Где деньги, мародер?
Шрифт:
Но найти такой предмет — это еще даже не половина дела. Ну вот, например, знаю я, что эти монеты стоят очень много денег. Но ведь надо еще найти человека, способного эту цену заплатить. Да еще и такого, который захочет отдать мне деньги, а не стукнуть чем-нибудь тяжелым по голове и отобрать за просто так.
По сути, ни у кого из нас вообще не должно было быть этих самых Золотых Соболей. Символов несостоявшейся сибирской государственности.
— Круто… — Борис взял одну монету, попробовал ее на зуб. — Честно говоря, я до конца не верил,
— Получается, что труп Синклера они выкинут где-то у Толкучего рынка завтра? — жалобно проговорил Витек.
— Не знаю, — я вздохнул. — Слушай, честное слово, это дикая случайность какая-то…
Мне было жалко на него смотреть. Похоже, этот Витек был очень искренне предан Синклеру. И совершенно не готов к тому, что он может вот так внезапно умереть.
«А ведь если бы я пошел один, то запросто мог бы оказаться на его месте…» — запоздало испугался я. Захотелось закурить.
— Так эти нищеброды что, Батьку собрались угандошить? — сказал вдруг Йован.
— Похоже на то, — я кивнул и тоже взял монету со стола. До этого как-то не было возможности рассмотреть эти раритеты.
— А если Батьке рассказать, то может договор с университетом о мародерах… того? — Йован щелкнул пальцами. — Ну, вроде как, услугу оказать. Жизнь спасти, все такое.
— Ну да, ты придешь ему услугу оказывать, а он тебе перо под ребро, — хмыкнул Борис. — Пусть уж они там лучше сами разбираются.
— Тем более, что если по душу Батьки эта черная тварь придет, то он от нее точно не отмахается, — заржал Саранча.
— Да много ты понимаешь в возможностях Батьки, — саркастически проговорил Борис. — Он даже Гезехуса прогнул под договор. Мало ли, что там у него.
— А кто-нибудь вообще знает, что это за тварь? — спросил Витек. — Как ты там ее назвал, Лебовский? Сумрачная?
— Маловато данных, — пожал плечами Борис. — Кто угодно из нечисти может быть.
— А если она Лебовского почуяла и сюда за ним придет? — Саранча как бы невзначай встал между мной и дверью.
— Ну тогда сожрет нас тут всех, и дело с концом, — я пожал плечами. — Тут вообще-то ворованы под полом водятся, тебе болгарин твой не рассказывал?
— Ну-ка ша! — рявкнул Йован. — Ладно, хрен с ними, с этими разборками в Уржатке. Какая разница, кто там на их мусорном троне — Батька-татарин или вонючий Большак… Не ходили в Уржатку и дальше не будем. Давайте думать, кому Соболя будем продавать.
— Так вроде же договорились уже, что завтра я иду на собрание… — начал я и почувствовал, как у меня будто все зубы разом заныли. Собрание, блин. Надо какое-то выступление подготовить, чтобы совсем уж лохом не казаться. А еще отмыться бы, а то воняю теперь как бомж.
— А ты никому больше не проболтался про Соболя? — подозрительно прищурился Йован.
— Ага, по всему Толкучему рынку уже весть разнес, — огрызнулся я. — Кстати, Катенька в своем дневнике намекала на какое-то проклятье. Да и тот тип из психушки тоже как-то невежливо про золото
— Так мы же их не собираемся себе оставлять, — Йован пожал плечами. — Продадим, и пусть уже новые хозяева с этим проклятием пурхаются. А с обычными деньгами мы как-нибудь управимся.
— Вообще-то, я бы проверил насчет проклятия, — задумчиво проговорил Борис. — А то может мы и продать-то их не сможем…
— А кто может проверить? — я положил золотой кругляш, который, оказывается, до этого момента все еще крутил в руках.
— Можно просто в библиотеку сходить, — сказал Борис. — Там должны быть документы по тому земскому собору и его участниках. Если проклятье было, значит как-то это должно было отразиться на судьбах тех магнатов, кто тогда участвовал в разделе.
— Резонно, — я кивнул. И только собрался сказать что-то еще, как в дверь мызы постучали.
Вежливо. Осторожно. Тук-тук-тук.
— Мы кого-то ждем? — шепотом спросил я у Йована. Судя по его ошарашенному лицу, он точно никого не ждал. Как, впрочем, и все остальные. Я быстро сгреб монеты обратно в мешочек, сунул их в карман и направился к двери.
Глава 28. Немного нервно
Перед дверью топтался тревожно приплясывающий Ларошев. Он открыл рот, чтобы задать какой-то вопрос, но когда увидел меня, выдохнул от облегчения.
— О, как хорошо, что вы здесь, Лебовский! — лицо его просияло. — Я искал вас в общежитии, но не нашел! Мне удалось заполучить список участников завтрашнего собрания попечителей и меценатов!
— Подождите, Владимир Гаевич! — я оглянулся на Йована и остальных. Те нервно смотрели в нашу сторону. — Это правда не может подождать до утра?
— Ох, я наверное не вовремя? — лицо Ларошева снова стало встревоженным, потом быстро поменялось на подозрительное. — Но я не вижу здесь девушек и не слышу звона бутылок. Так что, отвечаю на ваш вопрос — это очень важно. Гораздо важнее, чем что угодно, чем вы тут занимаетесь. Или вы хотите все-таки стать инженером или медиком?
— Ладно, сейчас я только ребятам скажу… — я прикрыл дверь, несмотря на недовольство на лице Ларошева, которому явно хотелось зайти и осмотреться. Нет уж, Владимир Гаевич. Мыза — убежище мародеров, а моего авторитета пока что недостаточно, чтобы водить за собой преподавателей. Пусть даже и с самой странной репутацией. Впрочем, у кого она тут не странная?
Я подошел к столу и прошептал:
— Ладно, я пойду готовиться к завтрашнему собранию. Давайте я захвачу глиняную копию Золотого Соболя. Вряд ли хорошая идея — показывать настоящие монеты.
Йован, у которого на лице было написано, что он собирается возразить, ничего не сказал и просто кивнул. Борис извлек из кармана глиняный кругляш и незаметно сунул мне в руку. Соображает. Кстати, Ларошев… Он же может знать про эти монеты какие-нибудь подробности… Надо его расспросить осторожно.