Газета Завтра 152 (44 1996)

Завтра Газета

Делиться в сфере идеологии, форм и методов контроля общественного сознания — это означает превращать уже описанное соотношение “три к одному” в соотношение “два к двум”!

“Зачем?” — задает себе вопрос ситуационный лоббист. И начинает пасовать перед ничего не значащим для него Лацисом, как бы поддаваясь интеллигентскому ультиматуму. Воевать в Чечне — значит давать позиции силовой элите и элите ВПК, то есть снова превращать “три к одному” в “два к двум”. Зачем, если можно мычать абы что и держать бесславную фигу в кармане? И вновь (вроде как под давлением либеральной интеллигенции) подтверждается лебедевская формулировка “хребет чеченской войне сломан”, являющаяся сознательным плагиатом знаменитого

высказывания А. Н. Яковлева, этого главного специалиста по ломке разных хребтов.

Бездарная политика власти приведет к ее полному краху. Эта политика порождена комплексом неполноценности и является сублимацией этого комплекса в чистом виде. Если бы не трагичность существующей ситуации, то можно было бы любоваться чистотой эксперимента в сфере политического психоанализа. Власть понимает, что в своем нынешнем качестве она не есть власть. Она понимает, говоря образно, что она “очень слабый наездник”. И она стремится не стать сильным наездником, а… превратить лошадь — в клячу. И чем слабее власть, тем более дохлая кляча нужна ей для того, чтобы удержаться в седле. Но подобная слабость лошади является и слабостью наездника. Симбиоз доходяг станет добычей любого шакала.

Нынешняя власть может и дальше ослаблять общество. Но чем это кончится? Парадом дудаевцев в Москве? Общество, доведенное до истощения паразитирующей и, что глупее всего, отрицающей себя властью, не может сопротивляться внешним угрозам. А отсутствие такой сопротивляемости при нынешнем раскладе сил означает для монополизировавшей власть группировки не “бесконечный ужас” комфортного угасания, а очень быстрый и от этого особо “ужасный конец”. Это — а не лекции в Гарварде.

Государственно-патриотические силы в сложившейся ситуации должны занимать позицию, продиктованную не частными и ситуационными интересами, а стратегическими интересами российского государства. Они могут идти на союз с либерально-федералистским сегментом отечественной элиты только при условии выполнения этим контролирующим власть сегментом стратегических обязательств. Эти обязательства касаются трех основных вопросов.

Первый. Обеспечение экономических и социально-психологических условий для функционирования эффективной системы внешней безопасности. Что, в свою очередь, предполагает создание достаточно мощной российской армии, защищающей Россию от хотя бы минимальных внешних угроз, прежде всего от угроз потери целостности.

Второй. Обеспечение всех условий для политической стабилизации, борьбы со всеми формами сепаратизма, радикализма (как этнического, так и любого другого), разжигания гражданской войны, нагнетания губительной для государства конфликтности, подрыва дееспособности государства через его дальнейшую криминализацию. То есть — обеспечение функционирования настоящей системы внутренней безопасности.

Третий. Жизнеобеспечение граждан. Речь идет хотя бы о минимальном жизнеобеспечении. Гарантировании безопасности по части энерго- и водоснабжения, обеспечения доступными продуктами питания, доступными товарами первой необходимости. Гарантирование функционирования инфраструктуры. Гарантирование существования минимальной социокультурной и информационной среды, среды расширенного хозяйственного и социального воспроизводства.

Только при выполнении властью этих витальных условий она является властью. И в этом смысле сегодня государственно-патриотическим силам безразлично, кто выполнит эти условия. Тот, кто лучше выполнит — тот пусть и будет властью.

Причины подобного безразличия таковы.

Во-первых, сегодня невозможна и самоубийственна острая конфронтация любых федералистских (даже формально федералистских) сил. Феномен национал-сепаратизма превращает конфронтацию федералистских сил в конец российской государственности и разом обессмысливает любую борьбу

за тип политического решения проблем российского общества. В самом деле, бессмысленно обсуждать вопрос о том, как будем жить, если жить придется в десятках суверенных княжеств и ханств, возникших на месте единого государства.

Во-вторых, либерально-космополитический сегмент, выполняя вышеназванные условия, являющиеся одновремено условиями его собственного властного выживания и условиями защиты государственной целостности, неизбежно превратится в государственническолиберальный или государственно-демократический. Тем самым он превратится из ситуационного партнера и стратегического противника государственно-патриотических сил (каким он является сегодня) — в стратегического союзника.

В-третьих, даже испытав такую государственническую метаморфозу, этот сегмент нашей элиты не сможет быть монополистом власти. Он обязан будет инициировать партнерские отношения и сделать их эффективными в своих же собственных интересах.

Отказ монополизировавшего власть либерально-космополитического сегмента от перечисленных мер — является по сути отречением от власти. В подобной ситуации государственно-патриотическая часть общества вправе действовать ради сохранения государственности, давая жесточайший отпор национал-сепаратизму и одновременно предотвращая распад системы власти в союзе со всеми политически вменяемыми государственно-демократическими, государственно-либеральными силами. При этом политическое действие само определит равноправие в этом союзе. Единственное, что категорически неприемлемо, это мелочная политическая торговля за место на тонущем корабле. Сейчас не время для подобной (очень, кстати, привычной и желанной нынешним околовластным лоббистам) карьерной торговли. Она должна быть с презрением отвергнута. Только стратегическое партнерство! И только исходя из существа дела, дела фактического спасения целостного Российского государства.

В завершение — о затронутых здесь формационных проблемах. Российский буржуазный класс очень сильно поврежден. Насколько неизлечимы эти повреждения — покажет ближайшее будущее. Этот класс расколот этнополитически. Он сегментизирован в системе координат “центр-глубинка”. Он пропитан жаждой собственного благополучия. В нем нет протестантского аскетизма, воли к правовому устройству жизни. Идея свободы и самоутверждения в нем не доминирует, хотя и имеет место. Привнесение в этот класс необходимых идейных макросоциальных мотиваций затруднено вялостью нашей либерально-буржуазной интеллигенции и традиционной для России предельной антигосударственностью интеллигенции “буржуазно-демократической”. Фактически этот класс в значительной степени отрицает все принципы макросоциального поведения, проявляет агрессивную антиобщественность. Вместе с тем, формационная катастрофа, обрушение данного класса в пучину множественных самоубийственных конфликтов, слишком легко может стать и катастрофой всего общества. Перед лицом таких угроз необходимы последние попытки выстраивания альянса государственнических сил в российской буржуазии с силами собственно государственными (армия, бюрократия, конструктивно ориентированная интеллигенция, прежде всего техническая).

Такой альянс способен создать государственнический класс без выплавления в катастрофах новых формационных сущностей. Созданный класс не будет чисто буржуазным. Но он будет существенно буржуазным, а возможно, даже решающе буржуазным. Если этого не произойдет, то политическая и социальная катастрофа не исключена еще до конца 1997 года. В этой катастрофе — либо произойдут существенные формационные изменения с созданием новых лидирующих общественных сущностей, либо исчезнет Россия. Таким образом, лимит времени на попытки некатастрофической консолидации общества измеряется уже не годами, а месяцами.