Газета "Своими Именами" №29 от 16.07.2013

Газета Своими Именами (запрещенная Дуэль)

Это было единственной накладкой в той слезливой передаче. К сожалению, тот гранитный камень технологически и финансово был недоступен крестьянам в период коллективизации, что и представляло всю передачу как явную лапшу. Тем не менее, передача прошла все якобы несуществующие цензуры и художественные подкомитеты, а её участники получили за свои заслуги серебром и аплодисментами. Более того, в конце года предполагался конкурс с большой премией победителю. Пока что Лёха был фаворитом.

А с тем камнем у Лёхи были связаны сложные воспоминания. Когда заезжие перестреляли Крёстного и его братию, возникла задача пышных похорон и траурных речей. Вот тогда-то и появился Профессор-Пивовар.

Оказалось, предусмотрительный Крёстный засылал своих казачков не только на телевидение, но и в Академию наук. Профессор долго говорил над могилой о народных традициях, о беспринципности и коварстве тех, что нарушили эти традиции и о необходимости возрождения России. При этом Профессор сотрясал бородкой, которую Лёха про себя назвал ермолкой. Уж очень этот Профессор напоминал свинью в бородке, когда отказался платить в общак свою долю на памятник Крёстному. Впоследствии речь Профессора Лёха иногда использовал на цитаты, но иметь с такими дело даже на телевидении было западло. Почему-то не любили таких в бородках-ермолках, в шапках-ермолках и без них...

Ждать вызова к начальству пришлось недолго. Нашлись доброжелатели, которые стукнули наверх, и это был не Кых. Но Лёха не боялся предстоящей беседы. Дело было не только в полезных советах Бандюгана. Просто уровень идиотизма в стране быстро рос, и на его фоне талантливый парень из народа мог выкрутиться практически из любой ситуации. Совсем недавно снегом занесло дорогу на Питер, а наверху обсуждали, как преодолеть эту напасть с помощью новых правил техосмотра. Другая шумная кампания была связана с критикой низкой эффективности вузов. Сначала внедрили ЕГЭ, поставили превыше всего способность к угадыванию правильных, нравящихся начальству ответов, а теперь стали искать виноватых в том, что упал общий уровень научных работ.

Уровень телевизионного искусства также упал ниже всех допустимых пределов, да и вообще в стране делалось чёрт-те что в области идеологии. Лёха еще помнил времена, когда мастера искусств плакали навзрыд по поводу опеки со стороны КПСС. Не понимали дураки, что всё это им же на пользу. Вон скоро Новый год, и опять покажут по телевизору «С легким паром» работы любителя чужих котлет Рязанова. А ничего нового, сравнимого с этим фильмом, показано не будет, потому что без «опеки КПСС» ничего, кроме секса и мордобоя, в их головы не приходит.

Или ещё одно последнее «достижение» на ниве телевидения. Показали новый фильм о попытках Березовского пристрелить несколько мелких врагов народа. Толи пытались прикрыть настоящих убийц, толи гнали туфту по привычке. Но понять не могли идиоты, что мир замешан на противоречиях, что даже если убрать одно противоречие, на его место придёт другое. В результате перевели Борю из «злых гениев» в «благородные разбойники» типа Зорро. Если они догадаются повесить на Борю и смерть генерала Лебедя, то БАБ сразу станет «национальным героем». Куда катится этот ведомый идиотами мир?!! По-видимому, стук на Лёху исходил от конкурентов, выпустивших эту туфту. Захотели урвать Лёхину новогоднюю премию, вот и стукнули.

Лёха легко отболтался от обвинений в организации профсоюза. Если вам не нравится термин «профсоюз», то переименуем новую организацию в творческое объединение «Конец света». Этот профсоюз-объединение будет выпускать продукцию в диапазоне от политических обзоров до танцевальных шоу. Предполагается также заказать модному композитору соответствующий «Марш энтузиастов конца света». Всё это должно будет внести свежую струю в жизнь обывателя и существенно поднять его сознательность при переваривании идей начальства, внедряемых в его голову через двадцать пятый кадр. Обыватель должен помнить,

что только благодаря идеям этого начальства он всё ещё жив и конец света пока не наступил...

Возвращаясь от начальства, Лёха твёрдо решил соскочить из этой страны, руководимой идиотами. Хорошо бы перед этим получить новогоднюю премию. Какая-то липкая всепоглощающая воровская мгла опустилась на всё вокруг, и конец этого света стал вполне реален. Будет ли он называться революцией или «цветной революцией», Лёха не знал и не хотел знать. Бороться на чьей-либо стороне он не мог. Крёстный не запрограммировал его на какую-либо борьбу, да и во время учёбы его на это не настраивали. А Лёха был простым телевизионным парнем из народа, который любил портить девок на сеновале. Канистра пива, шматок сала и сто рублей денег, что ещё надо такому парню, чтобы начать новую жизнь?..

А. Свободин

О ТУ ЖЕ СТЕНУ

Почему я не слышу вашего протестующего голоса, господа?

Когда нас давила царская цензура, когда Протопопов заставлял или молчать, или славословить войну, сколько из вас откликнулось на этот призыв. Вы изнасиловали художественное слово описаниями казачьих подвигов и зверств немецких лейтенантов, вы заполняли еженедельники и ежемесячники фальшивыми оправданиями войны и сказками о каких-то людях, радостно убивающих и гниющих в окопах. И в то время, когда простой обыватель, лишенный чувства яркого представления об ужасах человеческой бойни, даже он задыхался от сознания гибели близких, - вы развязно и самодовольно делали из войны лубочную картину побед и схваток.

Время пришло. Легко не только дышать, но и писать свободно. Высказались ли вы за эти два месяца? Нет, я и сейчас не слышу ваших протестующих голосов против безумия человеческого самоистребления. ..

В ваших руках, в ваших печатных органах в тысячу раз больше силы, чем в доводах тех, кто восстал против бойни с политическим оружием в руках.

Сухим политикам видны только цифры. Вашему восприимчивому художественному сознанию видны развороченные снарядами тела и капли бурой крови, запекшейся на штыках. Во имя этого ужаса вы и должны говорить о войне.

Мы не знаем, когда по соображениям политическим должна кончиться война. Мы на грани великих событий, и война может кончиться и завтра, и через два года. Вам никто не предлагает давать рецепты окончания войны, но свободное слово вложило в ваши руки бич, которым вы можете жестоко хлестать низкое равнодушие к войне.

Вы не гнушались рисовать елки, куличи, подарки и умиление в окопах. Вы смели находить что-то светлое в озверении людском...

Научитесь же быть честными и пишите о других сторонах войны. Пишите о людях, замерзающих с оскаленными зубами в снегу, пишите о цинготных, о сумасшедших, о тупеющих от той самой войны, которую вы славословили. Учите заставлять трепетно ждать мира не во имя того, что подешевеет хлеб и проезд в трамваях, а во имя отрицания войны.

Людей уговаривают сейчас идти умирать во имя крушения милитаризма, забывая, что крушение его не в умеренной выделке пушек и сокращении штатов кавалерии, а в человеческом сознании.

Французская пресса обсахаривала все сообщения с фронта в какие-то стихотворения в прозе, но французская литература прозрела и дала ряд блестящих антивоенных книг. Но мы русские... Ведь в тот самый момент, когда служители мокрыми швабрами отмывали кровь с полов и стен вагонов, выгрузивших кровавую пищу войны в лазареты и на кладбища, сколько из вас в это время сидело в кабинетах и писало деревянные рассказы о сладостях боя и упоении кровью...