Где спряталась ложь?
Шрифт:
Оказалось, что Данька прав и Лена была там. Сначала его пытались не впустить в ворота на территорию госпиталя. Потом в корпус. Он молил всех святых только об одном, чтоб не опоздать. Дежурный врач подвёл его к палате и постучал. Никита рванул на себя дверь. Лена лежала лицом к стене, на крайней койки от двери. Поверх одеяла, свернувшись в комочек. Не было ни боли, ни веса, ни чувств, одна пустота. Такое ощущение, что внутри сели батарейки, отключились важные для жизнедеятельности организма, а глаза застилает пелена из слёз и обид.
— Долгова, — тронул её за плечо врач, — к вам посетители.
Лена удивлённо обернулась и, развернувшись, неловко поправив волосы, села на кровати. Никита по её красным глазам понял, что она плакала. Она стойко встретила его взгляд и даже не попыталась спрятать свою боль. Лена была уверена, что он не избавит её от той боли, но всё-таки так хотелось надеяться на чудо. Женщины с двух других мест любопытно закрутили шейками, присматриваясь и прислушиваясь, естественно. Интересно.
— Ты же в командировке? — удивилась она.
Никита, пройдя к кровати, неловко чмокнув её в губы, присел перед ней на корточки.
— Раньше освободился. Хотел сделать тебе сюрприз. Корзину подснежников привёз. Ждут тебя в спальне. Давай собирайся, и поехали домой.
— Я не могу. Больше оттягивать нельзя. Завтра последний срок. — У неё вместо вздоха получился всхлип. И Никита поморщился, понимая, как ей не просто пойти на это. — Переночуй эту ночь один, завтра я в полном порядке вернусь. Не смотря ему в глаза, промямлила она.
Кушнир приложил её ладони к губам.
— Ты меня не поняла. Мы ничего не будем менять. Давай собирайся домой.
Она нерешительно протянула:
— Никита?
— Помнишь, ты рассказывала, что хотела много детей, но Долгов был против. Так рожай. У Даньки будет братик или сестричка. Понравится, позже ещё организуем одного или парочку. Сколько потянешь, мне в радость, ей бог!
— Ты с ума сошёл, без мужа, в такое непростое время безотцовщину разводить. Если б я и хотела, такое делать безнравственно. Ребёнок будет расти, и что я скажу ему? Хочу быть деловой свободной дамой. Нагуляла. Между ним и Данькой целая пропасть. У того был отец. А ты, модным заморским словечком называешься, что появились у нас вместе с сексом и исключительно для него — «бойфренд».
Кушнир поморщился.
— С «бойфрендом» ты погорячилась. У нас с тобой не просто секс. Мы давно живём семьёй. Я понимаю твою линию про то, что современные женщины вполне самодостаточны, но… жизнь тебе уже доказала твоё заблуждение. Покатил на тебя вал серьёзных неприятностей, и сразу сильное плечо понадобилось, чтоб защищать дом и женщину, мужик нужен.
— Я тебе про Фому, а ты мне про Ерёму… — отвернулась она.
Но Никита не собирался отступать. Он повернул её лицо к себе, забрал руки в свои…
— Всё, выговорилась. Я твоё красноречие не перебивал. Теперь ты меня послушай. Я что от ребёнка отказываюсь или от тебя… Нет, даже наоборот. Завтра пойдём и распишемся. Тем более тянуть уже нам некуда. У тебя будет муж, у ребёнка отец. Ну, давай, давай, собирайся, а то подснежники там завянут.
У Лены на глаза навернулись слёзы, и она сказала совсем не то, чего бы ей хотелось сказать, а ему услышать.
— Но это палка о двух концах, я не хочу больше влезать в кабалу.
Только Кушнира не смутило это и он как ни в чём небывало заявил.
— Мало ли чего мы хотим или не хотим. Я не против свободных отношений, но ты права дети должны рождаться в семье. За всё в этом мире надо платить. Для ребёнка это важно. Значит, штамп поставим. Естественно, придётся отдать часть своей свободы.
— Я не хочу и не могу быть пустым местом или приложением к мужу, — закрыла лицо руками она. Слово себе дала.
— Книжница, твои страхи в большинстве своём надуманы. Но бывает, сделаешь неосторожное движение, которое окажется для близкого человека болезненным. Но не намеренно же! Отнесись к этому проще, постарайся простить. Я не специально, честное слово.
— Я буду понимать и прощать, а ты вытирать об меня ноги. У меня всё уже это было и я не хочу больше через такое счастье проходить.
— Раскрой глаза, рядом с тобой совершенно другой человек. Лен, тебе что плохо со мной? — Она покачала головой. Получилось так, что она выговорилась и сейчас всё больше молчала и слушала. — Тогда собирайся. К чему всю жизнь играть в кошки — мышки с происками судьбы? Помнишь, я гадал на карнавале. Мне гадалка нагадала, что у меня будет сын, а я не поверил и смеялся. — Разговаривая, он, не заметно для неё, развернул упирающуюся женщину к себе и прижал к груди. — Хочешь, на колени встану и попрошу твоей руки, как полагается. Я люблю тебя, книжница, стань моей женой.
Несчастье и счастье тулятся рядышком. Не зря говорят, что счастье — это тот компонент, который обязательно следует за несчастьем. По крайней мере, в её жизни складывается именно так.
Доктор, посмотрев на то, как шустро складываются в сумку вещи, почесав переносицу, изрёк:
— Потому, как вы готовитесь уходить. Я понимаю, что пациентки на завтра одной у меня не будет?
— Вы правильно заметили, док. — Заявил, пожав плечами, повеселевший Кушнир, — мы даём ему жизнь.
Данька встретил их в прихожей, жуя яблоко, которое под его острыми зубками быстро кончалось, озадаченно почёсывая макушку, объявил:
— Я вам там чайник погрел. Никита покормить её, наверно, надо, а то она целый день голодом сидела.
Никита кинул сумку за кресло и притянул Лену к себе:
— Не наверно, а непременно. Она теперь за двоих у нас будет есть.
Лена слушала их болтовню и улыбалась.
— Натворили такое и лыбятся оба. Со смеху над вами умереть можно, какие-то вы оба на одну сторону не правильные. — Стоя посреди комнаты с не дожёванным яблоком прогундосил Данька.
— Отнеси сумку в спальню умник. — Дёрнул его за рубашку Кушнир.