Газлайтер. Том 16
Шрифт:
Я выезжаю от Перещегина на своём чёрном лимузине. Мягко урчит мотор, солнце слегка припекает. Рядом, на бархатной обивке сиденья, деловито устроился Чернобус —чёрные крылья расправлены, а клюв неторопливо клюёт мамины ватрушки из мини-буфета. Он аккуратно крошит тесто, время от времени бросая на меня взгляд, полны не то благодарности, не то недовольства, будто говорит: «Не мог сразу дать нормальную еду, шеф? Что еще за говнопеченье?»
Я усмехаюсь и вытаскиваю мобильник,
— Данила, я уже боюсь твоих звонков. Надеюсь, тебе снова не привалило предприятие?
— Кира Игоревна, выи как в воду глядите. У нас появилась новая целлюлозная фабрика. Точнее, её сорок три процента.
— Вот зе фак?!
Я не могу сдержать улыбку, представляя её выражение лица.
— Кир, ну я не виноват, — начинаю оправдываться. — Господин Перещегин сильно уговаривал меня на сделку. Разве что только не умолял! Хочет нас в долю, говорит, что убежден, что генеральный директор Кира Игоревна Паукова — великолепный топ-менеджер и сможет поднять его предприятие совершенно на новый уровень.
В трубке слышится удивлённый смешок:
— Прямо так и сказал? Ты серьёзно?
— Ага, зачем мне врать? Я сам едва не подавился, когда он резко начал рассыпаться в комплиментах. Оказывается, ты, Кирочка, у нас очень известная персона в деловом мире.
— Ну, — протягивает она самодовольно, — это правда. Цените, Данила Степанович!
— Ценим-ценим, — я дарю комплименты как лучник. — А теперь еще больше будем ценить. И никому не отдадим.
Кира смеётся, её смех звонкий и заразительный.
— Ну ладно-ладно, — смягчается она. — Поручу своему первому заму эту фабрику. Они там что, туалетную бумагу производят? Разберёмся.
— Отлично. Спасибо, Кира Игоревна, — заверяю я.
Закончив разговор, я бросаю взгляд на Чернобуса, который с явным удовольствием доедает последнюю ватрушку.
Думаю о Великопермском Ермолае. Это ведь он копает под меня, пытается навредить. Тоже интересный! Как будто я виноват, что его брат оказался в царской опале! Лучше надо было воспитывать сынка Глеба, а то этот недокняжич продался Страннику, а все шишки как всегда достаются Вещему-Филинову!
Ну раз мне шишки, то вам ёжики-уисосики.
Мутанизированные, с новой вонью. Лакомка молодец. Помню, как альва радостно размахивала пробирками с ярко-зелёными растворами. Специальный состав, не поддающийся старому спрею. Только наш новый нейтрализатор может их остановить. И угадайте, кто единственный производитель?
Но фишка в том, что мы его массово не производим, хехе. Только для своих.
— Шеф, — спрашивает через динамик водитель. — Куда дальше?
Правда, а куда?
— К Фирсовым, — решаю.
Старый любимый учитель звал к себе, значит, надо заскочить.
Проезжая по одной из московских улиц, я внезапно
Так, а где же паразитка… Наклоняюсь чуть вперёд, напрягаю чутье, мысленно сканируя окрестности. Тварь шустро двигается вглубь, прячется в канализации. Я поворачиваю голову и замечаю неподалёку детвору, радостно гоняющую мяч.
Прошу водителя остановиться и выхожу из машины. Дети останавливаются, с любопытством глядя на меня.
— Привет, шалопаи, — здороваюсь, улыбаясь. — Ребята, отойдите на минутку от люка.
Мальчишки оборачиваются и во все глаза пялятся на лимузин.
— Хорошо, вашебродие, — кивает самый старший.
— «Вашесиятие», тогда уж. Ну не суть, — хмыкаю. — Машинка зашла? Ну поглазейте поближе. Трогать можно.
Два раз предлагать не нужно. Ребятня тут же обклеивает собой «Чайку».
Сосредотачиваюсь, беру под контроль тварь и заставляю её вылезти из ближайшего канализационного люка. Разум у тварюшки простой, примитивный — никакого сопротивления, она тут же начинает дрожать и подчиняться.
Через пару секунд крышка с громким стуком сдвигается, и из-под неё показывается огромная песья морда. Тварь оказывается похожей на пса-переростка с густой чёрной шерстью и яркими зелёными глазами.
— Вау! — кричат дети, их глаза загораются от восторга. Машину они сразу бросили. Тут появился экспонат в разы интереснее. — Так этот Тузик что ли под нами всё это время жил?!
Я усмехаюсь, оглядывая веселящуюся детвору. Одновременно делаю «пёске» пару основополагающих закладок.
— Ага, Тузик, — лениво соглашаюсь я. — Самый что ни на есть подземный. Кстати, его тоже можно трогать. Теперь.
— Ура!
Мелкотня подбегает к твари, пытаясь погладить и обнять её. А «Тузик» всего-то и может, что тихо поскуливать, размахивая лохматыми лапами, покорно вынося «экзекуцию». Люблю песьи породы. Вмиг приручаются. Ну если это не багровый уровень, конечно, как у ликанского Пса.
Удерживаю ухмылку, когда один особо смелый мальчишка карабкается на спину зверя, пытаясь оседлать её. Лихо…Ладно, пока он под контролем, опасности нет. Я вытаскиваю телефон и набираю Дятла.
— Заберите сюда одного здоровенного пса-переростка, — говорю, наблюдая за тем, как дети продолжают тискать монстра, словно это просто большой дружелюбный пёс. — Он на Коптеркорной улице, детвора тут его уже приручает.
На том конце раздаётся удивлённое «что?». А я продолжаю давать распоряжение: