Газета Завтра 863 (22 2010)
Шрифт:
Что особенно прискорбно для них в свете некторых тонкостей сложившейся в России юридической практики.
У нас вообще нет термина "политические преследования", нет термина "политический процесс", но, на мой взгляд, антиэкстремистское законодательство наиболее близко к тому, что называется политическими преследованиями, преследованиями за убеждения.
Вот, например — люди совершают какую-то акцию, протестуют против чего-то, те же национал-большевики. И их судят за участие в деятельности
То есть хулиган — он и в Африке хулиган, а вот когда на человека ставится клеймо "экстремист", то уже можно говорить о том, что процесс политизируется.
Хотя есть много процессов, на мой взгляд, которые при определённых условиях можно было бы назвать политическими, а не правовыми.
Вот, скажем, всем известное дело Сергея Аракчеева. Мне кажется — это моё личное мнение и как адвоката, и как гражданина, — что здесь было принято не правовое, а именно политическое решение.
Потому что как юрист, закончивший МГУ, и кафедру Конституционного права, что в данном случае немаловажно, я никогда не соглашусь с тем, что можно произвольно определённую группу населения, а именно — военных, которые участвовали в контртеррористической операции в Чечне, взять и вот так поразить в правах — лишить их права на суд присяжных. Все имеют право на суд присяжных, а они почему-то не имеют! И отменить на основании этого, на мой взгляд, ничем не обоснованного поражения в правах два оправдательных приговора, и уже осудить человека к 15 годам лишения свободы без присяжных.
ZЕК. Наша газета неоднократно обращалась к делу Сергея Аракчеева, считая этот процесс в какой-то мере знаковым для судьбы нашей Родины. Как обстоят дела у Сергея? Каковы шансы добиться справедливости?
Д.А. Поскольку мы говорим о политической стороне процесса, я оставляю за скобками то, что он вообще не виноват, что у него железное алиби, которое подтверждается и документами, и экспертизами, и свидетелями. Это тоже вообще-то все знают, и информацию об этом найти несложно — например, в Интернете.
Но самая главная, для меня лично, проблема данного процесса, это то, что от судебной системы добились нужного результата тем или иным способом. Таким серьёзным наступлением на права судебной системы, как лишение категории населения права на суд присяжных.
Это обстоятельство мне очень обидно как юристу.
В настоящий момент в общей сложности Сергей провёл за решёткой около четырёх лет, с учётом года в заключении до первого оправдательного приговора. Тем не менее, и он, и я, мы с ним полны абсолютной решимости продолжать борьбу. Мы уже довольно давно подали жалобу в тот же ЕСПЧ. Просто это достаточно медленная машина, но решение будет в нашу пользу, я в этом почти на сто процентов уверен, это вопрос времени.
Как пример можнго привести дело Владимира Белышева, так называемое дело "Реввоенсовета". Если помните, его обвиняли в соучастии в попытке взрыва памятника Петру Первому работы Церетели, он себя виновным не признавал и не признаёт. Но по существу там от момента подачи жалобы в ЕСПЧ до собственно судебного разбирательства в Европейском суде прошло около девяти лет.
Девять лет — срок немалый, но и результат тоже налицо. Рано или поздно такой же результат будет и по Сергею Аракчееву.
Тем не менее, мы не теряем надежды и на наши российские инстанции. В ближайшее время намерены подать жалобу в Президиум Верховного суда. Она требовала и требует большой подготовки. То есть это будет не просто переписанная касационная жалоба, она будет существенно переделана. Поскольку мы, как говорится, по дороге, обращались в Конституционный суд, и получили как минимум одно интересное и важное для нас определение КС.
На нашем сайте arakcheev.info собираются подписи под обращением к президенту Медведеву. Причём там не ставится вопрос — отпустите, наградите, нет, просто посмотрите — что вот в таком порядке был получен обвинительный приговор после двух оправдательных.
Всё-таки люди, которые защищали нашу Родину, которые были награждены государственными наградами, и просто граждане РФ, военные, они заслуживают тщательного, и если угодно — более честного к себе подхода.
Поэтому мы совершенно не собираемся складывать руки, не собираемся оставлять наши усилия. И я думаю, что в конечном итоге добьёмся справедливости.
Почему я считаю этот процесс политическим?
Потому что, как мне кажется, решение было принято, исходя из ложно понятой политической целесообразности.
Я, например, не считаю, что какому-то народу у нас, в Российской Федерации, можно угодить, принося в жертву наших же офицеров.
В своё время мы просили, чтобы состав присяжных был набран исключительно из жителей Чечни. Я абсолютно убеждён, что жители Чечни ничуть не хуже жителей Ростовской или Московской области разобрались бы в деле, и вынесли бы такое же справедливое решение. Я уверен, что и через чеченский суд присяжных это бы дело не прошло, и закончилось бы оправдательным приговором.
Мне представляется, что вот такие способы умиротворения, они унизительны не только для русского, но и для чеченского народа. Я думаю, что все мы, в Российской Федерации, хотим, что бы за преступления, в том числе и военные, сидели не те, кто попался под руку, а именно те, кто в них виноват.
Вот, например, я читал в газете "Завтра" интервью с Рамзаном Кадыровым. Скажу честно — мне показалось это интервью достаточно интересным, достаточно взвешенным, со многими оценками я могу согласиться, не говоря уже о том, что и по возрасту этот человек мне достаточно близок.