Газета Завтра 815 (79 2009)
Шрифт:
Ведь вот что интересно. При всем "обилии орденов", при всей "сталинской щедрости" у самого Васильева после войны не оказалось ни одного боевого ордена, даже ни одной боевой медальки не нашлось, а только памятные, которые давали в массовом порядке: "За победу над Германией", "За победу над Японией" и т.д. Не в этом ли причина его негодования на "непомерное обилие орденов" спустя даже 65 лет после войны? Видимо, именно так. Ведь не вызывает же у него раздражения обилие полученных орденов и премий чисто литературного происхождения: от премии Ленинского комсомола и ордена Дружбы народов до Госпремии Ельцина и пенсии президента Путина, - всего числом десятка в
ТАК ВОТ, много интересного узнали мы в эти юбилейные дни и о собственном боевом пути юбиляра. Все начиналось драматически: "Уже 12 июля 1941 года его взвод попал в окружение под Смоленском. Борис родился в этом городе, и все окрестности были знакомы с детства. И семнадцатилетний мальчишка вывел из окружения 10 человек. После этого бойцы назначили его командиром". Да за такой подвиг он заслуживал если не ордена Красной Звезды, то хотя бы медали "За отвагу". Но - ничего! Впрочем, тут кое-что непонятно. Например, как это "окружили взвод"? Чего его окружать-то? Ведь это лишь малая часть батальона, полка. А их не окружили? К тому же, в армии командиров назначают не бойцы, а вышестоящее командование. И надо бы сказать, командиром чего стал мальчишка: отделения? взвода? А, может, и дивизии - как раз той, давно искомой?
Правда, сам товарищ Васильев рассказал американцу об этом несколько иначе: "Я вообще везунчик. Повезло и на войне. Я попал в окружение, когда наш эшелон разбомбили. Нас везли через Смоленск на Западный фронт. Мы долго выходили, голодали. Но сумели пройти в город Слоним. Эти места я очень хорошо знал, потому что жил там, у деда, который научил меня в четыре года читать. Я у него вырос". Значит, детство везунчик провел не в Смоленске, а в Слониме. "Но сумели пройти" - куда?
Собеседник из "Нью таймс" едва ли знает, что такое этот Слоним, и где он. Но нам-то известно! Это маленький городок в Белоруссии. В конце прошлого века, когда там родился отец Бориса Львовича, он насчитывал 15-16 тысяч жителей, среди которых белорусов и русских было меньше 20%, примерно столько же поляков, а евреи составляли 65%. Соответственно в городе был один костёл, две православных церкви и семь синагог. Не будем размышлять о том, кем был дед Васильева, в честь кого он нарёк своего сына, отца будущего везунчика, Львом и куда водил его по религиозным праздникам, и водил ли вообще.
Главное-то - в другом. От Смоленска, под которым, как говорит писатель, он попал в окружение, до Слонима даже по прямой на самолёте будет километров 500. И не к востоку, не к северу или к югу, а почти прямёхонько на запад. Что ж получается? Все, попадавшие в окружение, пробирались на восток к своим…
То была печаль большая,
Как брели мы на восток, - писал Твардовский, и один лишь потомственный дворянин Васильев пробирался на запад, к далёкому милому дедушке, научившему его читать… Что, вместе со взводом? И что там ждало "везунчика"? Ведь город Слоним был захвачен немцами ещё 26 июня, на четвертый день войны…
Но пока Боря, по его словам, долго пробирался к дедушке, немцы 16 июля захватили Смоленск, фронт ушел ещё дальше на восток. И вот о том, как он встретился, а потом простился с дедушкой, как из Слонима верст 600-700 потом всё-таки добирался на восток, как и где переходил линию фронта, писатель почему-то американцу не рассказал, а сразу приступил к самому важному: Сталин - тупица…
Просветив на сей счёт собеседника, наш фронтовик перешел к рассуждениям о войне вообще в таком духе: "Война пахнет трупами, и больше ничем. Ни-чем!" Но так ли это? Нет, совершенно не так. Все войны имеют запах, но - разный. Конечно, без жертв не обходится ни одна война, но у каждой есть основной, всё перебивающий запах или даже два, а то и несколько. Когда, например, две, а то и десяток стран схватываются в жажде сцапать новые территории или богатства, то эти войны не пахнут ничем, кроме трупов и мерзости. Так пахли хотя бы войны за испанское наследство (1701-1714), за польское наследство (1733 -1735), за австрийское наследство (1740 -1748), за баварское наследство (1778-1779). Так же отвратительно пахли 9 (девять!) англо-испанских войн 16-18 веков за морское владычество.
Но бывали войны, которые с разных воюющих сторон пахли по-разному. Например, три англо-афганские войны: в 1838-1842, в 1878-1880 и в 1919 годы. Во всех этих войнах над английскими войсками стоял душный запах жадности, высокомерия и злобы, а над афганцами - дух патриотизма, мужества и свободы. Потеряв сотни тысяч своих солдат, англичане три раза вынуждены были сматывать удочки. Такие же столь различные запахи витали над Мексикой во время американо-мексиканской войны 1846-1848 годов, в результате которой США оттяпали почти половину территории своего соседа. Подобных примеров можно привести множество. Совсем недавние - у всех в памяти: агрессия НАТО во главе с США на Югославию, Афганистан, Ирак…
И Великая Отечественная война со стороны немцев пахла расизмом и высокомерием, разбоем и душегубками, грабежом и злобой, жадностью и человеконенавистничеством. А над Красной Армией, над всем Советским народом витал дух любви к родине и мужества, самоотверженности и свободы. Васильев, к сожалению, ничего этого не учуял, и дедушка ему не подсказал. Да, да, говорит, только запах трупов. Ведь и "остановили немцев только телами убитых, просто телами".
Возможно, американец и хотел тут спросить: "А что же делали танковые войска, авиация, артиллерия, "катюши"? Или их не было, и это - лишь сталинская пропаганда?" - но не решился: ведь перед ним сидел живой классик! А если бы спросил, то, вероятно, услышал бы: "Танковые войска? Они как раз и подвозили трупы. И самолёты тоже загружались трупами и сбрасывали их на немецкие позиции, буквально заваливали, так что немцы в страхе бежали в свой фатерланд".
Но услышал американец вот что: "Мужчины рождены, чтобы умереть в бою". В устах 85-летнего "везунчика" эти мужественные слова прозвучали особенно убедительно.
На этой героической ноте беседа и закончилась, но из фильма по телевидению мы узнали ещё много интересного и драматического в жизни юбиляра. В частности, о том, что в жизни и в творчестве Васильева достойное место, естественно, заняла еврейская тема. Ну, прежде всего, жена писателя - еврейка. Я не стал бы этого касаться, если бы в юбилейном телефильме он не был поднят и заострён самой Зорей Альбертовной, а продолжен и развит в интернете: "1953 год стал серьёзным испытанием на прочность семьи Васильевых. После раздутого Сталиным "дела врачей" в стране началась мощная антисемитская кампания. От Бориса требовали либо развестись с женой, либо сделать доклад о борьбе с космополитизмом. Он отказался. Его исключили из партии".
Чудны дела твои, Господи! Во-первых, жена работала вместе с мужем - на испытательном танковом полигоне, и в первую очередь проклятые антисемиты должны были уволить её, но почему-то не уволили. А какой же смысл требовать развода с женой, потенциальной шпионкой, если она сама оставалась работать на полигоне? Во-вторых, разве сделанный Васильевым доклад о космополитизме мог помешать шпионажу со стороны его супруги, в котором ее подозревали проклятые антисемиты - в отличие от тех антисемитов, которые принял и его, и жену-еврейку в Бронетанковую академию? Наконец, если бы даже её уволили, а он развелся с ней, то разве не мог он передавать ей шпионские сведения и при наличии в паспорте штампа о разводе?