Газета Завтра 211 (50 1997)
Шрифт:
В Краснодоне помнят героев “Молодой гвардии”, он сам - эта память, хотя желающих погасить ее свет, понятно, теперь хватает. Впрочем, были они и раньше: кто-то считал себя обделенным славой, кто-то все “пересматривал” фадеевский роман, кто-то и вообще сомневался в расстреле и гибели юных подпольщиков…
С Еленой Николаевной Кошевой мы не раз встречались в былые годы. Страдания не сломили ее дух, не затмили разум, она давно выплакала все слезы, и никак не могла понять - почему, не имея уже сил на такие воспоминания, должна убеждать маловеров, рассказывая, как сама, ничего не видя и не слыша от горя, везла на санках по завьюженной степи в Краснодон из Ровеньков скрюченное на морозе тело своего расстрелянного
Говоря мне об этом, она, мать погибшего сына, задыхалась от своей нестихающей боли. Но, уже как мать советского героя, недоуменно и горько спрашивала: кто и зачем перекраивает историю?.. И мы вместе задумывались над тем, откуда, скажем, в 70-е годы, через полвека после гражданской, могли появиться подленькие “чапаевские” анекдоты, делающие из народного героя и его боевых товарищей каких-то недоумков? Возникнуть в советском обществе сами собой они, естественно, не могли: для нескольких поколений Чапаев однозначно олицетворял подвиг, победу, славу. Значит, дегероизация истории проводилась умышленно? Для чего, с какой целью?
… Вы не дожили до времени, когда это стало понятным, дорогая Елена Николаевна. Мы - в этом времени живем. И хорошо теперь видим, для чего были все старания. Идолы, а не идеалы,- вот что, судя по делам “реформаторов”, обязан иметь народ, обреченный стать немыслящим, забитым, лишенным корней, лишенным работы, зарплаты, мирной жизни, а в итоге - и жизни вообще. Никаких идеалов, никакой идеологии! Только звериная борьба за выживание. Убивающий, насилующий, грабящий - вот кто теперь герой и экрана, и книг, и улицы. А молодогвардейцы, Зоя, Матросов - это же продукты тоталитарного режима, порождение сталинизма…
А кто с этим спорит? Героизм нашего народа в Великой Отечественной войне, его восстание против “нового порядка” и впрямь неотделимы от того, кто олицетворял собою отпор врагу и веру в Победу. Юные краснодонцы отождествляли Родину с тем, кто был в их глазах ее главным символом, - что же здесь нелогичного? Иное дело - могут ли рассчитывать на это нынешние главные, верховные и “всенародно-избранные”? Кто из мальчишек 90-х рванется на неприятеля с возгласом: “За Россию, за Ельцина!..” Говорить об этом даже не смешно - кощунственно. Предположить такое можно - да и то с великой натяжкой - разве что о сумасшедшем, палившем из танка по Дому Советов. Но ведь то был не Олег Кошевой и не Сергей Тюленин. Это был тот, кто предал “Молодую гвардию”.
Тополя Краснодона похожи на огромные свечи. И на Вечный огонь, который не гаснет, как бы его ни задували ветра “оттепелей” и “реформ”.
Евгений НЕФЕДОВ
МОЙ МАРАТ
Денис Тукмаков
В детстве мы растем среди легенд. Быль о прежних героях и сражениях, рассказанная на ночь, скребет детскую душу, пронзает мурашками и холодком в сердце, заставляет сильнее сжимать запрятанные под одеяло игрушечные сабли и автоматы. Со временем легенды тают, рушатся одна за другой как песочные города на ветру. И только где-то глубоко в сердце остается вросший тайный осколок сказки, сразившей когда-то, надолго лишившей покоя.
В моем сердце такой непостижимой легендой живут рассказы о пионерах-героях. Взахлеб читал я в детстве тонкие раскрашенные книжицы о молодых партизанах, подпольщиках, юнгах - и не мог остановиться. Я поддавался непонятному притяжению этих историй, заранее зная, что герой погибнет. Это были сказки с несчастливым концом, но именно смерть героев превращала рассказы об их тяготах, боях и подвигах в неподдельные истины, которым я верил безоговорочно. Счастливый конец был бы фальшивкой, неправдой. А еще я верил в них, потому что они были детьми, лишь чуть постарше меня. Я измерял свою жизнь - сколько я успею сделать за тот же срок?
Я помню их имена: Леня Голиков, Валя Котик, Зина Портнова… Но отдельно от них живет в моей памяти Марат Казей. Его последний бой и смерть явились для меня той необъяснимой тайной, которая навсегда останется в моем сердце.
Герои вырастают из обычных детей. Белорусский мальчишка из глухой деревеньки, чем отличался он от сверстников? Те же забавы, детские игры. Марату было всего одиннадцать, когда началась война, и тут же кончилось его детство. Скоро в деревню пришли немцы. Мать стала подпольщицей, но сражаться ей пришлось недолго: организацию раскрыли, маму схватили и повесили. Марат и его сестра остались круглыми сиротами - отец умер давным-давно. И тогда они, подростки, уходят из деревни - в леса, плутают, ищут партизан. Наконец находят своих, и двенадцатилетний Марат Казей становится разведчиком штаба партизанской бригады имени Рокоссовского.
Он успел повоевать. Сражался в боях, ходил в разведку, брал “языков”, взрывал фашистские эшелоны. За бой в январе 43-го, когда, раненый, он повел своих товарищей в атаку и пробился сквозь вражеское кольцо, Марат получил медаль “За отвагу”.
А в мае 44-го Марат Казей погиб. Погиб геройски. Возвращаясь с задания вдвоем с командиром разведки, они наткнулись на эсэсовцев. Рванули в спасительный лес - только бы успеть! Не успели - командира почти сразу скосила очередь. Марат залег в ложбинке под пулеметным огнем. Мог бы добежать до чащи - туда фашисты не сунутся, но не побежал, остался. Пока были патроны, держал оборону. А когда магазин автомата опустел, Марат сжал в руках две гранаты - свое последнее оружие. Одну бросил в подбежавших немцев, а вторую оставил в руке. Когда его окружили, он встал в полный рост и поднял руку. Фашисты не стали стрелять, думали, что он сдается. Только Марат не пожелал сдаваться. Подождав, когда немцы подойдут совсем близко, он рванул чеку и взорвал себя вместе с врагами.
Когда я, маленький, читал это, я плакал, не в силах постичь, как, почему он это сделал. Почему он не спасся, зачем убил себя?
Пионеры-герои в свои детские годы были взрослыми - потому-то я не мог дотянуться до них, сияющих высоко. Они рвались на войну: тебе четырнадцать - так как же можно оставаться дома, когда враг ходит по твоей земле? Они выдерживали то, что нам не под силу, каждый день проявляя простое незаметное мужество - воевали.
Молодые герои по прошествии лет перестали быть смертными, они превратились в знаки, символы, легенды. Слова, написанные о них в детских книжках, впечатывались в мозг как притчи, как заповеди. И нам, выросшим в счастливые восьмидесятые, оставалось домысливать: как они смеялись над врагом, как стонали над телами друзей? О чем думали они, четырнадцатилетние, пробираясь всю ночь по заснеженным русским лесам на задание? Какими были глаза Марата Казея, когда он вышел, с гранатой в поднятой руке, один на фашистов? Каково умирать в 14 лет?
Ни в детстве, ни сейчас не могу я ответить на эти вопросы. Поэтому пионеры-герои так и остались в моем сердце, - неразгаданными, навеки старше меня.
Денис ТУКМАКОВ
ДВА СЛОВА ПЕРЕД КАЗНЬЮ
Николай Анисин
Имя Зои Космодемьянской носила пионерская дружина в моей школе. Я лет с десяти помню ее фотографию и биографию: где она родилась, где училась, где была казнена. Для меня и моих одноклассников в 60-е годы мало что значили фамилии генералов и маршалов из времен Отечественной войны, мы понятия не имели, кто был Верховным главнокомандующим в нашей армии. Нас воспитывали на примере личного героизма рядовых, в первую очередь, молодых борцов с немецким фашизмом. И в этом, безусловно, был благородный смысл: величие Победы складывалось из подвигов миллионов. Но был в этом и не вполне благовидный расчет.