Газета Завтра 760
Шрифт:
Промышлявшие "черным копанием" юноши, повстречавшись с прошлым, наверное, станут более положительными. Перестанут делать тех, с кем воевали отцы, объектами культа. Но - не более. Скромность полученного результата, находясь в разительном несоответствии с заявленными средствами, создает какое-то чувство неловкости.
И вдруг понимаешь, что эта неловкость касается не конкретного фильма, а чего-то гораздо большего. Нового патриотизма, наверное. К финалу, когда парни, наконец, совершают свой побег в настоящее, недоумение от их внутренней абсолютной "непластичности" по отношению к "среде прошлого" отливается в твердое понимание: да, Отечественная война для сегодняшней молодежи, это УЖЕ "чужая война". Не случайно ведь побег назад, для "старомодного" зрителя очевидный как дезертирский, ни героями, ни создателями фильма таковым не ощущается. Само понятие дезертирства в случае "чужой войны" нонсенс, не правда ли?
Итак, следует признать: культурный разрыв состоялся. В современном кино НЕ МОГУТ снять и сыграть "ту войну".
Могло ли этого не
И нет, и да. Понятно, что проблема подлинности в передаче событий иных, ушедших, эпох - это всегда проблема. Коллективная эмоциональная память действует на отрезке жизни одного - двух… ну, максимум трех поколений. Пока живы семейные воспоминания и их носители. Потом в дело включается культура - именно она способна осмыслить и передать живой опыт прошлого. Что из того, что Лев Толстой писал "Войну и мир" через полвека после событий, свидетелем которых не был? Он был связан с эпохой тысячью невидимых тяжей, разрыва не было. У нас же разрыв с советской эпохой был проведен жестко. И профессионально. То есть не на идеологическом даже, а именно на культурном - и даже онтологическом - уровне.
Как поступают в таких, особо тяжелых, случаях, если хотят жить и развиваться? "Охранительская" позиция - не выход. Развитие предполагает сложность. Полученный в ходе "реформ" культурно примитивный потребитель на освоение сложных произведений сегодня не способен. Но, подделываясь под "культурного вырожденца", потакая его вкусу и запросу, невозможно выстроить ни идеологии, ни идейно состоятельного патриотизма. Невозможно даже понять, что за война была в 1941-1945 гг., с кем, зачем и почему?
Двигаясь в русле нисходящих тенденций преодолеть разрыв с прошлым, восстановить историческую личность нельзя. Значит, все-таки единственный путь - вытягивание нынешнего "масскультурного потребителя" назад, в зону культуры. Причем создание личности, взыскующей сложности, - должно быть отдельной задачей нового культурного строительства.
Это, конечно, очень непросто. Но необходимо.
Александр Проханов - Владимир Карпец РОССИЯ И МОНАРХИЯ Беседа главного редактора газеты «Завтра» с известным отечественным историком
Александр ПРОХАНОВ. Владимир Игоревич, что такое "монархический проект"? В политологическом, а, может быть, и в историософском смысле?
Владимир КАРПЕЦ. Прежде всего хотелось бы заметить, что употребление рядом со словом "монархический" слова "проект" вряд ли применимо к такому явлению, как русская монархия. Дело в том, что, собственно, от монархического типа правления Россия не уходила никогда. Все кратковременные периоды существования демократической республики заканчивались для нашей страны крахом. Вслед за умалением, а затем и низвержением монархического типа правления следовали распад страны, её разделение, расчленение, оккупация и т. д.
В России не существует монархического проекта. Ведь что такое проект? Это то, что изобретается для того, чтобы решить некий вопрос. А русская монархия никуда не уходила, ее выдумывать не нужно, она находится вокруг нас. Здесь можно привести пример: сразу скажу - это не каноническое, а апокрифическое Евангелие - Евангелие от Фомы, но там есть такое высказывание: "Царство Божие находится вокруг нас, но мы его не видим". Мы не относимся к этому как к тому, во что мы должны верить, мы относимся к этому высказыванию, как к некоему художественному образу. Так вот, используя этот художественный образ, мы можем сказать: монархия существует в России, но мы ее не видим.
Монархическая форма правления существовала у нас всегда: либо открыто, либо в извращенной форме, то есть с несвойственным для истинной монархии метафизическим, онтологическим, идеологическим подтекстом. Как мы знаем, Аристотель выделял три типа правления, три типа государства: монархия, аристократия и полития, которую он лишь иногда называет демократией. Но каждый тип правления содержит внутри себя некое зерно, семя тли, которое способно исказить первоначальный идеал. Так, монархический тип правления может вырождаться в тиранию, аристократический - в олигархию, а политический или демократический тип правления - в охлократию, во власть толпы. Аристотель говорил, что монархический тип правления оптимален для государств с большой территорией, аристократический тип правления пригоден для государств средних размеров, демократический, или политический тип правления, хорош для малых государств - там, где люди лично знают друг друга. Поэтому переход от монархического типа правления к демократическому в государстве нашего масштаба грозит перерождением монархии в тиранию, что мы и наблюдали в ХХ веке. При этом для государства с громадной территорией монархия является не просто оптимальным, а естественным способом правления. Не следует думать, что монархия исключает элементы правления аристократического - прежде всего на правительственном и военном уровне, и демократического - на уровне местного самоуправления. В конце ХХ века Россия оказалась в плену у навязанных ей теорий, которые на самом деле полностью противоречат классической политологии Аристотеля. С точки зрения политологии Аристотеля, мы видим, что власть всегда едина и имеет монархическую природу. Она либо принадлежит одному человеку, либо качественному меньшинству, это аристократия, либо она принадлежит количественному большинству, это демократия. То есть власть всегда сосредоточена в одном месте. Об этом, кстати, писал замечательный государствовед Лев Александрович Тихомиров в своем труде "Монархическая государственность". В нем говорилось, что для России Аристотелев принцип дополняется. Это связано прежде всего с Православием. Государь несет нравственную ответственность перед Богом. При этом он не несет ответственности юридической, к примеру, перед народом. Отсутствие юридической ответственности при наличии ответственности нравственной - в более широком смысле, ответственности онтологической - является основным образующим фактором православной монархии. Она складывается из двух моментов: во-первых, это политико-исторический момент, о котором мы уже говорили, и, во-вторых, момент онтологической ответственности перед Богом, что характерно именно для православной монархии. Православный государь является не просто правителем, он является образом. Преподобный Максим Грек писал и говорил о том, что православный царь есть образ Самого Царя Небесного. Это образ, это икона, через который мы восходим к Первообразу. Царь является земной иконой второй ипостаси Пресвятой Троицы - Господа нашего Исуса Христа. В соответствии с православным учением энергии первообраза трансформируются на земле через образ. Энергии, о которых говорили исихасты, переходят на землю через этот образ.
А.П. Да. Но и не только через образ?
В.К. Для России - по преимуществу. Разумеется, Божественные энергии присутствуют повсюду, но Божественная энергия, одушевляющая государственную жизнь, проходит через образ царя. Конечно, Святой Дух "дышит идеже хощет" - повсюду, везде, вокруг нас: в этих деревьях, в этой реке. Но государственная жизнь исходит через одушевленный образ Самого Царя Небесного. Здесь надо отметить очень важный момент: монархия является правлением не просто одного человека. Монархия предполагает существование династии - через преемство от отца к сыну передается фактически один и тот же образ. Постольку поскольку человек смертен, он осуществляет свое преемство через свою собственную кровь. Отсюда понятие царской крови, которая является священной. На самом деле, не случайно происхождение всех сакральных легитимных династий, связанных с присутствием некоей тайны. Мы никогда не знаем, откуда приходит основатель династий. Их происхождение всегда окутано тайной. Это именно свидетельство того, что цари нисходят непосредственно оттуда. Историки до сих пор спорят, гадают, откуда взялся Рюрик. Призвание Рюрика было связано, безусловно, с тайной, которую мы пытаемся разгадать. И это касается абсолютно всех наших царей.
А.П. Романовых тоже?
В.К. С Романовыми всё гораздо сложнее. Дело в том, что династия Романовых - и в этом её парадокс, в этом её определенный трагизм - происходит от прусско-литовских царей-жрецов. Здесь следует иметь в виду, что прусско-литовские - это то же самое, что и русские. Практически вся северная прибрежная Европа заселена нашими предками, которые назывались венедами, среди них существовало сословное деление - русь, те же самые пруссы - это военно-княжеское сословие. Собственно говоря, то сословие, из которого происходят царские роды. Собственно, и Рюриковичи происходят из руси, и Романовы происходят из этой же руси. В отношении Романовых мы точно не знаем - были основатели рода Романовых царями или жрецами. Жреческий момент всегда присутствовал. На самом деле, в традиционном обществе цари всегда происходили не из жреческого, а из воинского сословия. Именно поэтому в отношении Романовых всегда была некая проблематичность. Здесь важно отметить следующее: предки Романовых - потомки прусско-литовского царя-жреца Вельдевута, в ХII веке, когда началась экспансия католических орденов, не захотели принимать католицизм, но приняли Православие. Тогда они поселились в Новгороде, где, кстати говоря, до сих пор существует улица Кобылья, по имени прапредка дома Романовых Андрея Ивановича Кобылы, что свидетельствует о древности и знатности рода. Дело в том, что имя "Кобыла" означает то же самое, что французское "шевалье" и испанское "кабальеро" - собственно, это один и тот же арийский, индоевропейский корень, который указывает на знатность рода. Поэтому Романовы принадлежат, безусловно, к знатному роду. Но по отношению к Рюриковичам они выступали в роли второго вспомогательного дома, который в определенный момент должен был заместить Рюриковичей. Не случайно братом Андрея Кобылы именовался Федор Кошка. Здесь, опять-таки, слово "кошка" происходит от "кош", что означает корзина, или чаша. Кстати говоря, слово "калита" означает не "мешок с деньгами", а "чашу" - это сакральная чаша с царской кровью, которая в Западной Европе имеет эквивалент чаши святого Грааля. "Кащей" - по первому значению это тот, кто несет запасную лошадь для князя. Таким образом, дом Романовых существовал как второй, запасной царский дом на случай трагедии. Собственно говоря, так и произошло: после того, как московская линия Рюриковичей погибла, пришел запасной царский род. Именно с этим связан выбор земского собора 1613 года.
Надо сказать, что присутствие жреческой крови у Романовых не послужило во благо роду. Подобные смешения всегда оказывают негативное воздействие. Таким негативным, трагическим моментом стал Раскол. Собственно говоря, после которого монархия начала терять свою высокую сакральную мотивацию. От XVII века дорожка шла к 1917 году.
А.П. Значит, налицо некое предопределение?
В.К. Вы знаете, Александр Андреевич, в Промысле Божием всё предусмотрено, но в принципе, наверное, можно было этого и избежать. Незадолго до Земского собора при странных обстоятельствах был отравлен Михаил Васильевич Скопин-Шуйский, который был не просто Рюриковичем, он был национальным героем, освободителем страны. Это одна из странных, темных страниц нашей истории. Вполне возможно, если бы трон заняла династия Скопиных-Шуйских, то не было бы Раскола…. Не случайно Государь Николай Александрович в своем дневнике оставил такую загадочную запись: "Наверное, нужна искупительная жертва. Ну что же, тогда этой жертвой буду я". Спрашивается, искупление за что? Думаю, что вина была в XVII веке. Ведь в годы, последовавшие Расколу, было уничтожено людей чуть ли не в 2 раза больше, чем во время коммунистических репрессий. Речь идет об эпохи Софьи. Не случайно Соловецкий лагерь особого назначения находился на том же месте, что и Соловецкий монастырь, иноки которого мученически погибли в годы Раскола. Тут одно с другим было, безусловно, связано. Поэтому Государь Николай Александрович взял на себя вину не столько русского народа, сколько вину династии и вину церковных иерархов, которые способствовали уничтожению наилучшей части русского народа.