Газданов
Шрифт:
Все началось тогда со странного и тревожного отсутствия вестей из Петрограда. Перестали выходить газеты. На улицах и площадях стали собираться толпы народа, передавая друг другу слухи. Все словно чего-то ждали…
В те дни в Харькове гастролировал комедийный актер петроградского Александринского театра Владимир Давыдов. Гайто с товарищами пробрался на вечерний спектакль. Шел «Ревизор» с Давыдовым в роли Городничего. И вдруг, во время второго действия, на сцену вышел кто-то из администрации театра с листком бумаги в руках. Извинившись перед актерами, он обратился к публике:
— Господа! Прошу соблюдать полную тишину! Получено исключительной важности сообщение из Петрограда!
Публика
Дальше Гайто уже ничего не слышал — зал взорвался бурей восторженных криков и аплодисментов. Давыдов поднял руку и, когда наконец установилась тишина, слабым голосом запел «Марсельезу». Через четверть века во время Второй мировой войны Гайто будет петь эту песню не раз вместе с французами, но такого душевного подъема она уже не вызовет никогда, как в те февральские дни, когда в ее звуках слышался гул перемен.
«Был конец весны девятьсот семнадцатого года; революция произошла несколько месяцев тому назад; и, наконец, летом, в июне месяце, случилось то, к чему постепенно и медленно вела меня моя жизнь, к чему все, прожитое и понятое мной, было только испытанием и подготовкой: в душный вечер, сменивший невыносимо жаркий день, на площадке гимнастического общества "Орел", стоя в трико и туфлях, обнаженный до пояса и усталый, я увидел Клэр, сидевшую на скамейке для публики».
В действительности встреча произошла не там и не тогда . Это случилось чуть раньше в другом месте, где были также сосредоточены театр и философия, — в доме, где он жил. И дом этот не менее примечателен, чем уже знакомый нам особняк на Кабинетской. Здесь родился роман «Вечер у Клэр», вместе с которым родился Газданов-писатель.
Вот что мы читаем в романе: «Мы жили тогда в доме, принадлежавшем Алексею Васильевичу Воронину, бывшему офицеру, происходившему из хорошего дворянского рода, человеку странному и замечательному… Он был страшен в гневе, не помнил себя, мог выстрелить в кого угодно: долгие месяцы порт-артурской осады отразились на его нервной системе. Он производил впечатление человека, носившего в себе глухую силу. Но при этом он был добр, хотя разговаривал с детьми неизменно строгим тоном, никогда ими не умилялся и не называл их ласкательными именами… У него был сын, старше меня года на четыре, и две дочери, Марианна и Наталья, одна моих лет, другая ровесница моей сестры. Семья Воронина была моей второй семьей. Жена Алексея Васильевича, немка по происхождению, всегдашняя заступница провинившихся, отличалась тем, что не могла противиться никакой просьбе».
Речь идет о семье Пашковых, которая сдавала внаем флигель вдове с сыном, то есть Вере Николаевне и Гайто Газдановым.
Семейное предание Пашковых гласило, что их предок служил постельничим при дворе Екатерины II и от щедрот императрицы получил несколько домов в Москве и Харькове. К началу XX века их род разорился. От всей недвижимости деда остался только огромный особняк на улице Екатеринославской в Харькове, который по тем временам считался дорогим городом — квартиры в нем стоили не дешевле, чем в Петербурге
Екатеринославская находилась в центральной части города и изначально принадлежала зажиточным купцам. Старожилы утверждали, что именно здесь в свое время увязла в грязи карета великой княгини Екатерины Павловны. А чуть позже на Екатеринославской поселилась знаменитая террористов Вера Фигнер. Но для горожан эта улица была примечательна тем, что здесь находились первая городская Опера и первый кинотеатр братьев Боммер — два манящих объекта для Гайто и его товарищей, которых он обрел в доме Пашковых.
У Александра Витальевича Пашкова и Елизаветы Карловны Милфорд было трое детей — Татьяна, Ольга и Павлуша. В романе Газданова «Вечер у Клэр» — это Марианна Воронина (Татьяна), Наталья Воронина (Ольга) и Миша Воронин (Павлуша). Дети Пашковых и Гайто росли в одном дворе. Праздники и дни рождения отмечали, как и положено друзьям, все вместе.
Незадолго до Февральской революции Пашковы переехали на Епархиальную улицу к дяде Елизаветы Карловны. Но Газдановы по-прежнему оставались им близкими людьми. А детская компания со временем превратилась в молодежную. В квартире Пашковых стали собираться студенты, гимназисты последних классов, молодые офицеры. Тон задавала старшая Татьяна, названная друзьями за роскошные светлые волосы — Клэр, что по-французски означает «светлая». Так Танечка Пашкова стала прообразом двух героинь романа: Марианны — товарища детских игр, и Клэр — повзрослевшей возлюбленной. А гимназист Гайто, живущий по соседству, превратился в главного героя Колю Соседова.
Еженедельные встречи у Пашковых получили модное салонное название — «Вечера у Клэр». Это было время стихов, домашних спектаклей, философских бесед и музыки. В гостиной Пашковых не смолкали фортепьяно, скрипка, виолончель.
Гайто прославился на этих встречах своими докладами. От увлечения классикой он уже перешел к модным тогда Ницше и Шопенгауэру. Послушать докладчика собиралось множество народу. В дела же современные Гайто не посвящали. Клэр, как и большинство ее ровесниц, была одержима революционными идеями, о чем она шепталась с более взрослыми участниками «Вечеров».
Гайто был не только самым юным в этой компании, но и самым малорослым. Когда он выступал с чтением докладов или декламацией стихов, он становился на скамеечку, чтобы его было лучше видно и слышно. Но и это не помогало ему привлечь внимание своей возлюбленной – о том, что Гайто боготворил Клэр, знали все. И она не упускала случая, чтобы подшутить над ним.
Она то и дело выговаривала ему за перчатки, брошенные на ее постель, за небрежность в одежде. Сама же во время серьезных разговоров бралась за пилочку и занималась ногтями. Порой она одевалась в мужской костюм, рисовала себе усики жженой пробкой и показывала Гайто, как должен был вести себя приличный подросток. Словом, возлюбленная Гайто слыла девушкой с непростым характером. Она была непредсказуема и любила провоцировать несчастного влюбленного.
«Вы очень односложно отвечаете, — заметила Клэр. — Видно, что вы не привыкли разговаривать с женщинами.
– С женщинами? — удивился я. Мне никогда не приходила в голову мысль, что с женщинами нужно как-то особенно разговаривать. С ними следовало быть еще более вежливыми, но больше ничего. — Но вы ведь не женщина, вы барышня.
– А вы знаете разницу между женщиной и барышней? — спросила Клэр и засмеялась.
– Знаю.
– Кто же вам объяснил? Тетя?
– Нет, я это знаю сам.