Где не светят звезды
Шрифт:
– Тифонцам?
– Легенду об мертвых богах этого народа помнишь?
Даф помнила. Она терпеть не могла эту жестокую легенду, согласно которой, когда боги воскреснут, весь мир обречен погибнуть во льду, а вырвавшийся из недр земли легион духов пепла станет царствовать на земле три тысячи лет, прежде чем будет развеян по ветру.
– А как они сделали… – Даф снова покосилась на колонны. – Их?
– Металлическая крошка, пара магнитов и неоновые адри. Пустышка, но выглядит впечатляюще, согласен. На это большинство и ведется.
В дверях храма в это
– До сих пор меня боятся, – Лир одарил жреца враждебной усмешкой, – это приятно. Отец, может, их и уважает за умение держать народ в страхе, но не я. Как-то подсунул им в вентиляцию кварковый передатчик, так все кристаллы в колоннах вырубились. О-ох! – он театрально кивнул, как бы говоря «не за что»; жрец, тоже поняв, о чем речь, побледнел. – Сколько верующих они потеряли…
Долгую минуту Даф наблюдала, как двое пожирают друг друга глазами с разных концов площади. Жрец будто ждал нового подвоха от Хэллхейта, Хэллхейт будто не прочь был таковой устроить. В конце концов фомор в мантии сдался. Поправив свою накидку, он бросил последний презрительный взгляд на Лира и пошел прочь.
– Сожгу их секту к чертям когда-нибудь, – мрачно поклялся Лир ему вслед. – Пошли отсюда, Даф.
Дафне уже не хотелось задавать вопросы.
Вдвоем они молча миновали еще квартал и вскоре оказались в окружении тянущихся к небу черных небоскребов, какие Даф всегда и ожидала увидеть в Нараке. Только сейчас, немного привыкнув к обстановке, она заметила, что почти все прохожие таращатся, узнавая в ней даитьянку.
Лира, похоже, это совсем не смущало. Когда мимо прошел очередной незнакомец, не сводящий с них глаз и совершенно не скрывающий этого, Хэллхейт лишь лениво махнул в знак приветствия.
– Почему ты не надел что-нибудь более подобающее статусу наследника трона? – поинтересовалась Дафна, делая вид, что именно земная кожаная куртка Хэллхейта является причиной всеобщего внимания. – Или что-нибудь менее бросающееся в глаза?
– Менее бросающееся в глаза? – переспросил Лир и многозначительно окинул взглядом ее наряд.
Сама Дафна была в лазурно-голубом костюме, брюки и пиджак которого матово переливались при каждом движении и выгодно подчеркивали фигуру. Даже в Сутале Даф то и дело ловила на себе восхищенные взгляды в этом наряде и надеялась, что сегодня он придаст ей уверенности. Однако теперь эта идея не казалась столь уж дальновидной.
– Я привык выглядеть странным, Даф, – продолжал Лир, как ни в чем не бывало перешагивая через потерянную кем-то перчатку, – не соответствовать установленным нормам и правилам. – Пауза. – И законам природы. А однажды просто понял, что это не обязательно должно быть недостатком.
Даф улыбнулась. Будучи Тером, он говорил ровно то же самое.
– К тому же, если бы я все еще был в розыске, земная куртка и джинсы, – добавил Лир, – последнее, на что смотрели бы при моем появлении.
Они подошли к широкой лестнице, которая поднималась высоко вверх на дворцовую площадь. Солнце уже перешло в зенит, и его зайчики, отражающиеся от окон зданий, играли на мраморных ступеньках.
К этому времени за Дафной с Лиром тянулась целая толпа зевак. Фоморы всех возрастов и, судя по виду, всех социальных слоев остановились вместе с ними, словно в ожидании чего-то.
В памяти Даф еще свежо было воспоминание, как под таким же прицелом взглядов они с Лиром, Никком и Аней подходили к замку АмараВрати. Тогда на лицах даитьян читалось все от презрения до негодования и непримиримой ярости, но тут… Тут Даф, к своему удивлению, не слышала гневного перешептывания за спиной, не видела недовольства на лицах. Совсем наоборот, собравшиеся следили за ними… с благоговением?
– Лир, они любят тебя, – осознала она.
– Они хороший народ, – согласился тот. – Просто живут в плохие времена.
Он хотел добавить что-то еще, но не успел. Грубый возглас разразил перекресток, и сквозь толпу к ним начал продираться кто-то.
Первым инстинктом Дафны было бежать, вторым – обороняться, но черт побери, если она сейчас выхватит висевший у нее на поясе клинок, безопаснее в этой толпе себя не почувствует. Поэтому даитьянка не шелохнулась, лишь сжала ладонь Лира так, что тот по всем правилам должен был вскричать. Однако Хэллхейт не подал вида, лишь тоже напрягся, пытаясь разглядеть среди мелькающих лиц виновника суматохи.
– Да дайте же вы пройти, пекельный Астерот вас подери!
Растолкав всех локтями, к ним вышел широкоплечий мужчина и, остановившись, сделал жест, намекая, что ему нужен момент отдышаться. Незнакомец выглядел немолодо, но поджаро, и в его глазах горел живой огонек, хотя несколько мелких шрамов на левой скуле и почти совсем седая щетина говорили о том, что он повидал достаточно за свою жизнь.
– Жив-таки, чертенок Хэллхейт! – наконец выдохнул фомор и, не жалея силы, хлопнул Лира по плечу.
Хэллхейт рассмеялся, Даф выдохнула.
– И я рад тебя видеть, Джот.
Тот самый Джот покосился на даитьянку, а затем снова на Лира, как бы уточняя, можно ли говорить при ней.
– Так это правда? – наконец спросил он, когда Лир кивнул. – Ты и впрямь заключил мир с Суталой?
– Можно сказать и так.
– Как тебе удалось провернуть такое?
– Друзья, Джот, даже на войне есть друзья.
– Твои друзья должны быть богами, не меньше!
По-прежнему улыбаясь, Лир покачал головой в ответ, точно слышал забавную шутку. Народ все еще наблюдал за ними, хотя больше никто не спешил подходить. Даф привыкла к чужому вниманию, но все равно чувствовала себя неуютно, не зная, чего ожидать от жителей Патила. Внутри у нее по непонятным причинам что-то свербело, поэтому она нервно косилась по сторонам, вслушиваясь в каждый шорох ветра, вглядываясь в каждый поворот перекрестка.