Гексаграмма
Шрифт:
«К счастью, прошло не десять лет, — сердито напомнил себе Ал, разбирая дорожные записи в небольшом номере постоялого двора. — И потом, нужно было беспокоиться об этом раньше, когда ты отправлял к нему Дайлинь с рекомендательным письмом…»
Он понятия не имел, как нужно связываться с императором. Очарованный Дворец на южной окраине Шэнъяна выглядел абсолютно неприступным и действительно совершенно очарованным благодаря целым облакам цветущих деревьев самых невероятных форм и размеров — Алу уже рассказали, что императорские садовники высадили их с таким расчетом, чтобы круглый год что-нибудь цвело — и таким причудливым архитектурным формам, что сразу делалось ясно: без алхимии тут не обошлось.
Ну и охраняющие его гвардейцы в высоких шапках больше походили на головорезов, чем на церемониальную стражу.
Так что Ал пошел по проторенной дорожке: написал письмо на адрес, который Лин когда-то оставил Эдварду. Прошлые письма новоиспеченный император как-то получил, значит, и на это ответит, если захочет. Может, пришлет какие-то инструкции.
«И нечего ждать этих инструкций сию секунду, — напомнил Ал себе, — сегодня же первый вечер, бога ради!»
Он вылез из-за стола — то есть выполз, потому что синская привычка сидеть, поджав ноги, все еще отзывалась болью в суставах. Машинально проверил, на месте ли заветная железка в кармане. Встал в позу для разминки. Неразобранные записи вопияли, но Ал только махнул рукой. Он и так знал, что нет там ничего значительного.
Да, он провел в Сине уже больше месяца, и продвинулся в изучении местной алхимии только на пару небольших разговоров с Лунань… Нет, не нужно грустить при мысли о ней — слышишь, я сказал, не грусти!
Ал успел сделать всего несколько движений, и тут же что-то заставило его насторожиться. Нет, он не услышал никаких шагов; никто не стоял по ту сторону двери. В соседней комнате, которую занимали Джерсо и Зампано, тоже все было тихо. И все-таки…
Оглушительный звон ворвался в комнату вместе с душем осколков и порывом ночного ветра.
Угольно-черное существо развернулось в перекате, распрямляясь, словно пружина; блеснули зажатые в руках ножи и глаза в прорезях красно-белой маски.
Тут же послышался треск, еще более оглушительный, чем звон; стенка, разделяющая комнаты Ала и его «телохранителей» упала внутрь чуть ли не целиком, явив разъяренных химер; Джерсо был в одних трусах, Зампано держал в руках карты.
— Черт, — только и сказал Ал, — вы что, на раздевание играли?
— Нет, — Зампано смущенно кашлянул. — Я раскладывал пасьянс, а Джерсо в душ шел. Добрый вечер, Ланьфан. Не сразу узнал.
— И вам того же, — кивнула девушка в мужской маске. — Мой господин вас ждет.
— Ммм… а не хочешь снять маску, чаю выпить? — Альфонсу не хотелось отрываться от записей, раз уж он за них взялся, и ехать куда-то.
— Не за пределами дворца.
Дверь в альфонсову комнату распахнулась; на пороге стоял хозяин, из-за его спины выглядывали гостиничные слуги с разнообразными предметами обихода, могущими сойти за оружие. Хозяин бросил взгляд на Альфонса, на Зампано с Джерсо, распахнул рот, явно намереваясь начать гневную тираду… и тут заметил Ланьфан. Вся в черном, она казалась пятном темноты, тенью в форме человека.
— Добрый вечер, — сказал Альфонс. — У нас все в порядке.
— Все в порядке, — эхом повторила Ланьфан из-под маски. — Возвращайтесь к своим делам.
Хозяин гостиницы кивнул, как болванчик; еще молодой человек, он внезапно показался стариком. Потом согнулся в три погибели, и, пятясь, вышел; кого-то из пятящихся слуг столкнули с лестницы, раздался стук и вопль. Дверь захлопнулась.
— Ух ты, — сказал Ал. — Они так тебя боятся?
— Не совсем меня, — пожала плечами Ланьфан. — Ночного эскадрона императора Яо. Не может быть, чтобы ты не слышал слухов.
— Слышал. Говорят, у вас у всех железные руки, которые вы поите кровью похищенных младенцев, а заговорщиков вы едите на завтрак.
— Нет, ты путаешь.
Заговорщиками кормим руки, а младенцев на завтрак.
— Ланьфан! Неужели ты шутишь?!
Зампано и Джерсо переглянулись.
— Не я, — голос под маской звучал ровно. — Вернье, наш аместрийский механик, настаивает на таком порядке. Говорит, заговорщики вредны для пищеварения.
Ал нервно улыбнулся. Прежние сомнения — а стоило ли ехать сюда? — ожили в нем вновь.
— Нет, ты правда глава тайной полиции, о которой мы столько слышали в городе? — настаивал Зампано.
— Правда.
— А что из слухов правда? — осведомился Джерсо.
— Многое.
Повозка ждала их у подъезда гостиницы. Типичная для этих мест низкая коляска, запряженная лошадьми.
— Мы разве не в Очарованный дворец? — спросил Зампано.
— Туда, — ответила Ланьфан.
— Туда же, вроде, упряжные экипажи не пускают?
— Мы с черного входа.
— Кстати, о входах, — Ал запрыгнул в повозку первой. — Зачем ты входила через окно? Что это за цирк?
— Никакого цирка.
Вас пасут, между прочим. Вы не знали?
Зампано и Джерсо переглянулись.
Джерсо сунул руку за обшлаг пиджака.
— Прогуляюсь, пожалуй…
— Не стоит, — Ланьфан остановила его спокойным жестом. — Мы уже их спугнули. Судя по всему, триады. Где вы умудрились с ними пересечься?
— Было дело, — вздохнул Ал. — Но я не думал, что они так быстро нас найдут. Мы недавно в городе.
— Ничего, я попросила моих девочек за ними проследить. К утру будем знать о злоумышленниках. Захотите — устроим рейд. Хотя, зная вас, Альфонс Элрик, думаю, вы предпочтете оставить их в покое.
Сказав это, Ланьфан запрыгнула в коляску и уселась напротив Ала, рядом с Джерсо, спиной к ходу движения. Ал почти ожидал, что она залезет на место извозчика. Но нет, туда вспрыгнул некий неприметный молодой человек в темной одежде.
Она не отдавала никаких приказаний, но возница щелкнул поводьями в тот момент, когда Ланьфан опустилась на сиденье. Лошади тронулись.
— Девочки? — Альфонс приподнял бровь. — Так это правду я слышал, что в тайной полиции служат только кровожадные демоницы?