Где растут мандарины
Шрифт:
– Да, а я думала, что финны – все такие… семейно-домашние, – пожала плечами моя подружка.
– Так, девчонки, что закажем? – весело хлопнула в ладони мама. – Здесь пасту очень вкусно делают!
Таня начала листать меню. Постепенно на ее лице появилось такое изумленное выражение, словно перед ней была книга китайских иероглифов.
– Да, цены в здешних кафе еще те! – поняла ее удивление мама. – Впрочем, как и везде в Европе…
– А я всегда думала, что это у нас все дорого! – в легком недоумении ответила девочка.
– Танюша, давай, я тебя угощу! – ласково предложила мама.
– Нет-нет! – сразу же покраснела она. – Вы и так за меня утром платили!
– Может, возьмем большую пиццу на троих? – предложила я.
– Давайте! – тут же согласилась Таня.
Обслужили нас очень быстро – буквально через двадцать минут приятная полная женщина принесла нам огромную пиццу с грибами и ветчиной. Мама с Таней бросились ее уплетать, а вот у меня аппетита не было. Я все думала о подслушанном разговоре. Что же такое придумала госпожа Хиллонен? Может рассказать маме обо всем? Но как же не хочется портить ей Новый Год!
Я посмотрела в окно: на площади перед вокзалом залили каток. Молодые финны, веселые и счастливые, скользили, держась за руки, кружились, падали, смеялись. Пашка сказал, что он уже сто лет не катался на коньках… Вот с кем бы сейчас посоветоваться, так это с ним. Внезапно мой телефон громко загудел. «Ласточка, с Новым Годом! У нас пошел снег! Приезжай скорее!» – написал мне лучший друг. Значит, он сейчас тоже обо мне думает.
– Что такое? – поинтересовалась мама, увидев мою довольную физиономию.
– Паша! С Новым Годом поздравляет!
– Молодец какой! – улыбнулась мама.
Танька промолчала. У них с Пашей вообще были довольно странные отношения. Я ведь сначала подружилась с ним, а уже потом, в школе – с Таней. С тех пор они меня как бы «делили». Не знаю, как правильно это объяснить. Правда, после дела о черном «дипломате» отношения у них стали значительно лучше – Пашка и его отец здорово помогли Ромке и Тане. В общем, не было бы счастья, так несчастье помогло.
Сегодня же вечером напишу обо всем Пашке, решила я. Он умный, он посоветует, что делать.
– Так, девчонки, доедайте пиццу, я сейчас приду! – сказала мама и встала из-за столика.
– Ну! – сразу же выпалила Таня. – Подслушала их разговор?
– Подслушала, – тяжело вздохнула я. – В общем, они везли груз какому-то Густаву, я так поняла, что в Швецию…
– Значит, все-таки контрабанда! – заключила Таня.
– Груз очень-очень дорогой, для каких-то серьезных людей. Поэтому они собираются его искать! – продолжила я. – Они подозревают водителя автобуса, мамину соседку по автобусу – ту старушку в дурацкой шляпе… И меня.
– Что? – брови у Тани поползли вверх. – Хотя, знаешь, это можно было предположить. Они догадались, что ты могла подслушать их разговор в автобусе, да?
– С логикой у тебя все в порядке! – грустно кивнула я.
– С логикой у меня, конечно, хорошо. Но вот все это очень плохо! – Таня в расстройстве даже прикусила губу. – Что они собираются делать?
– Я так поняла, что сначала они хотят еще раз обыскать автобус. А потом они возьмутся за наши номера в гостинице!
– Что? – не поверила своим ушам Таня. – Как они это сделают? Бред какой!
– Не знаю. Но уверена, что эти гадины что-нибудь придумают.
В этот момент появилась мама. Когда мы вышли на улицу, оказалось, что пошел снег. Легкий, пушистый, он припорошил город своим серебром. Я вдруг ощутила, что сегодня действительно Новый год. А значит, настроение у меня, несмотря ни на каких преступниц, будет самое лучшее! Мы свернули в узкий, очень милый переулочек и оказались на Алексантеринкату – Александровской улице, если по-нашему. Она названа в честь императора Александра I, который присоединил Финляндию к России, а еще перенес столицу из Турку в Хельсинки.
– Это, наверное, и есть типичный Хельсинки, – заключила Таня, удивленно озираясь по сторонам. – Каменные серые здания, мощеные улицы…
– Тебе не понравился город? – осторожно спросила я.
– Не знаю, – пожала она плечами. – У меня какие-то противоречивые впечатления…
– Знаешь, Танюша, я тебя понимаю, – начала мама. – На меня Хельсинки тоже поначалу не произвел особого впечатления. Холодный, строгий. А потом я его полюбила.
– Почему? – поинтересовалась моя подружка.
– Он спокойный, очень уютный, какой-то… размеренный. Я тут отдыхаю от работы, от питерской суеты, – призналась мама.
Мы еще долго бродили по Алексантеринкату, разглядывая праздничные витрины, украшенные гирляндами, рождественскими венками и соломенными игрушками. А потом свернули в сторону бульвара Эспланада. Это такая длинная аллея, что тянется от здания Шведского театра до причала. По обе стороны от аллеи находятся красивые дома с самыми дорогими в городе магазинами и ресторанами. Летом здесь куча народу, люди сидят в летних кафе или обедают прямо на газонах под липами. Сейчас, конечно, Эспланада была не та. Зато на причале был разбит огромный рождественский рынок!
Мы с Таней бросились выбирать сувениры. Чего здесь только не было: разноцветные вязаные рукавицы с изображениями оленей, всевозможные сувениры из оленьих рогов, резная деревянная посуда, рождественские угощения… Я купила две смешные деревянные кружки – для Паши и его папы, и еще фарфоровую с изображением Муми-троллей – для Ксюши. А вот для Екатерины Васильевны я выбрала красивую разделочную доску – в Финке на таких принято подавать блюда.
– Девчонки, все, я замерзла! – прервала нас мама. – Пошлите в отель, пора собираться!