Газета Завтра 769 (33 2008)
Шрифт:
Таким образом, главное, что необходимо подчеркнуть, это то, что современная футурология несет на себе отпечаток новейших достижений современной естественной науки. Речь о физике, дошедшей до частиц с размером в 10 в минус 18-й степени метра и дальше. Речь и о современной математике, которая исследует пространства, которые даже трудно вообразить. Можно даже сказать, что футурология в последние 30 лет стала продуктом конверсии разработок в области физико-математических и биологических наук в социальные поля.
Вот в каком контексте существует современная футурология. Поэтому главное ее предназначение сейчас, научное, социально-экономическое, геополитическое или даже мистическое — это вычертить траектории будущего мира, имея в виду не столько конфигурацию карты мира, маршруты углеводородов, продвижения танковых колонн или систем ПРО, сколько по стилистике жизни, ее фундаментальных основ. Это называется цивилизационной идентичностью. Именно в этих тонких полях, где тихо спят или бушуют архетипы, кристаллизуется наше завтра.
Правильное понимание человека и современных цивилизационных процессов позволяет достаточно четко осознать, что мир сейчас взрывоопасно насыщен людьми с крайне негармонизированными мотивационными структурами. Одни из них чрезвычайно активны, многие в весьма примитивных полях вроде коммерческой лихорадки. Другие, лелея надежды на стабильность, сами не замечают, что придерживается культуры 50-летней давности. Кто говорит только про хаос, застрял на рубеже веков. А кто задумался о роли совести в сложном мире — тот манифестирует намек на очень важные темы из будущего. Наш мир перенасыщен такими взаимовлияющими энергетическими полями, они делают из людей марионеток, если они не сохранили верность себе в высшем смысле. Какой вспыхнет у такого зависимого человека мотив — даже трудно вообразить. Какие в нем всплывут детерминанты, архетипы, когда появится ситуация "или-или", — никто не скажет точно.
Таким образом, современная футурология не только "офизичена", "оматематичена", наполнена психологическими веяниями, но она и в некотором смысле мистична.
Каков российский футурологический потенциал сегодня? В первую очередь, существует официозная футурология. Она может называться "нацпроектами", "федеральными целевыми программами", "стратегиями развития той или иной отрасли или региона", "стратегическим проектированием" или "бизнес-планированием", но по сути это прикладная футурология. В ней представления о будущем зачастую линейны. Выстраиваются тренды — три сценария: хороший, плохой и средний. Это довольно примитивно, но имеет право на жизнь и в любом случае — это лучше, чем полное отсутствие какого-либо взгляда вперед. Кроме того, есть очень активно разрабатываемый сейчас в России пласт художественной футурологии — здесь можно назвать и ваши произведения, и, например, работы у Юрия Козлова. Есть огромный пласт авторов, которые моделируют будущее — тут масса примеров вплоть до "проекта Россия". Важное место в отечественной футурологии занимает И.В.Бестужев-Лада. Свою футурологическую судьбу он начинал тогда, когда господствовала официальная доктрина коммунистического грядущего с прицелом на 1980-й год, с наивным материалистическим описанием надвигающегося счастья, выраженного в квадратных метрах и тоннах зерна и стали на душу населения. Гражданское мужество одних критиков режима сейчас широко рекламируется, а многие а забвении. Формирование методологии, школы, репутации науки о будущем — это был гражданский и научный подвиг профессионала. Исключительную роль как хранитель закваски футурологической среды Игорь Васильевич сыграл в 90-е годы, когда слова стратегия, проектирование, взгляд в будущее были ругательными.
А.П. Вы сказали о проектировании будущего. Значит ли это, что футурология сама является инструментарием, воздействующим на будущее, направляющее исторические процессы?
А.А. Да, конечно.
А.П. Но в таком случае футурология не может оставаться в чистом виде наукой, она должна взаимодействовать с властью, с ее ресурсом. То есть футурология является слугой политического субъекта?
А.А. Это зависит от того, как выстроены отношения между экспертным сообществом и властью.
Можно привести три примера. Первый — Соединенные Штаты. Каким образом обеспечивается инновационный дух в этой стране? Оказывается, люди, принимающие большие решения в США, каким-то образом хорошо разбираются в футурологических прогнозах и технологиях. Огромный поток американских чиновников проходит стажировку, например, в агентстве по передовым технологиям внутри министерства обороны США. Именно оно отвечает за разработку базисных инноваций в стране. Этот дух, однажды закаленный в подобной атмосфере, чиновники сохраняют и дальше. В США есть система, гарантирующая футурологии надлежащий социальный статус через науку, СМИ, Голливуд. Существует механизм отбраковки представлений, не отвечающих жизненно важным интересам страны. Конечно, в США применяются разными игроками все более изощренные средства манипулирования общественным мнением. Но в любом случае американскому истеблишменту показывается более широкий пласт возможных сценариев того, что будет, "если". Это один принцип отношений, хотя не нужно питать иллюзий: мнение экспертов, в том числе и в недрах спецслужб, учитывается далеко не всегда — достаточно взять в пример вторжение в Афганистан и Ирак.
Второй тип — Япония и Китай, где мнения экспертов в процессе взаимодействия с государственными и партийными инстанциями тщательно и с развитой обратной связью обрабатываются, превращаясь в итоге в позицию, в решения, в стратегию.
И наш пример — совершенно фантастический. Казалось бы, есть Академия наук, с институтами, признанными научно предсказывать, обосновывать и предупреждать, а впоследствии и помогать разрешать проблемы. Но после слома Союза произошло фактическое отстранение науки от механизмов принятия решений, возникло множество "контрафактных" экспертных сообществ. Между тем, само понятие экспертизы в идеале предполагает ответственность эксперта за суждения — не только моральную, но вплоть до финансовой и уголовной. Такой системы в России не существует, её необходимо создать, начиная с законов. Президент, однако, дал целый ряд поручений в этой области. Власть как система на интуитивном уровне прекрасно понимает необходимость экспертизы и прогнозирования.
Однако проблема в том, что даже нынешняя инфраструктура власти генетически восходит к власти большевистской, которая в конспирологическом плане несет следы происхождения из мира "демонов", то есть из подполья, из конспирации, из тайны, из случая. Чтобы такая власть могла действовать, справлять свои функции, ей нужно по определению быть беспредметно репрессивной с сокрытием в неком подполье источника репрессий. Каждый гражданин как бы должен ощущать, что и его может достать карающий меч вне зависимости от состава преступления. Только в этих условиях гражданин будет лоялен. А личных добродетелей правителя здесь мало. Родовые черты "подпольной власти" несут сами госинституты и их кадры. Вспомним, как непросто Путину приходилось заниматься судебной системой, да и президент Медведев не случайно акцентирует право и закон как первостепенную предпосылку развития.
Такая власть противостоит власти сакрализованной, восходящей к высшему, божественному, космическому началу. Каким образом можно социально оправдать власть? Либо династическим "бэкграундом". Либо демократическими выборами. Либо харизматическим началом. Либо мистической победой. При этом ресурса демократического санкционирования или преемства мало.
С 91-го года власть пытается утвердиться как открытая, демократическая, социально-ответственная, но получается многое по В.Павлову — "хотели как лучше". Не включается мощнейшие сакральные пласты человеческого бытия, глубинные ресурсы российского общества. Они, кстати, не все однозначно позитивные. Словом, это все серьезно, на диалог власти и экспертного сообщества реально давят осколки старой, коммунистической политической культуры — подпольность, боязнь открытости, боязнь независимости экспертов.
А.П. Но с другой стороны, власть ошибается, она чувствует, что нуждается в помощниках. Она ведь должна привлекать своих футурологов, свое жреческое сословие?
А.А. Власть привлекает их, но делает это как-то избирательно-неразборчиво вместо того, чтобы создавать инфраструктуру настоящего экспертного сообщества. Можно, конечно, попросить экспертов этаким бульдозерным наскоком сделать прогноз лет на тридцать вперед. Академия наук напряжется, даст свои оценки… Но вот что, к примеру, существует в тех же США? Существуют прогнозные системы, более тысячи экспертных сайтов, за каждым из которых стоит экспертная группа. Открыт доступ к этому огромному потоку информации, с возможностью получения из него нетривиальных выводов. И Россия пока выглядит на этом фоне, как варвары перед Римом. Вооруженные не самой худшей методологией, однако. Ведь мы всегда побеждаем, как бы плохи ни были начальные условия, — это стало уже нашей тысячелетней родовой памятью, что ли.
Вызов, который стоит перед современной властью, — выйти за пределы местечковости, клановости, которая сложилась в современной науке, создать открытую, независимую среду для дискуссий, для распространения мнений, для экспертных выводов, для накопления знаний. И тогда будет возможность получать куда более качественный и не авральный результат. Монополизация каналов экспертизы, в том числе прогнозно-стратегической, и забвение необходимости поддержания "пороха сухим", то есть развития самой научной среды, везде оборачивается загниванием. Необходима и конкуренция мнений, и только борьба талантов позволяют поддерживать нормальные отношения с будущим.