Ген подчинения
Шрифт:
Теперь все поглядели на Волкова с уважением, а он покраснел еще пуще.
— Так что вот, оформил его на работу как стажера, чтобы прописать по-нормальному, — продолжил делиться Пастухов. — Копылов говорит, старательный парень, отрабатывает… Сейчас стипендию ему еще пробьем, чтобы учиться отправить за казенный кошт, и вообще ЦГУП прямая выгода! У нас каждая светлая голова наперечет.
— Похвально, похвально, молодой человек! — прогудел господин Нгуен. — Я тоже на работе учился!
— Виктуар Андреевна, а может быть, вам про это статью написать? —
— Я всем занимаюсь, — Виктуар взмахнула хвостом. — Но это сюжет скорее для «Ведомостей», чем для нашей газеты. Хотя… — она внимательно уставилась на Эльдара, будто закономерно подозревала, что ей рассказали не все.
— С вашего позволения, господа, — я решила, что самое время спасать Волкова. — Эльдар Архипович обещал кое с чем помочь на кухне. Так что мы вас оставим.
Эльдар — вот уж действительно светлая голова! — сообразил, чего я от него хочу, коротко поклонился и позволил мне вывести его в коридор.
У меня было два пути: поговорить с ним в гостиной или подняться наверх, в кабинет шефа. Прикинув, что гостиная со столовой разделена тоненькой стенкой и в одной комнате слышно все, что происходит в другой, я потащила Эльдара наверх, в шефов кабинет.
— Анна Владимировна… — начал он еще на лестнице.
Я вздохнула.
— Давайте уж Анна? Не настолько я вас старше.
— Анна… — сдавленно повторил Волков. — Я хотел извиниться…
Мы как раз зашли в кабинет шефа, я зажгла там свет и развернулась к нему.
— За что? — спросила я его резко.
Сейчас, при нормальном освещении, я обнаружила, что Волков набрал немного веса за то время, пока мы не виделись. Он явно стал выглядеть куда здоровее, с лица сошла нехорошая бледность. Но вот сейчас он побледнел снова.
— Знаете, — сказала я, — вы так скромны, что это уже попросту производит дурное впечатление! Мы были оба в тяжелой ситуации, вы поступили наилучшим образом, который могли придумать, и в конечном счете выиграли! Я почти уверена, что меня в самом деле спас ваш укус. Так за что вы извиняетесь? Вы ведете себя так, как будто в самом деле меня изнасиловали!
Волков даже сделал шаг назад и как-то сгорбился.
— Потому что я очень хотел, — тихо сказал он. — По-настоящему хотел. И сделал бы. И меня только одна мысль удержала — что вы, может быть, еще в себя придете.
— Что? — глуповато повторила я.
Всего я ожидала от Волкова, но только не этого откровения.
Он же между тем видимо собрался и проговорил спокойным, собранным тоном, как будто он давно обдумал, что сказать:
— Когда вас туда втолкнули, явно не в себе. Я подумал: ну все, она уже не человек, с ней можно что угодно делать. Обрадовался даже. Вы красивая. В самый раз к моим инстинктам. Они не каждую луну такие, но иногда тянет. И я подумал — вот хорошо, когда бы еще она согласилась моих щенков родить, а так родит. Мне только стыдно было, что вдруг вы все-таки в себя придете, и как я с вами тогда буду говорить. То есть, понимаете? Не по совести удержался, а от стыда. Поэтому и извиняюсь.
Ну и новости!
Я смотрела на Волкова широко раскрытыми глазами, чувствуя, как его образ перед моим внутренним взором очень сильно меняется. Не могла только решить, в худшую или в лучшую сторону.
Нет, что за ерунда! В лучшую, конечно!
Я тряхнула головой.
— Но ведь вы все равно не сделали ничего такого, за что стоит стыдиться. Поэтому что толку себя винить?.. Или… или это религиозное что-то? Вы верующий?
Он кивнул и чуть порозовел.
— Православный. Дед меня правильно воспитал. Я не ждал от себя совсем… Узнал бы дед — ух бы он…
К счастью, православие — едва ли не самая распространенная религия в Необходимске, так что кое-что я о ней знала. Они там и правда считали, что помыслы смущают душу и могут оттолкнуть царствие господне!
Но ведь любую фразу можно понимать двояко, у любой палки два конца. Меня этому шеф научил.
Кроме того, на примере Галины Георгиевны я только что видела, до чего может довести покаяние за нечаянную мысль. Не допущу, чтобы это случилось с Эльдаром! А значит, надо сейчас быстро что-то придумать.
— Так ведь у вас там кто-то сказал — «борьбу с помыслами Господь засчитывает за мученичество», — нашлась я. — Вы удержались! Не все ли равно, по какой причине? Если вам эта причина кажется недостаточно хорошей, тогда просто постарайтесь в следующей раз быть лучше! Я уверена, что вам любой ваш батюшка то же самое скажет! А я со своей стороны считаю, что прощать вас не за что. Мало ли, о чем вы думали. Главное, что не сделали.
Волков даже распрямился от моих слов. А потом сказал:
— Вы правда так считаете?
— Правда, — твердо заверила я.
И подумала, что надо спросить потом у Марины. Она ведь тоже верующая, хоть и другой конфессии. Она в этом разберется лучше, чем я.
Волков нерешительно, неловко улыбнулся.
— Я еще вам хотел сказать вчера… К вам короткие волосы идут. Только вы совсем другая.
Я хотела спросить, в каком смысле другая, в хорошем или плохом, но мне самой стало неловко, и я только выдавила:
— Спасибо.
Явно не зная, как еще поддержать разговор и куда себя деть, Волков повернулся к стопке журналов, которая, как всегда, лежала у шефа на столе. И тут же неподдельно оживился.
— Ого! — сказал он как-то совсем непосредственно. — Это что, «Знание — сила» за этот год? Можно посмотреть?
Я пожала плечами.
— Конечно.
Как выяснилось, зря я ему разрешила. Потому что как только Волков взял из стопки верхний журнал, раздался дикий мяв.
Эльдар вскрикнул, я ахнула, а маленький рыжий клубок вышмыгнул из-за стопки, прыгнул Эльдару на плечо, взметнув со стола ворох бумаг, затем соскочил вниз, в направлении полуоткрытой двери.
— Как он здесь… — начала я, но быстро сменила пластинку: — Лови его!