Генерал Багратион. Жизнь и война
Шрифт:
Шефы (или попечители) полков — должность, введенная в русской армии по указу Павла от 3 декабря 1796 года, то есть почти сразу же после вступления его на престол, когда император начал борьбу с «потемкинским духом» в армии, а попросту говоря, стал наводить в ней необходимый порядок, который армия, особенно в столице, во многом утратила. Позже, в отличие от многих исчезнувших со временем нововведений императора Павла, должность шефа полка прижилась (как прижилась и шинель, также введенная при Павле), но в значительной степени превратилась в формальность.
Было две группы шефов полков. Во-первых, шефами полков (особенно гвардейских) становились царственные особы (в том числе и женского пола), а также дружественные иностранные венценосцы и принцы. Во-вторых, это были действующие, находящиеся на воинской службе генералы. Шефов первой группы (царственной) на самом деле с шефским полком почти ничего не связывало. Для них это была почетная пожизненная должность, подобно всякому другому шефству того времени, вроде попечительства над богоугодными или учебными заведениями. Обязанности такого шефа обычно сводились к тому, что раз в год (в день этого полка) шеф надевал парадный мундир «своего» полка и отправлялся принимать парад. При желании он мог посетить заранее надраенные до сверхъестественной чистоты казармы или конюшни, пройтись вдоль свежевыкрашенных построек и заборов, чтобы затем приступить к главному — отобедать с офицерами полка и приглашенными гостями. В принципе, это противоречило
Шефство генералов действующей армии над полками было более действенным. Шефы знали реальное положение в армии и могли в чем-то помочь подшефным, хотя и не всегда — часто подшефные полки находились в других дивизиях, корпусах, армиях. Известны были и случаи, когда высокопоставленные шефы могли поживиться за счет «своей» полковой кассы. Четкого разграничения обязанностей между командиром полка и шефом не было, как не было его между всяким попечителем и начальником подшефного заведения, но, в отличие от гражданской службы, шефы полков во время своего пребывания в них считались их командирами, а действительные командиры становились на это время заместителями. Багратион был назначен шефом Егерского батальона и, как следует из документов, служил одновременно и его командиром. И только 20 февраля 1805 года командиром батальона был назначен полковник Эммануил де Сен-При, ставший в 1812 году начальником Главного штаба 2-й Западной армии.
Что такое егерь, знает каждый — это профессиональный охотник, опытный следопыт и меткий стрелок (именно в этом сочетании — стрелок и охотник — переводится слово der Jager с немецкого языка). Примерно то же самое значило это слово и в армии начала XIX века. При линейной тактике ведения боя, когда войска двигались сплоченными соединениями, возникала потребность в легкой регулярной пехоте (а также кавалерии), действовавшей в рассыпном строю на пересеченной местности впереди и по флангам пехоты. Задачей егерей было подавление огня отдельных соединений противника, а также уничтожение его артиллерийских расчетов и «отстрел» офицеров, обычно узнаваемых издалека по султанам и другим особенностям униформы, а также по командирской манере поведения (к тому же по штату обер-офицеры ездили верхом, что требовалось для контроля и быстрого перемещения полициям). В русской армии егеря появились в конце Семилетней войны благодаря инициативе П. А. Румянцева, а потом П. И. Панина. Можно сомневаться, что егеря — исключительно русское изобретение и что создание егерских соединений позволило России «намного опередить в этом отношении страны Западной Европы»1. По крайней мере во второй половине 1760-х годов — это прямое следствие опыта Семилетней войны — егерские команды были учреждены при всех русских пехотных полках. Затем они превратились в батальоны, а с 1797 года — в егерские полки. Было решено учредить егерей и в гвардии. Так появился лейб-гвардии Егерский батальон, составленный по указу Павла 9 ноября 1796 года из егерской роты Гатчинского корпуса подполковника А. М. Рачинского и егерских команд гвардейских Семеновского и Измайловского полков (всего около 400 человек). Рачинский и стал первым командиром гвардейских егерей.
Егерские соединения считались одними из лучших в армии. В них отбирали крепких, «лучших, здоровых, проворных солдат», умевших действовать и в сомкнутом, и в рассыпном строю, быстро менять фронт боевого расположения и при этом способных вести прицельный огонь из любого положения. Естественно, от егерей требовалась особая точность стрельбы. Для этого часть егерей были «штуцерниками», то есть вооружены лучшими тогда нарезными («винтовальными») ружьями. В сражениях егерские батальоны и полки получали ббльшую самостоятельность, чем линейные полки армии. Они могли действовать в сомкнутом строю и одновременно в рассыпном, сочетая оба вида ведения боя и при наступлении, и при отступлении: «По команде с флангов, рядами выбегая, рассыпаться в шеренгу и стрелять, содержа в подкрепление тем рассыпанным некоторое число оставшихся в сомкнутом фронте, а потом, по сигналу барабанному, чтоб рассыпанные с великим проворством опять в свой фронт строились». Егеря должны были совершать форсированные марши (при этом скорость такого марша, установленная Румянцевым, составляла 120 шагов в минуту)2, «продираться» по бездорожью, через леса, горы, болота. В инструкции по обучению егерей от 1765 года было сказано, что необходимо «приучать же их по трудным горам и лесным проходам сколько возможно с проворностью как взходить и на низ сходить, так и везде оборачиваться и на всякой случающейся площадке с проворством строиться. Во время зимнее ходить с ружьем и амунициею на лыжах не по дорогам, но прямо через поля и леса»3, а также устраивать засады, вести огонь из укрытий, скрытно перемещаться, следовать за противником.
В 1789 году были приняты «на опытах основанные» Правила для обучения егерей. Вот некоторые из этих правил: «Егерей обучать должно следующему: обходиться с ружьем и держать его в чистоте, не простирая сие до полирования железа, вредного оружию и умножающего труды, бесполезные солдату… Обучать заряжать проворно, но исправно, целить верно и стрелять правильно и скоро… Приучать к проворному беганию, подпалзыванию скрытными местами, скрываться в ямах и впадинах, прятаться за камни, кусты возвышенные и, укрывшись, стрелять и, ложась на спину, заряжать ружье; показать им хитрости егерские для обмана и скрытия их места, как-то: ставить казку (каску. — Е. А.) в стороне от себя, дабы давать неприятелю чрез то пустую цель и тем спасать себя, прикидываться убитым и приближающегося неприятеля убивать. Учить стрелять из пистолета, показав им меру выстрела, дабы понапрасну не стреляли на дистанции, куда пистолет не доносит». Чем не спецназ того времени
Довел людей до совершенства. В бою егеря оказывались наиболее стойкими. Они не боялись ничего и умели драться в одиночку с превосходящими силами противника. Французский артиллерист Фор вспоминал о подвиге безвестного русского егеря, чье мужество в боях под Смоленском в 1812 году потрясло французов, знавших толк в военном деле: «В особенности между этими стрелками выделялся своей храбростью и стойкостью один русский егерь, поместившийся как раз напротив нас, на самом берегу (Днепра. — Е. А.), за ивами, и которого мы не могли заставить замолчать ни сосредоточенным против него ружейным огнем, ни даже действием одного, специально против него назначенного орудия, разбившего все деревья, из-за которых он действовал. Но он все не унимался и замолчал только к ночи. А когда на следующий день, при переходе на правый берег, мы заглянули из любопытства на эту достопамятную позицию русского стрелка, то в груде искалеченных и расщепленных деревьев увидели распростертого ниц и убитого ядром нашего противника — унтер-офицера егерского полка, мужественно павшего на своем посту»4. Особой точностью стрельбы отшчались солдаты 1-го егерского полка, которым командовал полковник Давыдовский. Полк стоял в Карелии, и Давыдовский уделял много внимания стрелковой подготовке солдат, которую строил по образцу охоты в лесу. Он составил для солдат особые правила подготовки и «довел людей до такого совершенства в стрельбе, что каждый егерь
Все это позволяет представить себе, сколь обширным был круг обязанностей командира и шефа гвардейского Егерского батальона. Последний являлся по сути образцовым соединением егерского типа в русской армии. Батальон (потом — полк) был одним из привилегированных воинских соединений, ему была поручена охрана Павловска и царской семьи, когда она там проводила лето. Размещались егеря на постоянных квартирах в Петербурге, в слободе Семеновского полка (в районе Звенигородской улицы). Здесь велась обычная для армии того времени гарнизонная служба.
Строевые занятия батальона проходили на знаменитом Семеновском плацу — месте гуляний и казней в позднейшую эпоху. Но особенно ответственны были разводы караулов или так называемые вахтпарады. Развод караула во всех странах обычно обставлялся и обставляется торжественно и даже празднично: этим символически подчеркивается важность и почетность караульной службы. Чтобы посмотреть развод караула морской пехоты на Арлингтонском кладбище в США или гвардейцев у Букингемского дворца в Лондоне, развод караула на индо-пакистанской границе, у мавзолея в Москве, у королевского дворца в Стокгольме или у вечного огня в Афинах, собираются тысячи людей — столь красочным является это зрелище со всеми его атрибутами — порой неестественным шагом, почти цирковыми фокусами с подбрасыванием карабинов, музыкой и барабанным боем. По инициативе прусского короля Фридриха Великого вахтпарад стал не просто сменой караула, а длительной (на несколько часов) церемониальной процедурой со сложными перестроениями подразделений при соблюдении опреленной уставом дистанции между шеренгами и подразделениями, с особыми, не применяемыми в боевой подготовке командами, с фигурными выкрутасами эспантонов и ружей, со специальными мелодиями и маршами оркестра. Были вахтпарады в будничной, праздничной или парадной форме и в России. Присутствие на вахтпараде государя (а оно было почти непременным), всех высших офицеров гарнизона превращало смену дворцового караула в многочасовую пытку офицеров и солдат и наводило на всех участников ужас — строгий император, стремившийся посредством вахтпарадов «подтянуть армию», не терпел ни единой ошибки, и редко вахтпарад не заканчивался наказаниями. Вот как описывает вахтпарад военный историк: «Все военнослужащие генералы, штаб- и обер-офицеры, свободные от других должностей, собирались ежедневно к разводу, к 9-ти часам утра, который длился иногда до 12-ти. Государь весьма точно приезжал до прибытия дававшего развод баталиона и лично назначал точку правого фланга, по которому расставлялись офицеры для обозначения линии, по которой становился караул. После того приносили знамя из Зимнего дворца, войско встречало его с отданием чести, барабанным боем и музыкой, причем император снимал сам шляпу и за ним все присутствующие. После того он обходил баталион, осматривая каждого солдата лично и обращая строгое внимание на одиночную выправку. Затем император производил ученье с несколькими эволюциями. Государь лично подавал команду, которую принимал от него штаб-офицер, дежурный по караулам, что продолжалось около часу времени. По окончании ученья пехоты выезжал взвод кавалерии, который исполнял разные построения. Затем государь принимал рапорты представляющихся и после того, при пароле, отдавал высочайший приказ. В заключение войска проходили церемониальным маршем, при прохождении знамен государь и присутствующие снимали шляпы. Великие князья Александр Павлович и Константин Павлович проходили на правом фланге первых двух шеренг. После церемониала главный караул следовал во дворец, где во внутреннем дворе, в присутствие государя, сменял старый караул, от которого знамя относилось во внутренние покои»6.
Лагерная служба егерей начиналась весной, обычно в начале апреля. Егерскому батальону для лагеря было определено место под Павловском — давней летней резиденцией императора, где после его гибели в 1801 году жили вдовствующая императрица Мария Федоровна и ее дети. Новый император Александр I предпочитал проводить лето в Каменноостровском дворце, хотя часто навещал матушку, а также сестер и братьев в Павловске.
И помимо утомительных вахтпарадов служба при Павле была тяжелой, особенно после либеральных екатерининских времен, когда в войсках было, действительно, мало дисциплины. Как известно, Павел пришел к власти под лозунгом наведения порядка и усиления «экзекутивного государства». Один из современников, некто Реймерс, явно симпатизировавший Павлу (а таких было немного), описывал колоссальные злоупотребления в армии накануне его прихода к власти. «В конце прошлого царствования (Екатерины II. — Е. А.), — пишет он, — военные силы России, судя по сохранившимся в Военной коллегии рапортам, казалось, были в состоянии завоевать весь свет, но половину этих сил уничтожали вкравшиеся злоупотребления, которые молча признавались за обычный порядок вещей… С самого начала он (Павел. — Е. А.) приступил к искоренению бесчисленных злоупотреблений с помощью строжайших мер. Он ввел дисциплину, которая с меньшим расходом против прежнего производила больше действия, дисциплину, при которой благодаря порядку и правильности в несении службы каждый знал свое место, каждый сам мог проложить себе дорогу прилежанием и деятельностью, наконец, каждому в точности определен был круг его действий, так что не было возможно никакое отступление, влекущее за собою одни беспорядки»7. В принципе, многое из сказанного — правда, но мемуарист забывает, что во всю эту стройность порой врывался вихрь самовластия, обнаруживалось проявление капризной воли неуравновешенного человека, и тогда строгое следование дисциплине приобретало черты неумеренности или самодурства. А уж о том, что «каждый мог проложить себе дорогу прилежанием и деятельностью», и говорить не приходится — описанная Юрием Тыняновым история о подпоручике Киже — литературный вымысел, но как некая модель павловского отношения к людям она кажется вполне «работающей». А. И. Тургенев рассказывал о роли осенней мухи, сыгравшей важную роль в правосудии времен Павла. Нахальная муха так жалила государя и так мешала ему во время подписания судебных приговоров, что по мере усиления гнева Павла на муху приговоры становились все суровее и суровее. Образцом решений Павла служит его рескрипт 28 июля 1798 года об отставке городничего, «который, забыв все обязанности служения, противу узаконениев наших, публично ходил в круглой шляпе, во фраке и сею неблагопристойною одеждою ясно изображал развратное свое поведение»8. На этом основании было предписано городничего «выкинуть из службы… дабы и все прочие такого буйства, наглости и пренебрежения должности своей позволять себе не дерзали». Приказы по войскам императора Павла — яркое свидетельство строгости и вместе с тем экстравагантности императора. Этими приказами, как дубинками, осаживали всех нарушителей: «За дурное поведение и ябедничество исключается из службы…»; «…за непристойный отзыв исключается из службы»; «…отдается под военный суд за присвоение себе неследующей (ему. — Е. А.) власти…»; «…исключается из службы за дурное поведение и пьянство…»; «Полковнику Адамовичу делается выговор за непримыкание штыков, когда все прочие уже примкнули». А вот и егеря: «Его императорское величество объявляет удовольствие всем пришедшим лейб-гвардии баталионам и всей вступившей сего дни (25 июля 1796 года. — Е. А.) в Павловск кавалерии, кроме Егерского баталиона»9. Чем государю в тот день не угодили егеря, остается тайной, но это было еще до Багратиона, при генерал-майоре А. М. Рачинском, который имел отличную репутацию в глазах Павла. В июне 1800 года он был произведен в генерал-лейтенанты и стал петербургским обер-полицмейстером и тайным советником10. На его место и назначили Багратиона, вернувшегося из Швейцарии.