Шрифт:
ГЕЛЬМАН
Глава первая
В суете гудящих людских потоков каждый был за себя, раздраженно локтями пробивая себе удобное место в вагончике метро в часы пик. А когда это удавалось с наименьшими потерями, вставлял в уши аудиогорошины, вперивался взглядом в экран смартфона, живенько двигал пальцами и был доволен как бобер.
Мерная качка вагонов, осознание давящих сверху тысяч тонн породы и особый запах воздуха подземки всегда настойчиво звали Петра Котофеева в царство Морфея, особенно по утрам. В отличие от многих молодых пассажиров он не вглядывался в смартик, а его оттопыренные уши не знавали «горошин». Крепко вцепившись за поручни, молодой биолог всегда успевал отключить сознание на строго определенное
Вот и сегодня, в аккурат, после до боли знакомого вежливого объявления: «Осторожно! Двери закрываются. Следующая станция…», толпа вынесла его из распахнутых дверей вагона. Гуща людского потока благополучно понесла Петра к длинному эскалатору, деловито устремившего его вверх, навстречу хмурому осеннему утру, колючему дождику и высоткам, укравшим у москвичей большую часть небес.
– Петя, привет! Сегодня ты вовремя. Через два часа вылетаем с военными в Анадырь. Там случилось чрезвычайное происшествие. В самолете разъясню все детали. За вещами домой не отпущу, некогда. Спецназовцы приготовили нам военные зимние комплекты одежды и сухпайки. Костюмы биозащиты возьмем свои. А еще погрузим на военный грузовик наше оборудование для исследований. Позвони знакомым, что у тебя срочная командировка и не особо болтай. Времени – в обрез! А сейчас за работу! – огорошил молодого соискателя старенький, но живенький научный руководитель Иван Федорович Прянников. Сотрудники уже хватали оптические микроскопы, комплекты лабораторной посуды, отбора проб, образцы, стекла к микроскопам, компьютеры с исследовательской базой, выносили их в институтский дворик и, под строгим надзором профессора, грузили на военную закрытую машину.
Петр понял, что происходит что-то неординарное. Десятки вопросов возникли в его голове, но ни на один не было ответа. Обхватив объемистый ящик с лабораторной посудой, молодой биолог спустился по лестнице к черному эвакуационному выходу и попытался обратиться к Ивану Федоровичу, по – генеральски стоящему у кунга военной машины и ругающему на чем свет стоит неуклюжих коллег, пытающихся втиснуть в пузатую будку машины габаритный ящик с электронным микроскопом.
Но тот свирепо взглянул на своего молодого протеже и прошипел:
– Вопросы потом! Времени нет, а лодыри еще не вынесли и половины нужного оборудования. Поспешай, да проверь все необходимое для исследований гельминтов. Кажется, на такую тему мы будем защищаться? Дас!
Вскоре небольшой кортеж в сопровождении полицейских машин с мигалками выехал на МКАД и двинулся через Люберцы к военному аэродрому Раменское. Автобус был битком набит зрелыми научными мужами и женщинами разных возрастов и комплекции. Многих Петр знал лично, либо по научным изысканиям, и с интересом вглядывался в знакомые и незнакомые лица химиков и биологов.
– Для чего собрано столько научного народа? Наверняка происходит нечто очень серьезное. И эта колонна военной техники? Для чего? – думал молодой биолог, поймав игривый взгляд Натальи Гориной.
С ней у Петра роман длился недолго. Необузданная в страстях девица не пропускала ни одного мужика, положившего глаз на ее изящную фигуру и ангельское личико. Несмотря на кучу чисто женских недостатков, благодаря острому уму и прекрасной памяти, в научной сфере своей бурной деятельности Наталья подавала большие надежды. Легко защитив нашумевшую диссертацию «Об изменениях в популяции насекомых в связи с глобальным потеплением», Горина стала самым молодым доктором биологических наук. Как ей удавалось совмещать частые похождения на любовной почве с кропотливой научной работой и преподавательской деятельностью, оставалось загадкой.
Петр горько вздохнул и натужно отвел глаза. Наталья оставила в его сердце незаживающую рану, и он до сей поры не смог с этим смириться. После короткой интимной связи, оборвавшейся из-за частых измен любимой женщины, ревность долго не могла оставить его наболевшую душу. Но время притушило любовный пожар, и остались лишь пустота и не проходящая грусть.
Между тем, колонна благополучно свернула в сторону аэродрома, и показались здания аэропорта и серые фюзеляжи самолетов. Машины въехали на летное поле, и борта МЧС и военно-транспортной авиации стали лихорадочно загружаться учеными, спецназом, военным и научным имуществом.
В эмчеэсовском ИЛ-62М можно было разместиться более – менее комфортно. Помимо ученых в салоне уже находилась оперативная группа МЧС в составе десяти человек. При себе они имели сумки с индивидуальными средствами химической и биологической защиты. Иван Федорович деловито уселся в кресло рядом с Петром, опередив Наталью Горину. Та, не скрывая своего разочарования, плавно покачивая крутыми бедрами, прошла к эмчеэсникам и заняла кресло рядом с молодцеватым подполковником. Тот был сама любезность и, не веря своему счастью, стал осыпать красотку – попутчицу сахарными комплиментами.
Прянников наклонился к погрустневшему Петру и вполголоса рассказал о цели столь срочного и далекого путешествия:
– Слушай внимательно и не перебивай! Ночью мне позвонили из приемной министра и приказали срочно подать список головастых биологов и химиков для выполнения важной государственной задачи. Этим летом в Сибири стояла рекордная жара. Впрочем, в последние годы мы наблюдаем бесснежные теплые зимы в средней полосе страны и мягкие – в Сибири, на Крайнем севере и на Дальнем востоке. Вслед за потеплением пришли экзотические болезни людей, животных и птиц. Площадь льдов и толщина вечной мерзлоты уменьшаются с невиданной скоростью, уровень мирового океана повышается, а многие моря на крайнем севере даже в зимнюю пору свободны от ледяных полей. Не знаю, где, когда и каким образом появились эти червеобразные. Может причиной массового вымирания динозавров, мамонтов, шерстистых носорогов, гигантских оленей и других древних животных явился особый вид именно таких паразитарных червей? Тундра у берегов Берингова, Охотского, Чукотского и Восточно – Сибирского морей ныне усеяна останками оленей, белых медведей и людей. И все это разлагающееся мясо покрыто клубками невиданных гигантских червей, выродившихся из живой плоти. Напалм, бомбометание, применение отравляющих веществ и другие специальные меры, предпринятые властями пока не дали положительных результатов. Черви размножаются и распространяются с поразительной скоростью, поражая все живое на своем пути. Из шестнадцатитысячного населения города Анадырь удалось эвакуировать и спасти всего около трех тысяч человек. Отмечена массовая гибель животных и людей в оленеводческих хозяйствах, рыбаков, охотников и старателей на золотых приисках. Все началось летом, когда десятки охотников за бивнями мамонтов не вернулись в поселки и их судьба до сих пор неизвестна. А ныне вся Чукотка уже объявлена зоной строгого карантина. Мы должны срочно прибыть в развернутый у Анадыря мобильный научный центр для изыскания способов борьбы с гигантскими гельминтами или личинками каких-то неведомых страшных тварей. Надо своими глазами увидеть и понять, с кем мы имеем дело. Усек?
Петр разволновался. До сей поры, он имел дело только с паразитарными червями и не представлял, как яйца неведомого глиста могли ждать своего часа десятки тысяч лет в замороженном состоянии. В обычном грунте яйца некоторых видов гельминтов могли сохраняться в жизнеспособном состоянии годами, но чтобы в вечной мерзлоте…?
Самолет мог бы и без дозаправки долететь до самой восточной материковой точки страны, но по селектору объявили, что забор авиационного керосина произойдет в аэропорту Омска. А пока Петр поудобнее устроился в кресле и сладко задремал. Этот инстинкт дремы всегда усиливался у него при различных поездках, а под мерный гул самолета и вовсе был непреодолим. Несколько раз Петр просыпался, получив тумака в бок от профессора за храп, но лукавый Морфей корявым пальцем все манил в свои голубоватые объятия, и противиться этому молодой человек не мог.
Профессору Прянникову не спалось. Может, это было связано с бессонницей наступающей старости, а может – с все возрастающим чувством тревоги за судьбу экспедиции? Опыт прожитых лет в глубинах его души настойчиво нашептывал о возможном крахе экспедиции и той страшной ответственности, которую он понесет за провал. Ведь своя рубашка – ближе к телу, а мастистого ученого, прежде всего, беспокоило возможное падение не только личного научного авторитета, но и отстранение от занимаемых должностей, и почетное изгнание на позорную пенсию. Чтобы прогнать чувство уныния, Иван Федорович попытался мурлыкать дебильную песню о молодых изыскателях природных богатств Сибири прошлого: