Газета Завтра 826 (90 2009)

Газета

Минуло больше пятидесяти лет со времени опубликования cкандально знаменитого романа Пастернака, присуждения ему Нобелевской премии и страстей, развернувшихся вокруг этих двух событий. Поутихли страсти вокруг имени писателя, забываться стал роман. Точнее сказать, "Доктор Живаго" ушёл в память одних, как клевета на Октябрьскую революцию и на советскую власть, в сознании же других остался, как первая попытка либерального прорыва в советской литературе. Исповедальный, глубоко философский смысл произведения оказался не то чтобы за бортом исследований - его попросту грубо затмила политика. Повторилась, правда, с точностью до наоборот история "Выбранных мест из переписки с друзьями", когда западники обвинили

Гоголя в отступничестве от либеральных ценностей, а славянофилы приветствовали религиозно-патриотические и самодержавно-охранительные мотивы гоголевского сборника. Сам же Николай Васильевич с его поисками истины остался в стороне. Но если "непонятый" в своё время Гоголь, благодаря двухсотлетнему юбилейному вниманию, получил более или менее равновесную оценку, то с "Доктором Живаго" такого пока не произошло. Почему? Мало времени на раздумья или проблемы, поставленные Пастернаком в романе, потеряли актуальность?..

Думаю, что соли, так раздражавшей в "Докторе Живаго" советских ортодоксов, было ничуть не больше, чем в "Тихом Доне". Оба романа подают революцию "голографически", объёмно, без крема, но и без дёгтя. Но взгляд Шолохова художнический, Пастернака исповеднический. Роман Шолохова - яркий, цветастый ковёр, читать его - наслаждение; книга Пастернака похожа на старый гобелен, краски тусклые, фактуру могут оценить лишь знатоки. Да и тем требуется немалое терпение, чтобы дочитать "Доктора" до конца.

"Доктор Живаго" был для Пастернака не художественной задачей, исполнение которой оценивается по эстетическим критериям, но персональным достижением, личным подвигом, самопреодолением, трансфигурацией, преображением. Это был религиозный, а не художественный опыт, экзистенциальный прорыв" (Л.Баткин).

Роман также невозможно понять и оценить вне контекста жизни и поэзии Пастернака. Оторванный от них, он действительно порой выглядит, как философская тягомотина с массой художественных просчётов и житейских нелепиц. Худшей услуги Борису Леонидовичу, чем вставить это его произведение в школьную программу, представить трудно. Предложенная школьникам "Война и мир" тоже в своё время отбила у иных из них вкус к Толстому именно из-за длинных философских пассажей. У Пастернака их больше. И это понятно, в его время вопрос "быть или не быть" стоял как никогда остро. А большая литература - это опыт жизни, играющей со смертью и преодолевающей её. Для Пушкина такой опыт выразился в его двенадцати дуэлях, для Толстого - в пребывании под ядрами на Малаховом кургане, в результате чего двадцатидвухлетний молодой человек написал "Севастопольские рассказы. Хемингуэй в восемнадцать лет получил множественные осколочные ранения на Первой Мировой, едва выжил и родился как автор "Прощай, оружие!" Пастернак всю жизнь ходил по острию ножа, противостоя времени и воспевая его. Не будь такого противостояния-гимна, свались Борис Леонидович в ту или иную крайность, остался бы он в истории литературы в лучшем случае писателем второго разряда, как, например, Зинаида Гиппиус. Но сумел подняться на русское литературное небо, блеснув "романом-поступком" и поставив в нём ослепительную точку циклом стихов о Христе.

Полностью - в газете «День литературы», N9, 2009

АНОНС «ДЛ» N9

Вышел из печати, поступает к подписчикам и в продажу сентябрьский выпуск газеты "ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ" (N9, 2009). В номере: некролог Сергею МИХАЛКОВУ; к 95-летию Виктора БОКОВА - статья Дмитрия КОЛЕСНИКОВА, альтернативный рейтинг 50 лучших русских поэтов ХХ века от Владимира БОНДАРЕНКО; публицистика Николая ПОДГУРСКОГО; Владимир БОНДАРЕНКО и Владимир ВИННИКОВ пишут о новом романе Александра ПОТЁМКИНА "Кабала", Юрий КЛЮЧНИКОВ - о Борисе ПАСТЕРНАКЕ, Александр ТОКАРЕВ - о Владимире СОРОКИНЕ, Олег ДОРОГАНЬ - о Владимире ШЕМШУЧЕНКО. Как всегда, читатели могут ознакомиться с хроникой писательской жизни и традиционной поэтической пародией Евгения НЕФЁДОВА.

"ДЕНЬ ЛИТЕРАТУРЫ", ведущую литературную газету России, можно выписать во всех отделениях связи по объединённому каталогу "Газеты и Журналы России", индекс 26260. В Москве газету можно приобрести в редакции газет "День литературы" и "Завтра", а также в книжных лавках СП России (Комсомольский пр., 13), Литинститута (Тверской бульвар, 25), ЦДЛ (Б.Никитская, 53) и в редакции "Нашего современника" (Цветной бульвар, 32).

Наш телефон: [phone]; e-mail: [e-mail]; электронная версия:Главный редактор - Владимир БОНДАРЕНКО.

Андрей Фефелов СОВЕТСКИЙ АТОМНЫЙ РЫВОК

Что такое советский Атомный проект? Сегодня на этот вопрос ответить очень трудно. И это несмотря на сотни книг, статей, монографий. Информации как будто становится больше, а понимания - меньше.

И имя Сталина возвращается на русскую землю. И Берия, кажется, скоро будет реабилитирован. Историческая справедливость торжествует!

А на самом-то деле, преодолев ком в горле, следует сказать: вместе с последними сталинскими соколами уходит с этого света земли не только целое поколение, но и понимание.

Ни безмерно болтливым вороватым чиновникам, ни долговязым расслабленным юнцам, ни задумчивым натурфилософам из числа историков уже совершенно непонятно, как народ, страна, государство, генералы, разведчики, ученые, рабочие в экстремальных условиях послевоенной разрухи "потянули" не только отечественную бомбу, но и создали в ультракороткие сроки целую отрасль в военной промышленности и народном хозяйстве?

Отдаленную возможность приблизиться к этому пониманию дает выставка документов, повествующая о начале красного Атомного проекта, которая все еще открыта в Москве в Выставочном зале федеральных архивов (ул. Большая Пироговская, 17).

Пожелтевшие листочки, вплоть до минувшего лета строжайше засекреченные (по инструкции генерала Мешика, расстрелянного вместе с Берией в 1953 году), докладные записки с незримыми отпечатками автора и адресата, дневники, письма, снимки с застывшими в движении фигурами…

Выставка охватывает период с 1938 по 1949 год. Хронология ведется с того момента, когда впервые на правительственном уровне устами ведущих советских ученых была озвучена необходимость исследовать возможности энергии атомного ядра.

Впрочем, еще в 1932 году было впервые в СССР расщеплено атомное ядро. То были времена смутного предчувствия, когда верхняя ветвь в великом древе науки еще не сулила стать главным, стволовым, магистральным открытием ХХ века.

Однако и этот факт, как и многие другие, мельчайшие, но важные детали, позволяет сделать вывод, что бомба появилась у нас не как манна небесная, то есть не откуда-то извне… Спасибо, конечно, нашей советской разведке, и отдельное - супругам Розенберг, но, даже по оценкам американских историков, добытые в Лос-Аламосе чертежи лишь ускорили (на два-три года) процесс создания отечественной бомбы.

Ведь в стране была фундаментальная наука! Ведь даже в самые суровые годы государство поддерживало все известные перспективные направления, строило лаборатории, финансировало исследования. До американских ударов по Хиросиме и Нагасаки советский Атомный проект существовал, но в сжатом, архивированном, компактном виде. После августа 1945-го он был почти мгновенно развернут в полном объеме. Именно это отчетливо видно из обширной экспозиции в Госархиве.

Экспозиция была создана специально к 60-летию испытания нашей первой атомной бомбы, и она дает нам шанс оживить окоченевший миф о прошлом.