Газета Завтра 760
Шрифт:
А после того, как это зафиксировано, начинается очень жесткий процесс. Вандея настаивает на своей локальной бретонской идентичности? Соединяет такое упрямство с политическим своеволием? Адресует все это к традиционному обществу? Ну, что ж, туда идут революционные дивизии. Они везут с собой гильотину. Их сопровождает для острастки комиссар Конвента с особыми полномочиями и мандатом, подписанным "триумвиратом" (Робеспьер, Дантон, Марат). А дальше начинается кровавая мясорубка, по отношению к которой Чечня - это детский лепет. Это известно по архивным источникам. Но тем, кому лень лезть в архивы, достаточно прочитать классический роман
Линию Конвента продолжают все. Марата убивают, Дантона и Робеспьера казнят. Но на их дело никто не посягает. Ни более поздние ревнители революционной демократии, ни Наполеон, ни его последователи. Модерн сделал свое дело - создал нацию. И начинает на этом фундаменте реализовывать свой проект.
СЛОМАТЬ БАЗУ СОПРОТИВЛЕНИЯ, ИМЕНУЕМУЮ "ТРАДИЦИОННОЕ ОБЩЕСТВО", ПОСЕЛИТЬ В ОБЩЕСТВЕ НОВЫЕ СИСТЕМНЫЕ ИДЕАЛЫ, НОРМЫ И ПРИНЦИПЫ - ВОТ ЧТО ТАКОЕ "ДЕЛО МОДЕРНИЗАЦИИ".
9. Никогда и никакой модерн не может быть развернут в обществе без того, чтобы каждая пора социальной ткани не оказалась заполнена глубоким и искренним почитанием Закона.
Причем не абы какого Закона, а формального права, одинакового для всех, всеми выполняемого и разделяемого. Право должно быть именно формальным. В этом основа модерна. И перед этой формальностью должны склоняться все. Буква закона - не презираемая хаотизированным обществом козявка, а священный символ, на который молится общество, упорядоченное этой - особой - "светской сакрализацией".
Ни рассуждениям о том, что право вторично по отношению к правде, ни разного рода присказкам (мол, как телеграфный столб - перепрыгнуть нельзя, обойти можно, как дышло - куда повернул, туда и вышло), в модернизации места нет. Те, кто этого не понимает, проведут жизнь в тюрьмах или быстро прервут ее на гильотине или электрическом стуле. Никаких разговоров о том, что "кто силен, тот и прав" быть не может. Ты силен, богат и нарушил право? Получай по закону! Именно уравнивание всех в правах становится коронным номером нового "монстра" под названием "модернизационное государство".
В соответствии с этим абсолютным приоритетом, самым тяжелым из всех возможных преступлений является ТОРГОВЛЯ ПРАВОМ, то есть коррупция. Потому что превращение права в товар - это конец модерна. И модерн это понимает. Отсюда расстрелы на стадионах, выставляемые напоказ набитые чучела и все прочее. Внутри очень разубоженной новой социальной ткани, создаваемой модерном, остается мало "склеивателей". И право из них является основным. Оно становится одной из главных "скелетных" конструкций модерна. И его системообразующее значение осознается всеми - элитой прежде всего.
Это не вопрос наказания. Точнее, не о нем только идет речь. Забейте коррупционерами все лагеря, создайте новый супер-ГУЛАГ, расстреливайте и сжигайте огнеметами (жесткий вариант)… Пугайте потерей места в обществе и высоких зарплат (мягкий вариант)… Совершенствуйте институты (гибкий вариант)… Ничто не поможет, если нет культуры. КУЛЬТУРЫ, В КОТОРОЙ УКОРЕНЕН ВЫСОКИЙ МОРАЛЬНЫЙ ДУХ, СООТВЕТСТВУЮЩИЕ НОРМЫ, ТАБУ И ПРОЧЕЕ.
10. Модерн немыслим без культурной ревальвации. Как в узком смысле (новое, более высокое качество культурной продукции), так и в смысле широком (новое, более высокое качество образования, новое понимание КАЧЕСТВА жизни, не сводимое к КОЛИЧЕСТВУ материальных благ и так далее). Модерн - отнюдь не царство количества, как его уничижительно называл Генон. Модерн меняет требования к качеству, но не отменяет качества как такового.
Нет модерна без классической литературы, повышающей культурное "качество". Нет Александра Освободителя без Пушкина и нет Сталина без Шолохова. Нет западного модерна без классического романа. И так далее. Сейчас наши политики говорят о чем угодно, кроме культуры. А сама культура не говорит, а мычит, и это все слышат. Иногда она мычит жалобно, а иногда свирепо. Иногда благородно, а иногда подло. Но она мычит. Нельзя не вспомнить Маяковского:
"Гримируют городу Круппы и Круппики
грозящих бровей морщь,
а во рту
умерших слов разлагаются трупики,
только два живут, жирея -
"сволочь"
и еще какое-то,
кажется - "борщ".
Совсем никто из политиков всерьёз не говорит о культуре. И из интеллектуалов тоже. А происходит-то именно это. Какой тогда модерн? Регресс, декультурация, постмодерн. И что дальше?
Нам всё время рассказывают, как много сажают коррупционеров, разного рода "оборотней" - в погонах и без них. Можно сажать в десять раз больше и порождать всеми этими "посадками" еще более высокий уровень коррумпированности. Потому что сами по себе эти "посадки", сколь бы свирепы они ни были, лишь повышают цену товара под названием "право" (или "правовая услуга"), находящегося в руках лишенного морали и не укорененного в культуре чиновника. Платите ему сколько хотите, следите за ним хоть из космоса, карайте хоть четвертованием - он все равно украдет, если нет в нем самом соответствующих культурных и моральных табу.
11. Нет серьезного разговора о модерне вне анализа его социокультурной укорененности в модернизируемом обществе. Иначе это называется - базовый уклад, социальный актив.
КТО будет следить из космоса за коррупционерами и ворами, КТО будет их четвертовать, КТО будет поощрять честных? Вряд ли кто-то полагает, что это может делать человек, не укорененный в соответствующих ценностях, не имеющий адекватных таким действиям моральных и культурных самоограничений. Такой человек возьмет взятку за то, чтобы временно отключить спутник и не обнаружить коррупционера и вора… За то, чтобы не четвертовать вора, а просто зарезать (или притвориться, что четвертовал, а на самом деле спрятать за деньги, а четвертовать другого)… Такой человек будет награждать за честность не действительно заслужившего награду борца с коррупцией, а своего родственника (или кореша). Такой человек любую борьбу с коррупцией превратит в межклановую грызню.