Газета "Своими Именами" №41 от 08.10.2013
Шрифт:
Если вы артель лесорубов, то все должны валить, к примеру, 20 стволов в рабочий день. Ты можешь 40? Остановись на 20-ти и иди домой. А ты можешь всего 15? Тогда оставайся до ночи и вали еще 5. Очень слаб - ищи слабого артельщика и слабую артель. Очень силен - ищи сильную артель либо покажи остальным, как валить по 30 деревьев в день. Потом покажешь, как валить 40. Будут все валить по 40, и ты будешь 40, а пока все не могут этого делать - и ты не делай! Никакого унижения благотворительностью. На первый взгляд в такой организации мало смысла, но именно так организовывали свои артели русские много веков подряд.
В случае со Алексеем Стахановым, ставившим личные рекорды добычи угля, и его последователями, стахановцами, видится такой путь русской артели. Положим, на шахте в каждой смене в забоях работают по 10 забойщиков, работу которых обеспечивают по 9 человек их бригад (всего в смене 10 бригад и 100 человек), и каждый забойщик дает в смену примерно 10 тонн угля. Вот эту смену шахтеров в 100 человек надо было заменить артелью, а Стаханову надо было либо самого себя объявить артельщиком, либо кто-то должен был возложить на себя эту миссию. И заявить для начала, что их артель (все 100 человек) собирается давать не по 10, а по 50 тонн в смену от каждого забойщика. Для этого Стаханову надо было не личные рекорды в 100 тонн ставить, а научить остальных 9 забойщиков, как выдавать по 50 тонн, но всем вместе! Потом все забойщики, по мере освоения дела, одинаково увеличивают себе сменные задания пока не выходят на 100 тонн на каждого. Все вместе! Стаханов получился бы не один герой, а их было 10 героев, и все были бы абсолютно одинаковые.
И у остальных забойщиков к Стаханову было бы не чувство неприязни, а чувство признательности, было бы уважение, а не злоба на провокатора, который из-за лишнего рубля заставляет и их надрываться непосильно. Надо понять, что Стаханов добивался рекордов не физической силой, а силой ума, то есть поиском эффективных приемов работы. Те, кто этих приемов не знал, для повторения выработки Стаханова обязаны были прилагать нечеловеческие усилия, поскольку если не знаешь, как это сделать, то незнание приходится компенсировать напряжением сил. Да, конечно, опыт стахановцев немедленно распространялся начальством, но стахановское движение давало возможность самому стахановцу не печалиться о доходах всего общества – товарищей по работе, и общество это обижало.
По-русски надо было бы иметь на шахте не, скажем, четыре или пять смен, состоящих из бригад спускающихся в забой шахтеров, а 4-5 артелей. Одна с выработкой 100 тонн в смену на каждого своего забойщика, одна или две – по 75 тонн и т.д., но первая артель обязана была бы быть с выработкой плановой – в 10 тонн. Пришедший на шахту новый человек, без опыта, начинал бы с работы в первой артели, а получив опыт и почувствовав силу, переходил бы во вторую и т.д. Со временем все шахтеры распределялись бы по артелям с заработком, который им по силам. По мере роста мастерства любая артель, кроме первой, имеет право увеличить себе выработку, но первая всегда обязана давать только план - это школа шахтеров. Не можешь ее окончить, долго в ней сидишь - уходи из шахты, это не твое, ищи себе другую профессию.
В современной бригаде, повторю, оплата производится по тарифным ставкам разрядов, а разряд - это милость начальника. В артели вообще нет разрядов и тарифных ставок. Сколько заработал - всё твоё. Единственное, в артели могут быть разные паи, скажем, забойщик имеет 1 пай, а рабочие по вывозу угля из забоя - 0,75. (В описании Мельникова, в артели лесорубов был подросток, который готовил еду. Он, скорее всего, тоже что-то зарабатывал, у него тоже был некий пай, но, по логике, существенно меньше, чем у лесорубов.) Разные профессии в артели могут получать по-разному, но даже если это будет так, то все забойщики артели получают одинаково, все одинаковые профессии артели - одинаково и все выполняют одинаковый объем работы - за этим и следит артельщик. Научить эффективно работать - это помощь, а вот работать за другого – это милостыня.
Русские как таковые обязаны были помогать друг другу не только советом, но исключительно в случаях, когда односельчанин попадает в беду или ему просто невозможно эту работу исполнить в одиночку. Но помогать в работе здоровому человеку, в работе, которую он сам может и обязан исполнить, - это унижающая человека милостыня, это оскорбление, которое может принять только человек, не имеющий чувства собственного достоинства. Не можешь - не тянись за заработком, который не способен заработать, а на халяву не рассчитывай!
Полагаю, что большевики совершенно напрасно отринули этот русский опыт организации труда и начали выдумывать свои приемы, внешне безусловно логичные, но в жизни все же не очень хорошо приспособленные под реальные, средние трудовые массы. Думаю, нужно было создавать новые формы организации труда на основе опыта русских артелей. По крайней мере, взяв за основу выбор артельщика путем добровольного присоединения работников именно к нему в артель, согласие на равное распределение доходов, согласие работников на безусловное подчинение данному артельщику и обязанность артельщика следить за справедливостью в артели и за тем, чтобы никто не работал меньше остальных, но никто и не работал больше остальных.
А организовывать соревнование можно было бы уже между этими артелями. Элементы зависти все равно оставались бы, но передовики были бы тоже сплочены в коллектив - им было бы легче. Кроме этого, любой передовик рационализировал бы не личный труд для увеличения своей зарплаты, а труд всей артели, работал бы на благо каждого работника в артели, а работа на общество тоже много дает - как в его собственных глазах, так и в глазах самого общества.
Но это гипотеза, а большевики ввели в практику индивидуальное соревнование и получили оглушительный эффект, невзирая на помянутые выше проблемы психологии. Особо отмечу, что хотя инициатива организации соревнования и шла сверху, но определять лучших оставляли коллективу. Скотт пишет: «Во всех мастерских и цехах регулярно проводились производственные собрания. Здесь рабочие могли высказываться и действительно высказывались максимально свободно — критиковали директора, жаловались по поводу зарплаты, плохих условий жизни, отсутствия товаров в магазине — короче говоря, они могли ругать всё, что угодно, за исключением генеральной линии партии и полдюжины его священных и неприкосновенных руководителей. На этих собраниях обсуждали план, определяли победителей стахановского движения за прошедший месяц и решали производственные вопросы, касавшиеся непосредственно данной мастерской или данного цеха.
…Стахановское движение дало поразительные результаты на шахте, где добывали железную руду. В 1937 году было добыто 6,5 миллиона тонн руды. В том же году в Германии добыто 4,7 миллиона тонн, в Англии — 4,2 миллиона тонн, а в Швеции — 8,5 миллиона тонн. Производительность труда возросла с 2017 тонн в год на одного среднего рабочего в 1935 году до 3361 тонны в год на одного среднего рабочего в 1937 году. Это увеличение производительности было лучшим показателем экономической эффективности.
В 1937 году подготовленная руда для доменных печей стоила три рубля пятьдесят копеек за одну тонну, что делало ее самой дешевой рудой в Советском Союзе и, даже основываясь на соотношении рубля к доллару по официальному курсу, такой же дешевой, как и руда из лучших шахт в Соединенных Штатах.
Эта шахта по добыче руды ежегодно, начиная с 1935 года, давала значительную прибыль. Экскаваторы добывали большее количество руды. В 1932 году при трехсменной работе средний экскаватор добывал 446 тысяч тонн руды, в 1934 году — 1,111 миллиона тонн, в 1937 году, работая только в две смены ежедневно, — немногим менее 2 миллионов тонн.
Продуктивность работы электровозов также увеличилась. В 1934 году электровоз перевозил 34 тысячи тонн руды в месяц, а в 1937-57 тысяч тонн.
Качество добываемой руды было прекрасным. Среднее содержание железа в руде в 1937 году составляло 60,1 процента».