Гексаграмма
Шрифт:
— Альфонс бросил на Лина удивленный взгляд: этот тон живо отличался от обычных его ленивых речей.
— Еще раз прошу прощения за него и за себя, — Ланьфан снова поклонилась.
— Это была всего лишь рекомендация, которая может хорошо сработать на образ. А может и не сработать.
— Ничего, — медленно проговорил Альфонс, — ничего страшного. Во-первых, я и так собирался уезжать. Я узнал кое-что новое у нахарра, и для этого мне, вероятно, следует отправиться в земли льяса.
— Льяса? — переспросил Лин. — Никогда о них не слышал.
— Это островное племя где-то на севере… как я понял, они почти дикари. Но неважно, потом расскажу. Главное, Лин, что у меня, кажется, есть один фокус, который может произвести именно нужный эффект…
— Альфонс потер подбородок. — Только его нужно доработать. Потребуется время.
— Сколько? — деловито спросил Лин.
— Как минимум, несколько дней, пока не могу сказать точнее. И еще придется навестить нахарра, а я с ними расстался далеко не в самых лучших отношениях, несмотря на слухи, — Альфонс поежился, вспомнив разъяренный взгляд Тэмилы. — И Лин! У тебя же есть документы, описывающие этот новый Союз, который ты хочешь создать?
— Ну есть…
— Лин широко зевнул. — Ланьфан, распорядись принести бумаги. Альфонс, принимать или не принимать этот план обсудим позже, когда ты разберешься со своим «фокусом»…
А на первую встречу с Нивэем пойду я, а не ты, хуже от этого не будет.
— Господин! — ахнула Ланьфан.
— А что? Спорим, он меня без церемониального грима и не узнает… Притворюсь одним из своих кузенов Яо. Альфонс прав, у Вернье недостаточно авторитета.
— Господин! — у Ланьфан, кажется, кончились все остальные слова. — Но ведь это опасно! Мне, как начальнику ваших телохранителей!
— Ты сама захотела быть моим начальником телохранителей, — жестко оборвал ее Лин, и в его голосе Альфонсу послышалось невысказанное «только». — Вот и охраняй… — потом он сменил тон и добавил жалобно: — А я лично пойду жариться на объезде… Во имя преисподен Яньвана, если бы я знал, что быть императором такая морока — остался бы в Аместрис и открыл бы свою забегаловку!
История 5. Мэй. Дом Тысячи змей (битва за брак, продолжение)
Когда ради совещаний встречаются главы нескольких кланов — это большое событие, которое должно быть обставлено с подобающей торжественностью. С другой стороны, если речь идет об ответственных делах — в частности о таких, которые лучше до срока не афишировать — следует вести их неспешно и скромно.
Ну и наконец, любому делу подобает золотая середина.
Главы кланов Чань и Ликай встречались в Покоях лотоса на тихой воде в Доме Тысячи змей, которые соответствовали всем перечисленным условиям. Чаще всего это место называли попросту «Зеркальной комнатой», потому что именно зеркала главы клана Чань собирали здесь много поколений.
Зеркала — старинные бронзовые, серебряные и современные стеклянные — стояли в простенках между стилизованными изображениями змей, в нишах вместе с цветочными композициями, украшали стены на высоте человеческого роста. Любая компания, собравшаяся тут, умножалась в числе. Люди сидели словно в окружении собственных зеркальных призраков: леворуких, непривычно косящих, темновато-мутных в глубинах зеркал… Говорят, это многих сбивало с толку. Про клан Чань раньше считали, что хитростью они подобны змеям со своей эмблемы.
За двести лет, прошедших с тех пор, как клан впал в ничтожество и захирел, залом пользовались считанные разы. Не с кем было вести переговоры; некого было запутывать и сбивать с заранее выбранной позиции. Пятьдесят лет назад дом сдали в аренду клану Ликай и выкупили назад лишь недавно. Но Юэ, как хозяйке Дома Тысячи змей, не пришлось краснеть: все циновки, покрывавшие пол, казались новыми, роспись, украшающая бамбуковые стены, не выцвела, а предложенная гостям мебель хоть и не могла похвастаться новизной, радовала глаз изяществом.
И зеркала. Они тоже играли свою роль и, кажется, даже произвели определенное впечатление. Юдэн Ликай остался безучастен к чарам комнаты, но его пожилой дядя и советник изумленно оглядывался, оглаживал седую бороду и чуть было не начал разговор с угрозы: верный признак, что он утратил самообладание…
О третьем их спутнике что-то определенное сказать было трудно: он отличался таким широким размахом плеч и такими буграми мускулов под тканью дорого халата, что, вероятно, был выбран именно за силовые качества, ни за какие другие.
Увы: господин Сыма, присутствующий на переговорах от имени своего отца, почтеннейшего Циньбея, не воспользовался преимуществом, а сразу начал с заготовленной речи. Госпожа Юэ, которая, по старинному обычаю, на переговорах присутствовала, скрытая расписной ширмой (из-за современного падения нравов полупрозрачной и чисто символической), могла только досадовать в душе, внешне являя собой образец невозмутимости и женской скромности.
Однако подготовка не могла не привести к определенным результатам, и, хоть господин Юдэн периодически раскрывал свой веер, демонстрируя несогласие; хоть его пожилой советник, господин Шуньци, в вежливых оборотах давал понять Сыме неприемлемость его доводов, но все же переговоры двигались. Даже необычно ранний час, выбранный для встречи, не был помехой: гости не зевали, хозяев не клонило в сон.
Впрочем, час назначили гости: все знали, что из-за вражды с кланом Бо Юдэн опасается убийц, и потому провел эту ночь где-то в городе. Говорили, что император предлагал взять Юдэна под свою защиту, но тот отказался. Госпожа Юэ не знала, насколько правдив этот слух.
И тут, когда соглашение уже было близко, случилось неожиданное, непредвиденное и даже позорное.
Сперва Юэ слышала только шорох и приглушенные голоса за дверью. Даже это казалось неслыханным: чтобы кто-то из слуг или домочадцев смел побеспокоить совещающихся старейшин! Разве для этого поставлены у двери охранники?
Однако то, что последовало потом, переходило все границы: двери распахнулись! И на пороге стояла не кто иная, как сама Мэй, драгоценная фишка… Девочка, которую никто не принимал всерьез, потому что какую роль могла играть в циклической потасовке кланов за императорский престол та, кого нельзя даже выдать за текущего императора, потому что она приходится ему сводной сестрой? А другой ее вес как внучки или племянницы текущего главы клана по женской линии — ничтожен…
Мэй стояла на пороге, одетая не в традиционный длиннополый женский халат, приличествующей девушке ее возраста и положения. Нет, на ней было легкое ципао, слишком короткое — больше похоже на тунику, какую носят молодые воины на тренировках — и широкие шаровары. Юэ видела уже, как она ездила в таком виде в Очарованный дворец, но не вмешивалась: если девочку будут там считать ребенком, это только к лучшему. Но сейчас появиться в таком виде перед своим будущим женихом — о чем она думала?