Газета "Своими Именами" №2 от 31.08.2010

Газета "Своими Именами"

Имеются все основания считать, что главные трудности построения Союзного государства и интеграции в рамках ЕврАзЭС и СНГ во многом обусловлены тем, что постсоветские страны ориентированы на либерально-рыночную, конкурентную, состязательную, частнокапиталистическую доктрину развития. Очевидно, что подобная система ценностей до предела дезинтегрирует, «атомизирует» экономику и общество, ибо заставляет нас видеть друг в друге как минимум конкурентов, которых по объективным законам рыночного капитализма всемерно ослабляют, а затем подчиняют, поглощают, уничтожают. Тут уж, как говорится, не до братского единения народов! Вполне закономерно, что естественная для условий либерально-рыночной экономики конкуренция как «война всех со всеми» время от времени перерастает в ставшие уже привычными

газовые, нефтяные, молочные, сахарные и т.д., а иногда даже и полноценные «горячие» войны между некогда братскими странами и народами.

Следует пояснить, что классическая либерально-рыночная, конкурентная доктрина развития, обеспечивавшая процветание нынешних лидеров мировой экономики примерно до середины прошлого века и ныне принятая в ряде стран СССР, сегодня быстро теряет свою актуальность, уходит в прошлое. Ей на смену уверенно приходит интеграционная система ценностей, ориентирующая не на состязательность и конкуренцию, а на кооперацию и интеграцию экономических систем всех уровней.

Последнее утверждение легко доказать на примере современных технологически развитых стран. Так, на уровне конкретных фирм и предприятий интеграционный эффект реализуется в виде беспрецедентного роста концентрации капитала и прибыли под контролем крупных и сверхкрупных фирм. В частности, на протяжении последних десятилетий США, Великобритания, Япония, Франция и т.д. демонстрируют быстрый рост и усиление монопольной власти своих транснациональных корпораций (ТНК), реализующих вертикальную и горизонтальную интеграцию производственных процессов. В отличие от лукаво навязываемых периферийным странам представлений о конкуренции, малом и среднем бизнесе как «локомотивах» инноваций лидеры мировой экономики сделали ставку именно на крупные и сверхкрупные компании, в то время как роль малых и средних предприятий, как раз наоборот, быстро падает (табл. 1).

Таблица 1 - Концентрации капитала и прибыли под контролем корпораций США (1970-2005 гг.)

Источник: Губанов, С.С. Неоиндустриализация плюс вертикальная интеграция (о формуле развития России) / С.С. Губанов // Экономист.
– 2008.
– №9.
– С. 20.

В итоге нынешнее экономическое могущество и монопольная сила западных мегафирм буквально завораживают. По оценкам специалистов, из 100 крупнейших субъектов хозяйствования мира – стран и компаний – не менее 29 являются крупными западными фирмами наряду с такими мощными экономическими системами как национальная экономика США, Японии, Германии, Китая и т.д. Несложно подсчитать, что средний вклад в мировой валовой продукт любой из 100 крупнейших компаний США, которые, как известно, обеспечивают 60% (!) ВНП страны, в 2,5 раза больше, чем ВВП всей (!) Беларуси. В целом же под контролем западных ТНК находится до 50% мирового промышленного производства, до 65% международной торговли, около 80% мирового банка открытий, патентов, лицензий и технологий. Таким образом, уже сегодня подлинным «движителем» инноваций и экономического развития в целом является монополизм сверхкрупных фирм, а отнюдь не конкуренция малых и средних предприятий.

Однако монополизация отраслевых, национальных и мирового рынков на этом не остановилась. По прогнозам западных специалистов, в условиях грядущей глобальной экономики установится господство всего лишь 300-600 ТНК, причем около 300 корпораций будут создавать 75% (!) валового продукта мира. На фоне описанной тенденции, когда глобальная экономическая власть быстро централизуется, сосредоточиваясь в руках все более и более узкого круга физических лиц, вести речь о рынке, конкуренции, конкурентной среде, малом предпринимательстве и прочих рудиментах либерально-рыночной экономики позапрошлого века могут либо наивные чудаки, либо лица, заинтересованные в подчинении наших стран западным ТНК.

На уровне национальной экономики интеграционный эффект реализуется благодаря быстрому усилению роли государства –

этого системно интегрирующего экономику и общество института. Так, анализ бюджетной политики ведущих держав мира за последние 125 лет убеждает, что удельный вес государственных расходов в их ВВП неуклонно растет. В частности, с 1870 по 1996 годы эта доля в наиболее развитых державах мира выросла в среднем в 4,4 раза и составляет сейчас от 33,3% в США до 64,7% в Швеции (табл. 2).

Таблица 2 - Рост государственных расходов (огосударствление экономики) в развитых странах мира в период 1870-1996 гг.

Источник: Лисин, В.Е. Макроэкономическая теория и политика экономического роста: Учеб. пособие / В.Е. Лисин.
– М.: Изд-во «Экономика», 2003.
– С. 68.

В связи с антикризисными мерами, предпринимаемыми правительствами большинства стран мира в последние годы, включая многомиллиардные вливания в экономику и национализацию крупнейших предприятий и банков, такая тенденция еще больше усилилась. К сожалению, во многих странах ЕврАзЭС и СНГ (за исключением Беларуси) анализируемый показатель планомерно снижался на протяжении последних полутора-двух десятилетий и сегодня он существенно ниже, чем в большинстве стран даже с так называемой «либерально-рыночной экономикой».

И, наконец, на глобальном уровне интеграционный эффект достигается за счет того, что технологически развитые страны активно объединяются в рамках мощных интеграционных группировок типа ЕС, G7, ОЭСР, НАТО и др. По оценкам известного белорусского экономиста професор С.А. Пелиха, за счет одного единения в рамках Евросоюза обеспечен совокупный интеграционный эффект в размере 100 млрд. евро в год, что существенно повысило глобальную конкурентоспособность унии и каждого из ее членов.

Таким образом, нам пора бы уже и осознать, что принятая к реализации в большинстве стран бывшего СССР дезинтегрирующая либеральная, конкурентно-рыночная модель экономического развития и соответствующее ей мировоззрение являются непреодолимыми препятствиями на пути объединительных процессов в регионе. Более того, они наносят невосполнимый ущерб глобальной конкурентоспособности наших стран, ибо являются устаревшей, не соответствующей современным реалиям и потому давно отвергнутой технологически развитыми странами системой экономических воззрений.

Другим практическим подтверждением данного вывода служат негативные процессы, развернувшиеся в странах СССР по мере их либерально-рыночного «оздоровления».

В числе таких разрушительных явлений:

а) беспрецедентное для условий мирного времени снижение научно-технического и инновационного потенциала. Это выразилось, например, в 2–5-кратном снижении наукоемкости ВВП стран СНГ до нынешних 0,3–1,2%, что существенно ниже оптимального (3%) и порогового (2%) уровней. Поэтому вполне закономерно, что Россия сдала свои позиции на мировом рынке наукоемкой и высокотехнологичной продукции другим странам, осуществляющим более дальновидную экономическую политику;

Рисунок 1 - Динамика доли США, России и Китая на мировом рынке наукоемкой продукции в период 1990-2005 гг.

б) деиндустриализация постсоветских стран (за исключением Беларуси и Казахстана) как процесс снижения их промышленного, индустриального потенциала. Следует подчеркнуть, что деиндустриализация, таящая в себе прямую угрозу экономическому и политическому суверенитету, в корне противоречит современным тенденциям развития государств, демонстрирующих актуальное для нас догоняющее развитие (табл. 3). Масштабы деиндустриализации самой мощной страны региона – России – выглядят еще более серьезными, если обратиться к натуральным показателям (табл. 4). Следует пояснить, что разрушение промышленности периферийных стран – важный конструктивный элемент системы их неоколонизации технологически развитыми державами;