Газета Завтра 269 (4 1999)
Шрифт:
В. Б. Сергей Юрьевич, вы отметили, что Россия практически задаром раздает свои природные богатства. Но нельзя ведь допустить, что люди, управляющие экономикой, столь уж наивны и не знают цен на мировом рынке. Если возникает разрыв между реальной и предлагаемой ценой, то, возможно, разница где-то оседает, на чьи-то счета переводятся круглые суммы.
С. Г. Безусловно, экономика — это не игра, и если кто-то теряет, то обычно кто-то находит. В нашей ситуации ответ же очень простой. На фоне колоссального спада производства и обнищания людей российский финансовый рынок в течение последних трех лет, вплоть до 17 августа, был самым высокоприбыльным финансовым рынком в мире. Те астрономические прибыли, которые давала спекуляция на российском финансовом рынке, не снились на американском, японском, европейском рынках. Там доходы были в 10 раз меньше на вложенный капитал, чем на российском финансовом рынке. За счет чего? За счет разорения российского бюджета, российской финансовой системы.
В. Б. В Совете Федерации прошлой весной ходил по рукам аналитический прогноз, авторство которого связывали с вашим именем, и в нем описывался механизм грядущего кризиса...
С. Г. Да, я лично передавал в правительство прогноз, где детально был предсказан и описан грядущий крах финансовой системы. Еще летом 97-го года, за год до катастрофы, в Совете Федерации прошел ряд "круглых столов", конференций, на которых были выработаны рекомендации правительству. Впрочем, все оставалось без внимания. В декабре 1997 года были проведены "круглые столы" под руководством председателя Совета Федерации. Там присутствовали глава Центробанка и министр финансов. Им было на цифрах доказано, что еще 3-4 месяца такой политики, и финансовый крах стране обеспечен. В феврале 1998-го Федеральным собранием был подготовлен закон о мерах по преодолению бюджетного кризиса. То есть уже не просто давались рекомендации, как избежать катастрофы, но эти рекомендации были облачены в форму закона. По сути, Федеральное собрание брало на себя ответственность за преодоление финансовой катастрофы, снимая с правительства часть обязательств перед владельцами ценных бумаг. Но все бесполезно. Почему? Потому что за политикой того правительства стоял колоссальный коммерческий интерес. Олигархии не хотелось менять правила игры, которые давали возможность получать астрономические сверхприбыли. Потому-то правительство Кириенко шло по колее, неминуемо ведущей в пропасть. Но можно было свернуть еще в мае, можно было остановиться в июне... Но мало того, что не были использованы все предлагаемые правительству возможности избежать краха — деньги, которые были предоставлены международными финансовыми кругами под финансовую стабилизацию, были использованы тоже в частных коммерческих интересах.
Реплика радиослушательницы. Как-то около метро я видела частные машины с табличкой: "Куплю золото, куплю серебро". Рядом стоял милиционер и смотрел на все это равнодушно. Мы по нескольку месяцев не получаем пенсию, а кто-то за бесценок скупает драгоценности, переплавляет и, наверное, вывозит их за границу.
С. Г. Я считаю, что милиционер в данном случае должен отвечать так же, как и вся правоохранительная система, не за исполнение указания начальства, а за соблюдение законности. Есть законодательство о лицензировании хозяйственной деятельности. Для того, чтобы торговать драгметаллами, нужно иметь лицензию. Если кто-то эту лицензию не имеет и ведет торговлю без разрешения, значит, это надо пресекать. Вот, пожалуйста, очень больной вопрос: хождение иностранной валюты в нашей стране. Известно, что для работы на рынке валютных ценностей необходимо разрешение. Совершенно игнорируется эта норма, хотя вред от долларизации нашей экономике чудовищный.
В. Б. Сергей Юрьевич, а как вы относитесь к идее продавать наше сырье за рубли?
С. Г. Несомненно, нужно укреплять свою собственную национальную валюту. Это одно из ключевых направлений экономической программы, которая исходит из необходимости защиты национальных интересов и максимального использования внутренних ресурсов. Дело в том, что деньги — это не просто средство обмена, платежа и т. д. Деньги — это тоже огромный экономический ресурс. И если у нас рубль вытеснятся из оборота долларом, это означает, что государство теряет эквивалентное количество. То, что у нас сегодня граждане имеют 40 миллиардов долларов на руках, означает, что мы как финансовая государственная система дали безвозмездный кредит американскому казначейству на сумму 40 миллиардов долларов без всяких процентов и без всякого риска для них. Поэтому всякое расширение рублевого оборота — это благо. Конечно, нужно переходить на расширение спроса на рубли, в том числе по внешним экономическим операциям. Необходимо не только разрешать, но рекомендовать и всячески подталкивать наших экспортеров, чтобы они использовали в качестве платежных средств рубли.
Вопрос радиослушателя. К нам в город приезжал депутат из Госдумы, он говорил, что в Думе кризис предсказали во второй половине августа — начале сентября. А вот 2-3 недели назад выступал, кажется, представитель от "Яблока" , он сказал, что новый кризис, еще больший, ожидается где-то в апреле месяце. Как вы могли бы это прокомментировать?
С. Г. Я считаю этот прогноз необоснованным. Вернее, надо разобраться, о каком кризисе идет речь. Мы живем в состоянии перманентного, постоянно углубляющегося кризиса. Что касается прогнозов. Мы имеем на сегодняшний день прогноз от Министерства экономики. Прогноз инерционный , где предрекается продолжение спада производства на 5 процентов в течение первого полугодия. Я думаю, что это как раз тот минимальный уровень экономической активности, который наша экономика обеспечит сама по себе, если ничего не делать. Наша программа, кстати, исходит из того, что уже можно в течение года переломить ситуацию и выйти на экономический рост 5-7 процентов в год. Но каких-то обвальных ситуаций типа той, которая была 17 августа, на мой взгляд, не предвидится. Что произошло 17 августа? Лопнула финансовая пирамида государственного долга, то есть был огромный пузырь финансовых спекуляций, который раздувался и создавал видимость стабилизации. Сейчас финансовых пирамид нет.
Парадоксальным образом обвал финансовой пирамиды государственного долга открыл возможности для экономического роста, который можно было бы сейчас использовать. Поэтому я думаю, что у нас два базовых варианта развития событий. Либо дальнейшее инерционное загнивание, то есть ни роста, ни спада — работа на уровне крайне низкой загрузки мощностей, на очень низкой заработной плате и при нарастающем социальном напряжении (это, с моей точки зрения, тоже кризис, потому что невозможно жить в таких условиях, когда уже 40 процентов наших граждан имеют доходы ниже прожиточного минимума). Или экономический рост, ведь есть комплексы идей, реализация которых позволит выйти на устойчивую траекторию роста, что для этого нужна ответственная квалифицированная работа. Для ее проведения надо избавиться от доминирования в политике финансовой олигархии и международного капитала.
Вопрос радиослушательницы. Кто должен привлекать к ответственности лиц, совершивших экономические преступления — дельцов, которые, нарушая закон, ограбили нашу Россию?
С. Г. Ответ очень простой: к ответственности должна привлекать Генеральная прокуратура, и надо сказать, что сегодня в работе Генеральной прокуратуры мы видим существенное улучшение . Контроль соблюдения законности становится жестче. Ведется работа в направлении выяснения лиц, ответственных за принятие решений, повлекших события 17 августа, которые ввергли в состояние финансового банкротства наше государство и привели к тому, что доходы граждан упали на 20 процентов. Кто за это ответственен, кто принимал решения? Формально правительство Кириенко. А на самом деле главными экспертами были Гайдар и Чубайс.
В. Б. А в какой мере правительство Примакова готово на эти вопросы отвечать?
С. Г. Знаете, я думаю, что степень решимости нынешнего правительства в переломе экономической, социальной политики, переломы борьбы с преступностью, с финансовыми злоупотреблениями — это наша общая задача. Ведь правительство живет не в безвоздушном пространстве, оно находится под сильнейшим давлением той же финансовой олигархии, которая не хочет ничего менять, которая жмет на правительство, на Центральный банк. Это касается вопроса и о стабилизационных кредитах банкам: украли деньги один раз, украли собственность, теперь дайте нам еще стабилизационный кредит, мы вернем деньги вкладчикам. Но если вы украли их уже, то какая гарантия, что вы их вернете? Поэтому и были разговоры, нужно ли спасать обанкротившиеся коммерческие банки, особенно те, руководители которых увели деньги.
Второй фактор: давление международного финансового капитала, чьи интересы выражает, как известно, Международный валютный фонд. Сегодня мы должны платить по внешним долгам 17 миллиардов долларов. Доход нашего федерального бюджета 20 миллиардов долларов. Правительству нужно найти выход из этой ситуации: как сохранить бюджет и как не допустить внешнего банкротства государства? Это тоже фактор давления. Поэтому в этой тяжелой ситуации надо быть реалистом, то есть правительство и Центральный банк действуют в зависимости от сочетания разных факторов, влияющих на принятие решений, объективных обстоятельств. Поэтому нам, кто хочет добиться перехода к политике национальных интересов, к политике экономического роста, нужно тоже проявлять волю, решимость, требовать, доказывать, объяснять и поддерживать любое движение в правильном направлении, понимая, что никто не даст нам избавленья, как поется в одной песне.
В. Б. Сергей Юрьевич, два слова о таком понятии, как обратная связь. Если результаты деятельности той или иной системы влияют на ее жизнь, тогда сама система может регулироваться и управляться. Не так ли?
С. Г. Вы правы. Самое главное в экономической политике — чтобы осуществился переход к устойчивым положительным, как говорят кибернетики, обратным связям и система начала работать на расширение. Пока наша экономика работала на спад. Спад производства диктовал особую денежную политику. Сокращался объем денег Центральным банком. Сжатие денежной массы влекло за собой еще больший спад производства и т. д.