Где кончается небо
Шрифт:
Ты кивнула, сжала его руку в ответ. Но не успел он скрыться за дверью, как лицо твое исказилось от страха.
— Хоакин! — позвала ты меня, и я почувствовал себя по-дурацки счастливым. — Догони его! Пожалуйста!.. — теперь ты сжимала мою руку. — Присмотри за ним, чтобы с ним ничего не случилось…
Я тоже сжал твою руку.
— С ним ничего не случится. Клянусь тебе…
— Иди! Ну иди же!
И я бросился вдогонку за Рамиро.
На улице уже было темно. Черная машина поджидала в нескольких метрах. Если Рамиро в нее сядет, как же я смогу проследить за ним, я ведь даже не знаю, куда он едет? Но судьба не дремала, и на этот раз она была на моей стороне.
Человек в черном кожаном пальто вышел из машины и направился прямо к Рамиро. Я следил за ними, спрятавшись у дверей. Разговора толком разобрать не удавалось — мешал грохот орудий, но я понял, что человек в черном пальто вроде бы приехал только для того, чтобы известить Рамиро, а сейчас собирался срочно покинуть город. Они ожесточенно о чем-то спорили. Было видно, уже в который раз, что друг друга они недолюбливают. В конце концов человек в черном пальто сел в машину и уехал. Какое-то мгновение Рамиро стоял, не двигаясь, посреди ночной улицы. Затем вдохнул поглубже и бросился бежать.
Я поспешил за ним. Иногда все вдруг затихало, и тогда отчетливо было слышно, как башмаки Рамиро стучат по асфальту Пасео-дель-Прадо. Мадрид в огне… Человек бежал по городу, и его еще не родившийся ребенок придавал ему мужества — или безрассудства? Ведь остаться и бороться, не бросить все и не бежать в Валенсию мог только отчаянный храбрец или сумасшедший.
Куда же все подевались? Мадрид умирал, всеми покинутый. Ни одной живой души не встретилось нам, пока мы с Рамиро бежали навстречу неминуемой смерти. Что же мне делать, когда начнется бой? Кто я, с кем я? Мне стало страшно.
Нет, я не на стороне убийц. Я на стороне людей.
Мы уже добрались до здания министерства, и тут перед Рамиро выросла чья-то тень. Я испугался, да и Рамиро явно насторожился. Но это был друг, или по крайней мере свой, и пришел он сюда за тем же, что и Рамиро: чтобы защитить то, что защищать было уже безнадежно. Они пожали друг другу руки, обнялись и вместе вошли в здание министерства — пустое, с погасшими окнами, с выбитыми стеклами, без часовых у дверей. Отсюда, из этого здания, должны были руководить обороной города.
Я подождал немного и тоже вошел. Никто меня не остановил — некому было останавливать.
В пустых коридорах звучали шаги, но это было только эхо в лабиринте. Куда же они оба пошли? А мое обещание? Неужели я подвел тебя?
Снова шаги, на этот раз у меня за спиной. Я обернулся: ко мне шел человек. Значит, их уже трое — людей, готовых защищать город.
— Эй, парень, не подскажешь, где здесь библиотека? — человек был в военной форме, невысокого роста, в очках. На рукаве я разглядел звездочки подполковника.
— Они вон туда пошли, — я показал рукой вглубь темного коридора. — А я тут тоже заблудился…
— Ты? — удивленно переспросил он, оглядываясь по сторонам в поисках какого-нибудь знака, который бы указал ему дорогу в библиотеку. — А ты кто?
— Я пришел с Рамиро Кано.
— А, ясно… Ну хорошо хоть он здесь. Так, говоришь, туда?
И он зашагал по коридору. Я пошел за ним. Вдвоем мы отыскали наконец библиотеку, причем я первым увидел табличку-указатель.
— Вон туда, — сказал я.
Подполковник поспешил в указанном направлении.
— Откуда ты? — рассеянно спросил он, видя, что я не отстаю.
Что я мог ему ответить? Откуда я? Кто я такой? Сирота? Из Авилы? Из Бургоса?
— Я живу на площади Аточа, — ответил я, сам не зная почему.
Он кивнул и, по-моему, улыбнулся.
— А я — на Риос Росас.
В тот ноябрьский день все мы были мадридцами, а как же иначе?
Мы добрались до библиотеки. Подполковник вошел, я остановился, чтобы подождать снаружи. Он обернулся ко мне и протянул руку. Я пожал ее.
— Удачи тебе, — сказал он.
— И вам удачи, — ответил я и, осмелев, добавил: — Мой подполковник.
Он взглянул на звездочки у себя на рукаве.
— Уже не подполковник. Меня повысили, — сказал он. — Только что. — И вошел в библиотеку.
Когда дверь открылась, я успел разглядеть скудно освещенное помещение и большой квадратный стол посередине, на котором были разложены карты. Вокруг стояло человек десять — двенадцать, кто в военной форме, кто в штатском. Среди них был и Рамиро. Интересно, а кто остальные? Что они собираются сделать, чтобы остановить волну смерти, готовую хлынуть на Мадрид?
Дверь закрылась. Я присел, потом стал бродить по коридору и из любопытства заглядывать в другие комнаты. Нескольким опоздавшим на совещание я показал, как пройти в библиотеку. Изнутри доносились гневные голоса, иногда срывавшиеся на крик; иногда все замолкало…
Я исходил коридор из конца в конец, наверно, сотни раз. Коридор был длинный, неприветливый, с двумя рядами закрытых дверей. На доске объявлений, сплошь оклеенной военными сводками и всякими важными сообщениями, я увидел объявление, которое провисело здесь несколько месяцев и которое никто не удосужился снять: желающим поехать на свадьбу Марио и Аделы в Сантандер такого-то числа июня месяца предлагалось сдать деньги на дорогу до вторника. В министерстве было темно, ноябрьский холод пропитал воздух. Я складывал губы трубочкой и выдыхал воздух, и он вырывался наружу облачком пара. Все здесь казалось заброшенным — да, собственно, и было… А снаружи не смыкал глаз Мадрид — беззащитный, вконец измученный беспорядочной, вспыхивавшей то здесь, то там канонадой — очередной садистской прихотью наступавших, которые вновь и вновь напоминали нам: на рассвете начнется ад.
Что делают в библиотеке эти люди? Если у тебя ничего не осталось, значит, и терять тебе нечего. Почему тогда не попытаться совершить невозможное?
Внезапно дверь распахнулась. Я вздрогнул. Из комнаты, устало растирая виски, вышел человек; казалось, он просто ищет спокойный уголок, чтобы передохнуть немного. Выходя, он закрыл за собой дверь, но за ту секунду, что она оставалась открыта, оттуда, словно из глотки великана, вырвался многоголосый гул. Видно, там шел ожесточенный спор.
Человек сделал несколько шагов по коридору, потянулся, поразмахивал руками, чтобы размять занемевшие мышцы. Это был один из опоздавших. Он так и не снял свою кожаную куртку — в таких ходили ополченцы. У меня внезапно сжалось сердце. Видно, плохи наши дела. В зале для совещаний стоял холод, никто из собравшихся не стал снимать пальто. Как же они собираются защищать Мадрид, если сами от холода ноябрьской ночи и то защититься не могут?