Газета Завтра 295 (30 1999)
Шрифт:
За горизонтом плазменные спруты
Срывают с туч ночное покрывало.
А здесь — такие тихие минуты.
Но как же мало их у нас осталось!..
Когда по приказу мировой закулисы натовская армада обрушилась на Югославию, греческое правительство закрыло свое небо для турецких ВВС. Массовые демонстрации протеста против варварской агрессии прокатились по стране. И хотя Эллада
Лишь чудом — по неизреченной милости Божией — удается до настоящего момента избегать войны!..
Конец второго тысячелетия от Рождества Христова. Предельное мистическое ускорение в развитии важнейших событий. Сверхплотность временного потока. Безудержный рост пороков. Триумфальная вакханалия греха. Глобальное оккультно-эротическое нашествие. Фронтальное наступление технотронной магии. Повсеместное использование штрих-кодов с “именем зверя” — апокалиптическим числом 666 (откр. 13, 17-18). Неслыханное беснование страстей...
Сколько раз чаша долготерпения Господня уже переполнялась!..
И все-таки, по молитвам праведников, небесная кара отодвигалась, и мы получали очередную отсрочку для Спасительного Покаяния...
И, может, сейчас подо мной, где тиары грозных утесов обрамляют живописный цирк у подножия вершины, в каких-нибудь никому неизвестных трещинах или пещерах, в густой предгрозовой тишине молятся о мире всего мира богомудрые аскеты из таинственного монашеского братства двенадцати невидимых духоносных отшельников. По афонскому преданию, эти великие Отцы достигли полноты духовного совершенства и получили обильные дары Святого духа. Им известно будущее. Их молитвенное влияние на конечные судьбы планеты воистину колоссально. Но открывают они себя крайне редко и являются видимым образом лишь в исключительных случаях — по неисповедимому Промыслу Божию. Незримые афониты — “земные Ангелы и небесные человеки”, выходящие из времени в Вечность и созерцающие нетленную красоту горнего Иерусалима, отслужат последнюю Божественную Литургию на Святой Горе. Известнейшие афонские старцы — иеросхимонах Порфирий (Байрактарис, 1906-1991) и схимонах Паисий (Эзнепидис, 1924-1994), прозорливый чудотворец и отважный борец с электронными карточками-паспортами, видели незримых пустынников и общались с ними...
Осторожно спускаюсь с узкого выступа и захожу в церковь, похожую на ДОТ (долговременная огневая точка), с низким потолком, площадью, примерно, 15 квадратных метров. Плотно закрываю тонкую деревянную дверку. Предупреждаю своего спутника о надвигающейся грозе. Вынимаю из рюкзака и кладу на холодный каменный пол поролоновый коврик, офицерскую плащ-накидку, камуфлированный спальник. Устраиваюсь на ночлег, головой к царским вратам. Осеняю себя крестным знамением и погружаюсь в чуткий сон.
Сознание еще пытается осмыслить впечатления последних часов. Из памяти всплывают образы прошлого, соотнесенные с настоящим. Но душа живет тем чувством Свободы, тем ощущением Завершенности, которые проницают ее в данный Миг. И это не обычное скольжение по поверхности бытия, а молитвенное, ни с чем не сравнимое движение вглубь, за пределы земного, к Надмирности.
Кажется, еще чуть-чуть — и ты проникаешь в глубинный смысл Мироздания, постигнешь Непостижимое, навсегда останешься в несказанном покое Богообщения.
Секунда, другая... Ты как бы замираешь перед незримой таинственной Гранью и... возвращаешься назад, из преддверия Вечности, в нашу бурлящую огненную эпоху.
Благодатное утешение приходит и уходит. Падший мир остается. Мгновенья дивной гармонии эфемерны и неуловимы. Безмятежность ликующего сердца — маленький оазис в бескрайней пустыне страстей. До земли обетованной бесконечно далеко. И чтобы добраться до нее, нужно подвизаться всю свою жизнь, неустанно борясь с миром, плотью и дьяволом.
О, как терниста сия узкая таинственная стезя духовной жизни, ведущая к вратам Рая! Какие внезапные изощреннейшие искушения подстерегают бытийного странника! И сколько внешних и внутренних преград — подчас неодолимых! — надо преодолеть, в каких жесточайших боях победить, прежде чем желанная цель будет, наконец, достигнута!..
На острие скалистого пика, овеянного дыханием тысячелетий, воспетого еще Вергилием, поднимался несколько веков назад преподобный Максим Кавсокаливит — богоносный исихаст, великий делатель Иисусовой молитвы. Трое суток, в хороводе разящих молний и ужасающих громов, под дикий рев бесов, среди распадающихся на части скал, он сражался с воинством сатаны. Проявив безмерное терпение и необоримую стойкость, отразив все атаки падших, отверженных духов, сей угодник Божий удостоился лицезреть Пресвятую Богородицу и Богомладенца Иисуса, окруженных множеством горних сил и осиянных небесной славой.
И здесь же в начале XX века оказался некий отшельник, подвизавшийся без духовного наставника и прельщенный демоном в образе светлого Ангела. Лукавый искуситель обещал несчастному показать самого Царя царей. Обманутый монах увидел “престол славы”, на котором восседал мнимый Христос в окружении “почтенных иерархов” и других “святых”. Был там и “святитель Спиридон” — покровитель пустынножителей.
Послышался величественный голос “владыки Ангелов”: “Спиридон, приведи сюда моего слугу избранного, чтобы поклонился мне”.
Наступило критическое мгновенье. Только доли секунды отделяли монаха от страшной участи. Если бы подвижник поклонился ложному Христу, то, согласно непреложному духовному закону, попал бы в лапы к бесам или мог бы разбиться, так как, вероятно, под воображаемым троном зияла жуткая пропасть. Или же сами бесы столкнули бы прельщенного с гигантского обрыва!..
Но, очевидно, омраченная душа подвижника, ставшего жертвой бесовской прелести, все-таки сохранила способность внимать Божественным вразумлениям. И милосердный Господь как любящий Отец и Сердцеведец явил ему Свою милость и раскрыл сатанинские козни. Когда “Спиридон” приблизился, афонит заметил, что небожитель без головного убора и... с дьявольскими рогами!..
Из груди святогорца вырвался душераздирающий вопль: “Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго!”
Бесовское наваждение исчезло. Потрясенный монах стоял один на вершине Афона. А вокруг — ночная тишь, снег и тиски обжигающего зимнего холода...
Просыпаюсь от яркой вспышки, озарившей потолок, иконостас, стены, стасидии (деревянные кресла). Поворачиваюсь к окошку, прислушиваюсь.
Отдаленные рокоты, гулы, нарастающий шум дождя. Непроглядная темень.