Газета Завтра 292 (27 1999)
Шрифт:
— Может быть, она хочет с вами породниться? — ухмыльнулся Феликс.
— Не говорите! Она на двадцать три года старше моего поганца.
— Почему все-таки она привязалась именно к вашему сыну? Чем он ее заинтересовал? — спросил Чень. — Если Гитана просто богатая развратница, как вы говорите, она может купить себе другого мальчика. Зачем ей лишние хлопоты?
— Да, еще один очень важный момент, — встрепенулся Хоров. — Эта гадина опекает какой-то интернат. Помогает американцам оформлять усыновление и, видимо, хорошо на этом наживается — под видом благотворительности. Так что к мальчикам у нее действительно интерес повышенный. Но мой-то — не беспризорник, не сирота. На что она рассчитывает? В милиции говорят, что ж тут, мол, плохого: она дает возможность заработать вашему сыну, тем более родственники знают. Она ссылается на бабушку, мою мать, с которой успела подружиться. Теперь они, видите ли, вместе воспитывают моего сына! Были в театре "Ромэн". Чай распивали на кухне, сплетничали. Бабушка у нас общительная — обуздать ее совершенно невозможно.
— Да, тут надо бабушку арестовывать, а не Гитану! — воскликнул изумленный Феликс. — А то, что мадам набивается в родственницы — это, по-моему, факт. Почему бы вам не поговорить с ней напрямую? Пусть скажет, чего она добивается. Хотите, я устрою вам с ней встречу?
— О чем мне говорить с этой лживой, гадкой женщиной? Иногда мне кажется, что она борется именно со мной. Только не могу понять, ради чего. Жена говорит, что ею движет дух мести. Но мы ничего плохого ей не сделали, хотя в мысли я не раз желал ей смерти. Представьте себе: прочитала мой последний роман "Мадам Тинубу", извлекла для себя что-то интересное и теперь использует это в борьбе со мной. Собственно, все наши злоключения начались с того момента. как я приступил к работе над этой вещью.
Швефельборн встал, подошел к книжной полке и взял подаренный ему Хоровым роман.
— Посмотрите, — протянул он мне книгу. — Мне ясно одно: все ваше семейство чем-то очень заинтересовало Гитану. Давайте попытаемся понять чем. Вы что-то не договариваете.
— Что это за мадам Тинубу? — полюбопытствовал я, листая роман Хорова.
— Да, была такая стерва в средине прошлого века в африканском городе Абеокуты, занималась работорговлей, а в период войны с дагомейцами руководила обороной города. Ее называли — "главная женщина". Роман написан на архивных материалах, доставшихся мне от деда.
— Может быть, существует некая скрытая связь между Гитаной, этой Сарой Египетской, и мадам Тинубу, "главной женщиной", жившей где-то в Западной Африке? — предположил я.
— Возможно, — согласился Хоров. — Голова идет кругом. Есть одна деталь, которая меня насторожила и даже напугала.
— Ну-ну...
— Деталь эта косвенно связана с моим "нигерийским" романом. — Хоров пошарил в кармане плаща и извлек из него фигурку крокодила с разинутой пастью и обломанным хвостом. — Вот она. Самое поразительное заключается в том, что Гитана подарила моему сыну точно такого же крокодильчика, только с цельным хвостом.
— Что ж тут удивительного? — не понял Феликс.
— Сейчас объясню. Можете считать меня сумасшедшим, но здесь начинается настоящая мистика. Этого бесхвостого крокодильчика я помню с младенчества. Он лежал перед зеркалом на тумбочке рядом с моей кроватью и нередко вызывал у меня жуткие ощущения. То он преследовал меня под водой, а я ускользал от его пасти, чувствуя себя рыбой или змеей. То мне мерещилось в бреду или полусне, что я сам — огромный крокодил: я даже ощущал шевеление своего тяжелого хвоста, присыпанного горячим песком. Это наваждение мучило меня во время болезни. Помню, как я соскочил с кровати, схватил ненавистного крокодильчика и швырнул его на пол. Тогда и отлетел кусочек хвоста. Мама пришла в неописуемую ярость. Несмотря на такого рода неприятные воспоминания, я почему-то дорожил этой фигуркой и не расставался с ней. До сих пор держу этого хищника на своем письменном столе.
— А как он появился в вашем доме? — спросил Швефельборн.
— Моя бабушка — майор медицинской службы — была на Прибалтийском фронте. В сорок пятом она оказалась в Тильзите вместе со своей четырнадцатилетней дочерью, то есть моей матерью, помогавшей ей в военном госпитале. И вот в доме на берегу Немана, где они остановились, девочка нашла на полу этого крокодильчика. Зачем она привезла его с собой в Москву — не знаю. Чем-то понравился. Но это еще только завязка странной истории, продолжающейся на ваших глазах. Мой дед по отцовской линии — доктор исторических наук — преподавал в Институте стран Азии и Африки, увлекался ифалогией, исследовал символику священного города йорубы ИФЕ, связанную с богом судьбы и предсказаний. От него я и узнал, когда был еще школьником, о находках немецкого этнографа Фробениуса в святилище Иле Ифе осенью 1910 года. Среди поразивших европейцев терракотовых фигур оказалось и скульптурное изображение полуметрового крокодила из кварца — прототипа моего тильзитского крокодильчика, изготовленного, видимо, уже в Германии в память об археологических открытиях Фробениуса. Но и это еще не все. Один из учеников деда — Джим из западноафриканской республики Гана, входившей несколько столетий назад в состав империи йорубы, не раз бывал у нас в доме. Вернувшись на родину, он вскоре стал министром культуры. Незадолго до военного переворота 66-го года дед побывал у него в гостях, участвовал в охоте на крокодилов и привез в Москву кучу подарков: медный гарпун, портфель из крокодиловой кожи, бронзовую женскую голову, найденную в 1965 году на острове Джебба, еще какие-то мелочи. Жив ли Джим сейчас — мне неизвестно. У меня сохранилось несколько подаренных им нигерийских марок с портретами королевы Великобритании.
— А женская голова тоже у вас? — полюбопытствовал Чень.
— Да, вот она. — Хоров расстегнул портфель и извлек из него бронзовую скульптуру. — Видите это отверстие? Голова отлита по методу "потерянного воска".
— Странно: ведь это неафриканское лицо, — промолвил Чень. — Какая линия губ! А контуры лица! Можно подумать, эта голова отлита где-нибудь в Греции или в Египте.
— М-да! Узел для приключенческого романа имеется, — заметил Швефельборн. — Вы не находите, что она очень напоминает вашу Гитану?
Хоров онемел от неожиданности, покрутил в руках бронзовую голову. Потом взглянул на фотографию Гитаны.
— Вы правы: какое-то сходство, несомненно, проглядывает! — согласился он. — Что бы это значило?
— Друг мой, вы невольно влезли не в свою область. Ведь у вас в руках не просто произведение искусства. Это предмет культа. Я слышал, что в Бенинском царстве скульптурные изображения голов предков использовали для общения с душами умерших.
— Выходит, я сам вызвал эту тварь из страны смерти? — потрясенный писатель перешел на шепот.
— Что вы имеете в виду? — пробудился вдруг Чень, совершавший до этого "осуществление отсутствия".
— Хотя бы то, например, что в Нигерии и сегодня называют народ йоруба "ноли", то есть "выходец из царства смерти".
— Значит, мадам оттуда? — уточнил Феликс. — С того света, что ли? Господа, не сходите с ума.
— Это меня не пугает, — сказал Швефельборн. — Из всей этой бестолковщины можно сделать один вывод: в своей прошлой жизни Гитана обитала в Западной Африке. Искусство сродни черной магии. Кто знает, может быть, Гитана — тень одного из прототипов вашего романа?
— Кто ваш сын по гороскопу? — уточнил Чень, листая свою записную книжку.
— Он родился 16 января 1982 года. Козерог.
— В Египте крокодила, символизировавшего царство мертвых, связывали именно с зодиакальным знаком Козерога, — вспомнил я. — Очевидно, Гитана выбрала именно вашего сына не случайно. Либо она, действительно, очень хорошо изучила вас и вашу семью, либо она, как считает господин Швефельборн, пришла к вам, так сказать, из прошлой жизни.