Газета "Своими Именами" №23 от 03.06.2014
Шрифт:
Победители попытались создать здесь исламское государство, а тем временем грабили и убивали мирное население. С тех пор в Таджикистане подозрительно относятся к бородачам. Их нередко задерживает полиция и заставляет бриться – как Петр Первый. Объясняют они свою борьбу с бородами тем, что трудно установить личность бородача – все выглядят одинаково. Сейчас вроде борьба с бородами поутихла, но всё равно изредка увидишь бородатого таджика.
Тогда же поссорился Таджикистан с Ираном, несмотря на общий язык – таджикский и фарси близкие языки, как русский и белорусский. Только там, где персы произносят «а», таджики произносят «о», окают, как вологодцы. Персы говорят «чайхана», «Таджикистан», а таджики «чойхона», «Тоджикистон». А поссорились они потому, что Иран поддерживал моджахедов. С годами они примирились, но
Я бывал в этой стране как раз в дни гражданской войны, в 1993-м, когда моджахедов прогнали из Душанбе и к власти вернулось светское и (довольно) просоветское правительство. Пятая колонна в Москве, которая сегодня выступает на стороне бандеровцев, тогда выступала за исламистов (их называли «демократами») и против “неокоммунистического режима Душанбе”.
Тогда я приехал уже после победы народных сил. Была весна, небо - синее и ясное, на главный весенний праздник - Навруз - было устроено шествие в национальных костюмах, было похоже на старорежимное празднование Первого мая: тысячи радостных людей на улицах, переполненные парки, народ одет по-праздничному. Люди были счастливы, как будто миновал страшный кошмар и жизнь возвратилась в старое русло. Оказалось – не совсем. Война длилась еще несколько лет.
Моя русская знакомая душанбинка Валя рассказывала мне, как по-разному выглядели стороны в гражданской войне: “Когда победили демократы-моджахеды – они ходили все в “фирме”, упакованные в белые кроссовки “Адидас” и в “Монтану” (спортивные костюмы, считавшиеся шикарными). Ходят и всё тащат - машины, мебель. А потом, наконец, их прогнали, выхожу я из дому, а на бульваре сидят победители-кулябцы: в фуфаечках, ботиночках, беднота драная. И отлегло от сердца”.
Встретился я тогда и с народным вождем революции - Сангаком (это было за несколько дней до его убийства), напомнившим мне Санчо Вилью, легендарного крестьянского вожака мексиканской революции. “Почему ты не хочешь стать президентом?” - спросил я его. “Я необразованный”, - ответил он скромно. Он “обучался” в тюрьмах, отсидел четверть века, женился на вчерашней школьнице и стал отцом восьми детей. Младший остался сиротой в возрасте одного года.
Победители вернули милицию на улицы, навели порядок. Во всём было заметно стремление к примирению. Начальник республиканского КГБ сказал мне: “Они не демоны, мы не ангелы, нужно помириться”. Набиев – таджикский Янукович – так и не вернулся к власти. Президентом стал простой парень из Куляба, Рахмонов – или Рахмон, как его зовут сейчас. Он провел программу примирения, вернул сто тысяч беженцев из Афганистана, перестрелял главарей бандформирований и навел порядок в стране.
Таджикистан остался светским государством. По пятницам народ идет в мечеть, где зачастую звучат антиправительственные проповеди, но власти с этим мирятся. Хуже – с обучением молодежи в исламских странах. Их там учат не только Корану. Недавно правительство потребовало от всех четырех тысяч студентов, учащихся исламскому богословию, прекратить обучение и вернуться домой из Пакистана, Афганистана, Иордании, Саудовской Аравии. Три тысячи вернулись, четвертая тысяча мешкает. А вернувшиеся рассказали, что их учили обращаться со «Стингером» и РПГ, готовить подрывные устройства, готовить верующих к партизанской войне. Недалеко за рекой – Афганистан, где живут миллионы таджиков, и оттуда идут и наркотики, и оружие, и пропаганда.
Несмотря на все его заслуги, молодежь поговаривает, что Рахмонов своё отслужил и что стране нужен более современный лидер. Раздражают его многочисленные родственники и свойственники – каждый сидит на хлебном месте, каждый доит бюджет, каждый богатеет, как подорванный, рассказали мне. Да, сыновья и дочки – это большая помеха для современного лидера. Мубарак, Каддафи и Янукович не рухнули бы, если бы удержали своих сынков от жажды быстрого обогащения. Американские политологи считают, что Таджикистану предстоит «цветная» революция. С ними согласны и некоторые таджикские интеллигенты. Они упоенно говорят о свободе в Киргизии, хотя, казалось бы, чему там завидовать? На самом деле их огорчает то, что места в высших эшелонах заняты. Социальные лифты плохо работают. Слишком много интеллигентных культурных людей, слишком мало постов в одной бедной стране. Дележка происходит не по способностям, но по клановому принципу –
Впрочем, Шахлуза, молодая владелица рекламного агентства, с этим не согласна. «Это уже вчерашний день. Родственники, конечно, важны, но нанимать дурака-племянника теперь никто не станет. От этого страдает бизнес. Сейчас главное – это образование, а не родственные связи». Не берусь судить, так ли это.
Интеллигенты постарше слишком хорошо помнят ужасы гражданской войны. Редактор Нур считает, что народ не поддержит беспокойную молодежь – пока идут денежные переводы от таджикских мигрантов в России. «В кишлаках строят новые дома, рождаемость поднялась до невиданных высот – это признак определенного благосостояния, и народ не станет этим рисковать».
Кампания против таджиков, работающих в России, направлена и на отрыв Таджикистана от России. В этом смысле нацдемы, вчера поддерживавшие майдан, а сегодня называющие Путина «президентом Таджикистана», идут в рядах пятой колонны, стремящейся расколоть и сжать слишком большую Россию. Высокомерное отношение к таджикским рабочим отвратительно – как и к любым приезжим рабочим. Ведь и украинский кошмар вырос не на ровном месте – ему предшествовали шуточки насчет хохлов-гастарбайтеров в рубашках-антисемитках. Шуточки и презрение к салоедам, вкалывавшим на московских стройках, обернулись потерей Киева. Как бы издевательские замечания в адрес таджикских рабочих не обернулись геополитической потерей этой страны, хотя бы потому, что уход Таджикистана придвинет банды исламских боевиков на тысячи километров ближе к Москве.
Этой стране нужно помогать, но кроме приема сезонных рабочих, не менее важно приглашать студентов учиться. Сейчас таджикских студентов охотно приглашают американские, европейские, китайские вузы. Это талантливый народ, а кто окучит студентов – со временем овладеет и страной. Чтобы не упустить этот дивный край, нужно привлечь его молодежь в русские университеты, как надо было привлекать и украинских студентов.
У Таджикистана немало проблем. Он страдает от перекосов в международной торговле. Когда-то за границу возили только дорогие товары, мало влиявшие на жизнь обычных людей. Но сейчас возят всё, откуда дешевле. И даже фрукты и овощи, которые в Таджикистане отличные, вытесняются с рынка более дешевыми привозными из Пакистана и Ирана. Если вытесняются овощи – и без того тяжелый труд крестьянина обесценивается. А отличные высококачественные фрукты и овощи Таджикистана не могут попасть на рынки России вместо прохимиченных турецких из-за блокады Узбекистана.
Главная беда таджиков – конфликт с Узбекистаном, превратившийся в блокаду. Каждый год сотни крестьян гибнут на минных полях, проложенных узбеками вдоль границ. Газ из Узбекистана не поступает, электричество не идет, единая энергетическая система разрушена, железная дорога на юге перекрыта и разобрана, введена жесткая визовая система. Семьи оказались разделены минными полями и колючей проволокой. Ислам Каримов, правитель Узбекистана, не позволяет достроить Рогунскую ГЭС, которая решила бы проблемы с энергией для всего региона. Таджики умоляют Россию деблокировать их страну, убедить Ислама Каримова снять блокаду.
Корни спора давние, еще с двадцатых годов двадцатого века, когда разделили Среднюю Азию на республики с национальными названиями. До прихода русских всем регионом правила Бухара. Население было смешанное, говорившее по-таджикски в городах и по-узбекски в сёлах. Культура у этих двух групп общая, много смешанных браков, этническая идентификация не была известна.
В 1924 году большую часть советской Средней Азии назвали Узбекской ССР, а ее южную горную часть – Таджикской АССР. «Как вы яхту назовете, так она и поплывет». Лучше бы назвали более нейтрально – Среднеазиатской республикой. А так название породило прежде неведомый этнический национализм. Сейчас в Узбекистане закрывают таджикские школы, заставляют таджиков записываться «узбеками». По-хорошему, этим республикам надо бы создать федерацию под эгидой Москвы, зажить одним государством, как жили до революции, сделать двуязычие официальной политикой, стереть графу «национальность» из паспортов. Но этот совет можно дать еще многим странам – и Украине, и Прибалтике, и Индии с Пакистаном, и Израилю с Палестиной.