Гарри Поттер и Вторая Великая Война
Шрифт:
— Вы очень сильно нас напугали, — Дамблдор поправил свои очки-половинки, обращаясь к троим одновременно.
За его спиной стояли МакГонагалл, Грюм, Люпин, Кингсли и еще четверо незнакомых колдунов. Осуждение было написано на лице у каждого.
— Оставить школу, несмотря на прямой приказ не покидать гостиных. Уйти ночью в полнолуние в Запретный лес. Скажите на милость, о чем вы думали, когда решились на такое?
— Ни о чем, директор, — Гермиона комкала одеяло, всеми силами стараясь удержаться от слез. — Мне
Собравшиеся изумленно повернулись к Малфою.
— Это правда, — спокойно кивнул тот.
— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, — Минерва МакГонагалл шагнула вперед. — Мы еще могли понять, когда ваши действия диктовались опасениями за кого-то из близких или друзей. Но это… Пойти в лес без всякой на то причины, да еще потащить за собой ученика из другого факультета…
— Я сам принял решение пойти за ними, — возразил Малфой.
— Это вас не оправдывает. Подумать только, студент факультета Слизерин добровольно отправляется ночью в Запретный лес!
— По-вашему, слизеринцы должны только убивать? — Драко нехорошо прищурился. — Вы считаете, мы по определению не способны позаботиться о ком-либо, да?
— Не передергивай, Малфой! — окрикнул его Грюм. — С тобой еще разберется твой декан. Вряд он сильно порадовался известию о том, что вытворяет его студент… Мы решаем сейчас, как поступить со всеми вами. Ослушаться приказа директора по какой-то идиотской причине! Альбус, а это не в первый раз…
— Может, хватит? — Гарри поставил ноги на пол, решив положить конец этому тягостному диалогу. Парнишке-то не привыкать, но он видел, что Гермиона уже на грани срыва, вот-вот зарыдает.
— А, мистер Поттер… — колдун в серебристой мантии удовлетворенно кивнул своему соседу справа. — Вы ведете себя непривычно тихо сегодня. Я уж начал беспокоиться…
— Не стоило. Итак, ваше решение? Нам последовать примеру братьев Криви, не так ли? Полчаса на сборы…
— Гарри, ваш проступок… — начал директор.
— Очень серьезный. Мы поняли.
— И за это вас нужно бы…
— Отчислить. Но — к сожалению для вас и к счастью для нас — это невозможно сделать в данное время.
— Поттер, вы в этом уверены?
— Да, профессор МакГонагалл. Без меня не справиться вашей стороне, Гермиона необходима для моего душевного равновесия, а одного Драко исключать просто глупо. Меня ведь нужно всеми силами удержать в магическом сообществе, — спокойным тоном, но с крайне отвратительным состоянием на душе начал объяснение Гарри. — Как же там было?.. Ах да, у меня не самая легкая судьба и довольно сложная миссия, для достижения которой понадобится много сил и эмоций. Я способен действовать лишь на порывах, а без них стану совершенно равнодушным. Испытывая же злость и обиду, я показываю, что мне небезразличны ваши поступки и ваша судьба. Я ничего не пропустил, господин директор?
Последняя реплика прозвучала, как пощечина. Альбус Дамблдор ссутулился и словно бы постарел на десять лет. Вот только Гарри было еще больнее.
— Подслушиваешь под дверями?! — рявкнул Аластор Грюм, первым приходя в себя от шока.
— Проходил мимо.
— Что?! Да как ты смеешь!
— Что здесь за шум? — в комнату ворвалась мадам Помфри с подносом, заставленным зельями, который она быстро поставила на ближайший стол и, уперев руки в бока, грозно повернулась к преподавателям. — Вы что творите, а? Альбус, куда ты смотришь?! Так вы мне совсем угробите ребенка… У мальчика нервная горячка была меньше месяца назад, он едва выкарабкался! А вы опять решили довести… Ну уж нет… Так, чтобы в ближайшие пятнадцать минут здесь никого не было! Мне нужно осмотреть ребят.
С Поппи Помфри никто спорить не решился. Директор не стал комментировать последние слова Гарри, а лишь посоветовал никому не рассказывать о случившемся в прошлую ночь — нехорошо показывать детям, что можно безнаказанно нарушать школьные правила. Полчаса спустя, войдя в гостиную, первое, что сделал Гарри Поттер, — это собрал всех ребят со своего факультета и, опираясь на последний полученный опыт, произнес длинный прочувствованный монолог на тему того, как проводить полнолуние нельзя.
Сумрачная комната, уставленная полками с сотнями стеклянных банок, где плавали в разноцветных зельях кусочки животных и растений, мало изменилась после пятого курса: та же заспиртованная гадость, единственная горящая свеча… Вместо Омута Памяти на столе теперь лежала груда свитков пергамента, на одном из которых хозяин кабинета что-то писал сейчас.
— Я пришел, сэр.
— Вижу.
Северус Снейп отложил в сторону проверенное сочинение, поставил перо в чернильницу и повернулся к своему студенту — тот держался ровно, спокойно, и только нервно сжимающиеся пальцы в кулаки выдавали его нервозность.
— Как вы себя чувствуете?
— Нормально… Мадам Помфри разрешила нам всем уйти, сэр.
— Понятно. Какое решение принял директор?
— Попросил никому не рассказывать, — честно ответил Драко.
— И только? — Снейп усмехнулся. — Должно быть, этому способствовало вмешательство мистера Поттера… Он ведь не остался в стороне, не так ли?
— Нет, сэр. Он сказал, что директор все равно не может его исключить, а потому нечего тратить время на пустые разговоры. Профессор Грюм хотел ему возразить, но вмешалась мадам Помфри и выставила всех учителей за дверь.
— Вовремя она появилась, — профессор Снейп встал и начал расхаживать по кабинету.
Он кивнул Малфою на кресло возле стола и нахмурился, когда Драко, осторожно ступая, занял его.
— Почему вы хромаете?
— Ничего страшного…
— Мистер Малфой!
— Ногу подвернул.
— Сейчас?
— Ночью… Когда перетаскивал Поттера с Грейнджер в палатку. Не мог же я ее поставить на бревне.
— Покажите… — профессор нагнулся, аккуратно осматривая опухшую лодыжку. — Почему вы не сказали мадам Помфри?