Ген поиска
Шрифт:
И что там у окна стоят высокий человек лет сорока и… подросток? Ребенок? Мне было трудно судить — конечно, сыщику по необходимости надобно разбираться в стадиях человеческого (и генмодьего) взросления, но этот мальчик при совершенно детском лице и не слишком высоком росте мог похвастаться почти что взрослой комплекцией. Он был без рубашки, и я отлично видел и разворот плеч, и мускулистую грудь… Все же, наверное, ему было лет восемнадцать.
(Тут я ошибся: подумал, что он просто от природы невысок. На самом деле этому мальчику было ровно столько же лет, сколько Анне, то есть девять с половиной.
У мальчика было такое же расслабленное, невыразительное лицо, как и у девочки-куклы.
— Так, реакция хорошая, — пробормотал мужчина. — Теперь вытяни левую руку.
Мальчик послушался.
— Сожми кулак и так держи. Как только рука почувствует усталость, сразу скажи.
Мальчик ничего не ответил, даже не кивнул в подтверждение того, что понял команду. Мужчина — я решил, что это Серебряков А. Т., и был абсолютно прав — взял со стола огромный, просто гигантский шприц, наполненный прозрачной жидкостью, и всадил его в плечо мальчишки. В плечо той самой руки, которую тот держал на весу, между прочим!
Надо заметить, я не специалист в медицине. Но любой здравомыслящий человек понимает, что чем больше шприц, тем больше в нем жидкости, и тем под большим давлением вводится жидкость в тело. Соответственно, тем больнее укол. От такой большой дозы, что бы за лекарство там ни было, даже взрослый должен был заорать благим матом.
Мальчик даже в лице не переменился. Даже губу не закусил. Просто стоял себе и стоял, время от времени моргая. Кулак его не задрожал.
«Эксперименты, — понял я, холодея. — С препаратами, изменяющими сознание. На детях. Ну, матушка! Даже если они используют своих…»
Хотя я тут же усомнился, что дети приходятся Серебряковым родней. Ничуть не похожи. К тому же, Серебряковы были темноглазы, а у обоих детей глаза голубые. Ничего невозможного, разумеется, это наоборот не бывает… но все равно шанс на такое совпадение для двоих детей сразу не очень велик.
У меня мелькнула мысль, не связана ли эта голубоглазость с генетическим модифицированием, но я тут же откинул эту идею как насквозь завиральную, даже размышлять над ней дальше не стал.
А зря. Потому что дверь в лабораторию скрипнула, отворяясь, и вошла женщина, которую я только что видел в коридоре.
— Ну, как? — спросила она.
— Пока удовлетворительно, — ответил мужчина. — Но я тебе скажу, что это профанация. Нужно больше особей, тогда и сможем провести эксперимент. Если бы нам удалось вывезти из Сарелии еще хотя бы троих…
— Они все равно были браком, скатертью дорога, — безжалостно ответила женщина. — Не горюй, а лучше ускорь подготовку семенного материала. Мурчалова обещала нам как минимум пять суррогатных матерей.
— Пять! — возмутился мужчина. — Пять! Да что я могу сделать с пятью?! Хорошо, если хотя бы один приживется! А ведь еще стадия оплодотворения в пробирке!
— В пробирке оплодотворим штук сто сразу, и подсадим каждой штук по пять самых жизнеспособных, шансы и повысятся, — равнодушно ответила женщина. — Не ворчи. Да, я согласна, масштабы не те. Но здесь у нас нет поддержки властей, а в Сарелии была, да сплыла. Вот когда Мурчалова и остальные придут к власти…
— Да не придут они, — фыркнул Серебряков. — Люди не дадут животным собой управлять.
— Дорогой, я тебя люблю, но ты безнадежно глуп в человеческих отношениях, — с неожиданной теплотой сказала женщина. — Люди дают управлять собой животным на протяжении многих столетий, при условии, что те вовремя наполняют их кормушку… это традиция, освященная временем. А кроме того, для чего тут мы? С помощью наших малышей мы и нашим спонсорам поможем, и себя не забудем.
— Дорогая, я тебя люблю, но иногда ты безнадежно меркантильна, — явно передразнил ее мужчина, но тоже без злобы. — Меня интересуют прежде всего научные результаты! А они безнадежно откладываются из-за того, что мы вынуждены таиться! Лучше бы нашли какую-нибудь коммерческую фирму… Кумпанство, как тут говорят.
— И что? Какое кумпанство тебе оплатит опыты над людьми?
— Они не люди!
— Они выглядят как люди. Плебеям этого довольно. Кстати, какое вещество ты ввел КСД?
— Коленьке? Семипроцентный раствор… — последовало слово, которое я не понял и не запомнил.
— На твоем месте я все-таки не давала бы им имена… Анечка, Коленька… Тем более, что АВХ мне кажется не совсем удачной моделью. Если бы она не была одной из двух, я бы от нее избавилась.
— Милена, я тебе уже говорил: ты выдумываешь! Не ослабляется действие булавки у нее при редкой даче приказов, тебе кажется! Для этого нужна камера сенсорной депривации. И самостоятельно она не мыслит.
— Все-таки не надо было учить ее читать… Слишком высока доля самостоятельных когнитивных функций.
— Эта модель предназначена для разведки, а не для боя, как она будет выполнять свои функции, если ни читать, ни писать не умеет? Ну ладно, если тебе так беспокойно, можем провести тот опыт с дополнительными булавками, который ты задумала. Попроси только Мурчалову раздобыть еще булавок, а то их катастрофически мало.
— Используй одну из наших. Кажется, еще есть запас.
— Если ты права, и булавку можно замкнуть на самого генмода, чтобы он сам отдавал себе приказы, то такая булавка станет дефективной и использовать ее повторно нельзя. Анечку… то есть АВХ придется перепрограммировать под другую булавку, а наш запас не так уж велик, сама знаешь.
Слушая все это, я буквально обмирал. АВХ, «Анечка» — это, видимо, прозванье девочки. КСД, «Коленька» — прозванье мальчика. И оба они люди-генмоды. Фантастически! Я и не думал, что такое возможно, и тем более не думал, что экспериментаторы — особенно люди-экспериментаторы! — решатся на такое.
Еще больше меня изумили разговоры о том, что какую-то контрольную булавку можно «замкнуть», и генмод сам станет отдавать себе приказы. Если бы это было правда так, какое облегчение для всего генмодного сообщества! Даже при том, что мы уже три поколения пытаемся исключить из популяции рецессивные гены подчинения, все равно у некоторых они всплывают в качестве доминантных. До сих пор рождаются дети, у которых гены подчинения вполне активны (есть тайные — от людей — центры генетического тестирования, где родители могут это проверить).