Где не светят звезды
Шрифт:
Заметив, что Даф молчит, Лир приобнял ее за талию:
– Джот, это Дафна Аурион, моя…
«Моя?..»
– Амбассадор от Суталы, – выпалила Дафна, не думая.
В серых глазах Джота заблестело любопытство, а вот взгляд Лира, наоборот, словно померк. Хэллхейт медленно убрал руку, посмотрев на Дафну то ли с изумлением, то ли с разочарованием, и из-за этого ей стало еще неуютнее, чем прежде. Она мысленно укорила себя, но ничего не добавила вслух.
– Амбассадор, – эхом повторил Лир. – Как, кстати, поживает твой «Кролик
– А-а, не спрашивай! – новая тема беседы Джота явно развеселила, потому что он с ухмылкой потер ладоши. – Таверну продал, а потом спалил дотла. Ты бы видел, ха-а! Выбивал страховку как мог, сам понимаешь. После исчезновения Хорауна…
– Исчезновения?
Даф отлично помнила, что Хораун никуда не исчез, его убил Тейн и не где-то в глуши, а в здании тюрьмы, расположенном прямо под этим дворцовым кварталом, перед которым все они сейчас и стояли. Шансы того, что убийство советника Крейна могло остаться незамеченным, были невелики, значит, кто-то намеренно преподнес людям ситуацию в удачном для Лира и Даф свете. Совпадение? Вряд ли. Но вот действовал ли их тайный помощник из благородных побуждений или рассчитывал извлечь из этого впоследствии личную выгоду?
Дафна помрачнела, она не планировала поддаваться на чей бы там ни было шантаж.
– О! Ты не знаешь? Ну, да откуда, если ты пропадал среди даитьян… – Джот задумчиво почесал загорелый лоб. – В общем, если вкратце, в тюрьме недавно система безопасности дала сбой, ку-у-уча беглецов! В это время Хораун решил устроить переворот и свергнуть твоего отца, представляешь? Кто бы мог подумать, что…
«Слишком красивая история, чтобы быть благородным побуждением», – пришла к выводу Даф.
– И как же обо всем этом стало известно? – спросила она, окинув взглядом народ.
Остальные начинали переговариваться, устав просто глазеть, и теперь не подходили лишь потому, что стражники, стоявшие до этого у лестницы, загородили Хэллхейта. А что, если новый сообщник Хорауна или Смерона наблюдает за ними сейчас из толпы? А что, если поражение Хорауна было частью плана тех, кто стоял за ним?
Дафна до сих пор не верила, что война позади. Не разрешала себе верить. Она не привыкла верить в чудеса, потому что за чудеса всегда приходится платить слишком высокую цену.
Вот, что свербело внутри у Даф, – сомнения. Один из солдат, вечно поправлявший шлем, показался ей подозрительным. Хотя… наверно, он просто вытирает пот с лица, потому что стоит под самым солнцепеком.
– Генерал Кинир сообщил, во всех новостях крутили, – ответил Джот, его взгляд вопросительно метнулся между Дафной и Лиром. – А что, что-то не так? Он сказал, ты, Хэллхейт, рискуя жизнью, отправился в Суталу на переговоры. И я так понимаю, все прошло успешно? Во всяком случае, у нас тихо и спокойно, даитьяне не угрожают, а Крейн не собирает бессердечно огромные налоги для войска.
При упоминании имени царя разговоры среди толпы стали чуть громче. Даф вслушалась. Она ожидала услышать, что все будут обсуждать ее, даитьянку, нагло заявившуюся в Патил, или давно не показывавшегося на публике Лира, но всех волновало другое:
– И где Крейн?
– Не видели его уже…
– …вообще жив?..
– Кто управляет страной?
Тоже услышав последний вопрос, Лир изменился в лице. Его взгляд потемнел, а губы сложились в тонкую хмурую линию, как у того, кому предстоит вынести смертный приговор невиновному и назвать это справедливостью. Или…
Дафне внезапно стало холодно.
«Как у того, кто сам неожиданно пришел на свою казнь», – своя же метафора ее напугала. Лир так сильно волнуется за отца? Или за то, что ему самому придется сесть на трон? Вот, почему за ними толпились люди: они шли не из-за любопытства, а ожидали от Хэллхейта каких-то новостей.
– Получается, – тихо уточнил Лир, положив руку на плечо Джота и вынудив его тем самым повернуться спиной к людям и страже, – Крейна никто не видел после исчезновения Хорауна, не так ли, Джот?
– Так и получается, – так же негромко подтвердил тот, сдвинув брови. – Он отказывает всем в аудиенциях, не появляется на людях и даже не удосужился посетить открытие праздника Семи Ветров.
– А Райана?
– Хэллхейт…
– Моя мать тоже не издавала новых указов? Не появлялась на публике?
– Нет.
– Хорошо.
«Хорошо?» – не сдержавшись, Даф удивленно подняла глаза на Лира. Он рассказывал ей о Тейне, Нагале и Чарне, об убитом старшем брате, которого никогда не видел, и не раз упоминал отца, причем всегда в положительном свете, очевидно, стараясь доказать Дафне, что Крейн не только бессердечный убийца, каким она всегда его воспринимала. Но вот о матери, поняла она вдруг, не говорил ни слова.
Когда Лир больше ничего не добавил, Джот вздохнул и, поколебавшись, все же продолжил:
– Слухи быстро плодятся, Хэллхейт, ты это знаешь. Если люди не увидят Крейна в ближайшие дни, как бы и впрямь не случилось государственного переворота. – Затем выражение его лица немного смягчилось, и он, присвистнув, добавил: – Но все не так плохо, ты ведь вернулся домой, верно? Сказать по правде, ха! Я опасался, Кинир врет, чтобы не поднимать шумиху, и даитьяне тебя просто прикончили.
Лир посмотрел на дворцовую лестницу.
– Я уже говорил, – его голос внезапно прозвучал жутко уставшим. – Еще не родился тот, кто отправит меня в могилу навсегда.
С этими словами Лир достал из кармана металлический шарик маричи с выгравированной на нем царской эмблемой – треугольным щитом и мечом – какими фоморы пользовались вместо даитьянских кристаллов, и без предупреждения, прижав Даф к себе, телепортировал.
Дафна услышала еще несколько удивленных возгласов из толпы, и вокруг воцарилась идеальная тишина.