Газета "Своими Именами" №24 от 11.06.2013

Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль)

Сравнительная таблица этических норм 

общинно — родового и социалистического строя

Невозможность вывода Морального кодекса из Библии очевидна. Слишком разные эпохи и истоки. Библейский свод этических норм сводится к индивидуальному, но отнюдь не к общему. Общество социализма находится на несравненно более высокой ступени развития, с другими экономическими и социальными связями. Ко всему, в заповедях ничего не говорится о характере труда и отношении к нему.

Партийные функционеры левой фразы (с правой ориентацией), начиная от Горбачева, начали видеть

свой моральный источник в христианстве, сближении с ним и с Библией. Это сыграло злую шутку со всеми нами. От сближения коммунистического мировоззрения с христианским, с его догмами, невольно началась реанимация поповщины, увлечение части «сюсюкающей» с боженькой интеллигенции и занятых богостроительством верующих коммунистов – так проще. Коммунистическая идея становилась от этого как бы вторичной, заемной у христианства и должна была с ним слиться. Оттого по сей день продолжается отлив умов от нее. Таким образом, была совершена величайшая ошибка, если не предумышленное действо, дискриминирующее коммунистическую идею. В результате – крестные ходы и марши радикалов заменили демонстрации трудящихся в дни всенародных праздников Великого Октября, Первомая. Военные парады проходят при задрапированном Мавзолее, без часовых на посту №1.

Сегодняшние либералы и буржуазные «демократы» хотят выглядеть праведниками и вегетарианцами с подачи Солженицына о «зверствах» ЧК, большевиков, «красного колеса», но стоит только вспомнить участь рабов Спартака, Пугачева, расправу Тьера над Парижской коммуной, гитлеровский «Дранг нах Остен» - как всё становится на свои места. Большевики понимали и предвидели, какую судьбу уготовили бы народу белое и черное воинство в случае их победы, потому вели борьбу не на жизнь, а насмерть, «смертию смерть поправ». Для народа интервенты и белые были одинаково оккупантами, несущими возврат кабалы и рабства, и отношение к ним было адекватным.

Нашим либералам-праведникам неплохо бы заняться сейчас подсчетом сокращения населения в России и на Украине «ненасильственными», парламентскими способами борьбы с народом, деиндустриализацией (руинизацией), «прихватизацией» народного хозяйства и достояния инородными частными лицами.

Религия продолжает оставаться «соской» (Д. Бедный), с которой не в силах пока расстаться часть угнетенного и оболваненного капитализмом человечества. С религией сплелись и привыкли к ней, не видят в этом зла. А правящие классы и милитаристы кровно в этом заинтересованы, панически боятся, что люди расстанутся с ней.

Коммунизм – это общественный строй мыслящих людей, свободных от религиозных «наркотиков», предрассудков, эгоистических устремлений к наживе за счёт обездоленных ближних. Людей, свободных от духовной и экономической эксплуатации, где основой благосостояния и счастья народов и людей является труд на благо общества, который всячески презирается и высмеивается буржуазией и её прихлебателями.

Юрий Виданов, Днепропетровская обл.

ОБИДНО, ЖОРЕС ИВАНОВИЧ!

Имя Жореса Алфёрова, нобелевского лауреата, успешно занимающегося также политикой (он депутат Госдумы, член фракции КПРФ), общеизвестно и окружено заслуженным уважением. И он по праву выдвигался кандидатом в Президенты Российской Академии наук, положение которой в наше время, мягко говоря, весьма неблагополучно, более того, которую надо спасать в том числе от «наездов» нынешней власти.

Учёные, выдвинутые кандидатами в президенты, публично представляют свои программы. Вот и Жорес Алфёров, по сообщению газеты «Великая эпоха» («международный медиа-проект») от 10 мая т.г., «поделился своим пониманием роли науки в развитии страны на заседании клуба «Матрица науки» в РИА Новости Петербурга 26 апреля». Как и другие кандидаты, он отметил бедственное положение науки, особенно академической, в сегодняшней России, вследствие пресловутого «недофинансирования». Предложенные Алфёровым меры по перелому ситуации к лучшему, по восстановлению ведущей роли Академии в развитии интеллектуального потенциала страны разумны, интересны.

Мне особенно близко

его утверждение, что «наиболее перспективным становится развитие междисциплинарных исследований». При подготовке ХХIV съезда КПСС (наиболее идейно богатого по сравнению со всеми последующими, которые открыли период идейно-политической «осторожности», именуемой ныне «эпохой застоя») меня «попросили» в порядке партийной дисциплины (я работал тогда в журнале «Вопросы философии») разработать несколько тем. Правда, по теме организации междисциплинарных исследований меня не просили, но я написал, что это магистраль развития науки в будущем. Должен признаться, идея не моя: я её вычитал ещё старшеклассником не то в 1950-м, не то в 1951 году в журнале «Большевик» - в восхитившей меня статье академика А.Н. Несмеянова. Из того, что я написал по этой теме, в материалах съезда, обнаружил лишь считанные фразы. Это меня разочаровало и породило горькие раздумья насчёт стратегии партии и государства в деле развития науки и интеллектуального потенциала общества в целом.

Мысли академика Алфёрова о перспективах междисциплинарных исследований хороши, продуктивны, конкретны. Однако достоинство конкретности, на мой взгляд, перерастает в недостаток – не обеспечивает ясности в вопросе: каким образом будут налажены связи между множеством научных дисциплин и их взаимодействие – в общем и в каждом конкретном случае. Организационным центром будет Академия? Очень хорошо, очень верно (не чиновникам же из загаженного Ливановым министерства доверить это – загубят!). А какова будет идеология налаживания общего дела – динамичного, всякий раз меняющегося взаимодействия разных научных дисциплин, да ещё на разных уровнях? (Оговорюсь: слово «идеология» я употребляю здесь не в том значении, которым пользуются политики и обществоведы, а в том, которое привычно для «технарей» - исследователей и конструкторов.)

В упомянутых мною заготовках для ХХIV съезда КПСС я писал об особой роли, особой ответственности философов, обязанных активно участвовать в этом общем деле. Конечно, не в роли высших арбитров, своего рода «гуру», имеющих право поучать всех других, а в роли ответственных за методологическое обеспечение междисциплинарных связей.

Весь предыдущий текст данной заметки я написал для обоснования необходимого, на мой взгляд, возражения на одно утверждение из программного заявления уважаемого кандидата на пост Президента РАН. Справедливо осудив разрушительную деятельность министра образования и науки Ливанова, Жорес Алфёров (цитирую по сообщению в «Великой эпохе») «научно охарактеризовал деятельность министра, физика по образованию: «В области школьного образования и организации науки Ливанов, конечно, философ». Академик подкрепил свой вывод следующим пассажем: «Физик открывает новые явления, приходит теоретик-математик, пишет теорию этого явления, приходит инженер и делает прибор, затем приходит философ, который не знает ни физики, ни математики, ни инженерного дела, но любит поговорить».

Думается, причина столь залихватской оценки философов кроется в неудачном личном опыте прославленного нобелиата: уж больно хреновые философы попадались ему в знакомые. Да и философию в своё время изучал в полглаза. И он, наивный, полагал: коль его знакомые доктора и кандидаты, то есть типичные, а может, и лучшие представители современной философии, то дело плохо. Уж если такие «сундуки» лучшие…

У меня опыт другой. По окончании университета передо мной встал выбор: чем заняться и, соответственно, какую искать работу. Время было «хрущёвское», очевидно было падение нравственного и профессионального уровня работников умственного труда. Насмотревшись на философскую среду (в том числе обслуживающих сферу партгосуправления) и присутствующих в ней если не во множестве, то правящих бал конъюнктурщиков, подхалимов и явных пройдох, я решил уйти от «лириков» к «физикам» - в техническую литературу. Общение в этой среде дало мне очень многое. Но принесло и некоторое разочарование: оказывается, процент дураков и ловкачей среди «технарей» вполне сопоставим с долей такой же публики в сфере общественных наук и художественной интеллигенции. Так я вернулся к своей коренной – философской специальности, оставаясь журналистом по профессии.