороны. На вид она была немного чище других
— Дочь моя, Меропа, — буркнул Худо в ответ на вопросительный взгляд Огдена.
— Доброе утро, — сказал Огден.
Она ничего не ответила, только бросила полный ужаса взгляд на отца, повернулась к комнате спиной и снова задвигала горшки на полке.
— Ну, мистер Худо, — сказал Огден, — переходя сразу к делу, скажу, что у нас есть основания полагать, что ваш сын Морфин вчера поздно ночью совершил волшебство в присутствии маггла.
Раздался оглушительный звон. Меропа уронила горшок.
— Подбери! — рявкнул ей Худо. — Давай, шарь по полу, как паршивый маггл, на что тебе палочка, мешок ты с навозом!
— Мистер Худо, я попрошу вас! — потрясенно сказал Огден.
Меропа, уже успевшая поднять горшок, вспыхнула алыми пятнами и снова уронила его. Дрожащими руками она достала из кармана палочку, направила ее на горшок, поспешно и неслышно пробормотала заклинание, от которого горшок отлетел от нее по полу, ударился о противоположную стену и раскололся надвое.
Морфин безумно загоготал. Худо завопил:
— Почини, бестолочь, почини!
Меропа, запинаясь, пошла по комнате, но не успела она поднять свою палочку, как Огден уже поднял свою и решительно произнес:
— Репаро.
Горшок тут же склеился.
Какое— то мгновение казалось, что Худо готов был заорать на Огдена, но потом он, видимо, придумал кое-что получше. Вместо этого он издевательски сказал своей дочери:
— Вот же повезло, что тут такой хороший дядя из Министерства. Может, избавит меня от тебя, может, он-то не против паршивых пшиков…
Не глядя ни на кого и не благодаря Огдена, Меропа взяла горшок и трясущимися руками вернула его на полку. Потом она встала неподвижно, прислонившись к стене между грязным окном и плитой, как будто желая только провалиться сквозь камень и исчезнуть.
— Мистер Худо, — снова начал Огден, — как я уже сказал, причина моего визита…
— Я и в первый раз слышал! — оборвал его Худо. — Ну так что? Устроил Морфин маленько магглу, что он заслужил — и что теперь?
— Морфин нарушил волшебное законодательство, — сурово сказал Огден.
— «Морфин нарушил волшебное законодательство», — напыщенным монотонным голосом передразнил его Худо. Морфин снова хихикнул. — Проучил маггла паршивого — это, что, теперь незаконным считается?
— Да, — ответил Огден. — Боюсь, что так.
Он вынул из внутреннего кармана маленький свиток пергамента и развернул его.
— А это еще что, приговор ему? — громко спросил рассерженный Худо.
— Это повестка на слушание в Министерство…
— Повестка! Повестка? Да кто ты такой, чтобы моего сына куда-то повестками вызывать?