Где будет труп
Шрифт:
Гарриет отказалась от чая, объяснив, что ей надо торопиться. Пройдя через ворота, она услышала, что фермерша ее окликнула, и с надеждой повернулась к ней.
— Это вы его нашли, мисс?
— Да, я.
— Он мертвый лежал?
— Да.
— И горло перерезано?
— Да.
— Ай-ай-ай. Ужас, как есть ужас.
Вернувшись на главную дорогу, Гарриет заколебалась. Эта вылазка отняла у нее порядочно времени. Что лучше — вновь свернуть в поисках Красной фермы или держаться главной дороги, где больше шансов кого-нибудь встретить? Так ничего и не решив, она дошла до поворота. Невдалеке пожилой мужчина окучивал в поле репу. Гарриет
— Это дорога на Красную ферму?
Он продолжал работать, не обращая на нее внимания.
— Глухой, наверное, — пробормотала она и окликнула снова. Старик окучивал репу. Гарриет поискала глазами калитку в заборе, но тут старик остановился, чтобы разогнуть спину и поплевать на руки, и его взгляд наконец-то упал на девушку. Та поманила его рукой, и он медленно захромал к забору, опираясь на мотыгу.
— Это дорога на Красную ферму? — указала она на тропинку.
— Нет, — отвечал старик, — нету его дома.
— А телефон у него есть? — спросила Гарриет.
— До ночи не будет, — изрек старец. — Поехал на рынок в Хитбери.
— Телефон, — повторила Гарриет. — У него есть телефон?
— А как же. Где-то она тут, поблизости.
Пока Гарриет раздумывала, может ли в этом графстве местоимение «она» относиться к телефонам, собеседник разбил ее надежды, добавив:
— Нога у ней снова болит.
— Далеко ли ферма? — безнадежно прокричала Гарриет.
— Нечего удивляться, — заметил старик. Он стоял, опершись на мотыгу и обмахивая лицо шляпой. — Я аккурат в субботу вечером ей говорил, что не ее это дело.
Гарриет перегнулась через забор, приблизила губы к самому уху старика и проорала:
— До фермы далеко?!!
— Незачем кричать, — сказал старик. — Я ж не глухой. На Михайлов день восемьдесят два стукнет, а я-то еще слава богу.
— Сколько идти… — начала Гарриет.
— Да я ж говорю, нешто не говорю? Мили полторы по дороге, но коли решили срезать по полю, где бугай…
На дороге внезапно показалась машина. Промчалась мимо на приличной скорости и исчезла вдали.
— Черт! — пробормотала Гарриет. — Я бы ее поймала, если б не теряла времени со старым дурнем.
— В точку, мисс, — согласился этот Папа Вильям [20] : он расслышал последнее слово, но, как это часто случается с глухими, истолковал его неправильно. — Сумасброды, вот как я их зову. Что за радость громыхать с такой скоростью. Помню вот, дружок племянницы моей…
Мелькнувшая машина решила дело. Гораздо лучше держаться дороги. Если плутать по проселкам в надежде отыскать запрятанную ферму и предполагаемый телефон, можно до ужина пробродить. Гарриет вновь пустилась в путь, не дослушав рассказ Папы Вильяма, и прошла по пыльной дороге еще с полмили, никого не встретив.
20
Папа Вильям — престарелый, но бодрый герой нравоучительного стихотворения Роберта Саути, которое Льюис Кэрролл спародировал в «Алисе в Стране чудес»:
— Папа Вильям, — сказал любопытный малыш, — Голова твоя белого цвета. Между тем ты всегда вверх ногами стоишь. Как ты думаешь, правильно это?Странное дело, думала она. За утро она повстречала нескольких человек и немало торговых фургонов. Куда они все подевались? Роберт Темплтон (или, может быть, даже лорд Питер Уимзи, выросший в сельской местности) сразу бы разрешил загадку. В Хитбери был базарный день, а в Уилверкомбе и Лесстон-Хоу — короткий рабочий день. Эти две вещи были, разумеется, взаимосвязаны: укороченный день позволял обитателям морских курортов не пропустить важное событие. Поэтому на береговой дороге больше не было видно торговцев с товаром. И поэтому все, кто направлялся в Хитбери, уже уехали далеко. Оставшиеся аборигены трудились на сенокосе. И правда, Гарриет увидела мужчину и мальчика, управлявших пароконной косилкой. Предложение бросить работу, лошадей и пойти за полицией привело их в ужас. Хозяин был (разумеется) в Хитбери. Уже ни на что не надеясь, Гарриет попросила их сообщить о трупе и потащилась дальше.
Вскоре на дороге показалась фигура, вселившая в нее надежду. Человек в шортах и с рюкзаком за спиной — турист, как она сама! Гарриет окликнула его повелительным тоном:
— Эй, скажите, где я смогу найти машину или телефон? Это страшно важно.
Путник, худосочный рыжеватый мужчина с выпуклым лбом и в толстых очках, глядел на нее, растерянно улыбаясь.
— Боюсь, что не могу сказать. Видите ли, я сам не здешний.
— Тогда не могли бы вы… — начала Гарриет и осеклась. Он-то что мог сделать? Он в том же положении, что и она. Поддавшись глупому викторианскому предрассудку, она ждала, что мужчина проявит кипучую энергию и находчивость, но ведь он просто человек — и ноги, и мозги у него такие же, как у всех.
— Понимаете, там на пляже лежит мертвец, — объяснила она, неопределенно махнув рукой назад.
— Что, правда? — воскликнул молодой человек. — Это уж как-то чересчур, да? Э-э-э… ваш друг?
— Разумеется нет! Я совершенно его не знаю. Но надо сообщить в полицию.
— В полицию? Ах да, конечно, в полицию. Ну, она это, знаете, в Уилверкомбе. Там полицейский участок.
— Знаю. Но тело лежит почти у самой воды, и его смоет приливом, если я не приведу туда кого-нибудь прямо сейчас. На самом деле его, может быть, уже смыло. Господи! Уже почти четыре.
— Приливом? Ах да. Да. Думаю, смоет. Если, — его лицо озарила мысль, — если только вода прибывает. Но ведь она может и это, знаете, убывать, так ведь?
— Может и убывать, но она прибывает, — угрюмо сказала Гарриет. — Прилив начался в два часа. Вы не заметили?
— Ну, нет, по правде сказать, не заметил. Я близорук. И не слишком в этом разбираюсь. Живу, знаете, в Лондоне. Боюсь, ничем не могу тут помочь. Здесь поблизости нет никакой полиции?
Он оглянулся кругом, словно ожидал увидеть где-нибудь неподалеку постового инспектора.
— Вы давно проходили мимо жилья? — спросила Гарриет.
— Жилья? Ах да. Да, кажется, некоторое время назад я видел домики. Да, точно видел. Там наверняка есть люди.
— Значит, пойду туда. А вы, если встретите кого-нибудь, расскажите им, пожалуйста, что на пляже лежит человек с перерезанным горлом.
— Горлом?
— Да. Возле скал, которые тут называют Жерновами.
— Кто перерезал ему горло?
— Откуда мне знать? Наверное, он это сам сделал.
— Да… А, разумеется. Да. Иначе это ведь будет убийство, да?