Газета "Своими Именами" №32 от 09.08.2011
Шрифт:
Накануне празднования первой годовщины освобождения на сессии Верховного Совета БССР, проходившей 3-5 июля 1945 года, председатель СНК БССР П. Пономаренко выступил с заявлением: “Актам гiстарычнага значэння з’яўляецца... прызнанне з боку Аб’еднаных нацый i Часовага Урада Польшчы заходнiх гранiц БССР, i прызнання такiм чынам гiстарычнай для Беларусi падзеi ўз’еднання беларускага народа i ўключэнне Заходняй Беларусi ў састаў адзiнай Беларускай дзяржавы назаўсёды”. Вскоре, чтобы не обижать “братскую Польшу”, 17 сентября - тогдашний “красный день календаря” – превратили в обычный. В связи с этим рассмотрим, чем же этот день
Начнём с начала, т.е. с появления Польши. Не успело это, разумеется, исключительно миролюбивое государство появиться на карте Европы, как будущий польский диктатор маршал Пилсудский, напал в марте 1919-го на лежащую в руинах из-за Гражданской войны и интервенции Россию. Это был настоящий блицкриг. В июне того же года в Польшу прибыла 70-тысячная польская армия, созданная во Франции и сформированная в значительной степени из американцев польского происхождения. К весне 1920 года Франция прислала своих генералов и обеспечила поставки в Польшу 1494 орудий, 2800 пулеметов, 385,5 тыс. винтовок, 42 тыс. револьверов, около 700 самолетов, 10 млн. снарядов, 4,5 тыс. повозок, 3 млн. комплектов обмундирования, 4 млн. пар обуви, средства связи и медикаменты. И сразу же после этого Польша совместно с петлюровскими бандами вновь напала на Россию, собираясь включить в свой состав Украину и Белоруссию. Наполовину ей это удалось.
17 августа 1920 года в Минске начались советско-польские переговоры, а Пилсудский втайне от сейма подготовил и произвел захват части литовских территорий. Все попытки Лиги Наций возвратить Литве оккупированные Польшей земли успеха не имели. И тем более пустым звуком оказался протест Советского правительства, домогавшегося в это время мира с Польшей. За день до подписания Рижского мирного договора все польские дипломатические миссии за границей получили характерные указания: “Следует и дальше поддерживать враждебные Советской России элементы, как русские, так и украинские, белорусские и кавказские. Наши интересы на Востоке не кончаются по линии наших границ... Нам небезразлична судьба земель исторической Речи Посполитой, отделенных от нас будущим Рижским договором”.
По отношению к оккупированным на Востоке территориям Пилсудский проводил жесткую политику полонизации. 17 июня 1934 года по его приказу был открыт спецконцлагерь для политических заключенных в Березе Картузской. Белорусские школы и культурные организации преследовались. Вот несколько цитат из докладной записки белостокского воеводы Осташевского в министерство внутренних дел Польши (“Проблемы укрепления польского владеющего положения в Белостокском воеводстве”): “Рано или поздно белорусское население подлежит полонизации. Они представляют себой пассивную массу, без широкого народного сознания, без собственных государственных традиций. Желая этот процесс ускорить, мы должны одолеть древнюю белорусскую культуру” (ГАОО ГО, ф.6195, оп.1, д.28, л.16).
“В сельских волостях, где живёт белорусское население, должна быть, безусловно, поднята до высшего уровня материальная культура поляков. Это одно из принципиальных условий польской экспансии... Необходимо принять решение, чтобы всякий запас земли или частная парцелляция польских имений происходила при условии передачи земель в руки поляков и, если возможно, белорусским элементам, то только проявляющим тенденции ополячивания. Пролетаризирующийся белорусский элемент, идущий из деревни в город, подлежит там вообще более быстрой ассимиляции, чем в деревне... Речь идет о том, чтобы не уменьшать земельных владений поляков, ибо с точки зрения политики страны стоят выше те, в чьих руках земля” (ГАОО ГО, ф.6195, оп.1, д.28, л.4).
К середине 30-х годов около 43% белорусов были безграмотными, а студентов-белорусов не насчитывалось и двухсот человек. Свидетельствуют польские документы: “Вы-ражаясь кратко, наше отношение к белорусам может быть сформулировано так: мы желаем одного и настойчиво требуем, чтобы это национальное меньшинство думало по-польски - ничего взамен не давать и ничего не делать в ином направлении”. В случае если возникнет необходимость “этому населению что-нибудь дать и чем-либо его заинтересовать”, это может быть сделано лишь с целью “чтобы оно мыслило по-польски и училось по-польски в духе польской государственности” (ГАОО ГО, ф.6195, оп.1, д.28, л.16).
Массово закрывались не только учебные заведения, но и православные храмы. В 1938 году был принят специальный декрет президента Польской республики, зафиксировавший, что польская политика в отношении православия должна “последовательно привести к нивелированию русского влияния в православной церкви и тем самым ускорить процесс ополячивания среди так называемых белорусов” (ГАОО ГО, ф.6195, оп.1, д.28, л.7-8). До оккупации в Западной Белоруссии действовало около 400 белорусских школ, 2 учительские семинарии и 5 гимназий. К 1939 году все школы были окончательно преобразованы в польские, а две трети православных храмов превращены в костелы.
“Крэсы всходные”, как величали белорусские земли поляки, были всего лишь аграрно-сырьевым придатком их страны, а еще служили источником пушечного мяса. Причем использовать его храбрые паны планировали как на Востоке, так и на Западе задолго до 1939 года. В протоколе совещания №25 от 3.10.1935 года у начальника главного штаба Войска Польского отмечено в частности: “Правилом является - разрабатываем “Восток”, а после этого попытаемся решить “Запад” в рамках плана “Восток”.” (План “Восток” - план войны с СССР, план “Запад” - план ведения войны с Германией.)
В датированном декабрем 1938 года докладе 2-го (разведывательного) отдела польского Генштаба подчеркивалось: “Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке... Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто бы ни принимал участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно... Главная цель - ослабление и разгром России” (Z dziejow stosunkow polsko-radzieckich. Studia i materialy. T.lll. Warszawa, 1968. S.262, 287).
Международный фонд “Демократия” в Москве выпустил в 1998 г. сборник документов “1941 год”, в котором приводятся советские оперативные планы. Например, в плане 1938-го сплошь и рядом такого рода прогнозы: “...главные силы германской армии мы встретим, по всей вероятности, в районе Свенцяны-Молодечно-Гродно. Если будет немцами нарушен нейтралитет Латвии, то, возможно, что часть германских сил поведет наступление к северу от Двины. Барановичское направление будет занято поляками...”; “наиболее выгодным направлением главного удара будет проведение его по обоим берегам р. Неман с задачей разгрома сосредоточивающихся здесь германо-польских сил”; “Прорыв фронта противника позволит нам или развить операцию ударом по германской группировке на территории Литвы, или же нанести удар по Барановичской группировке поляков...”.