Генерал Деникин
Шрифт:
Другой, Сильвестр Станкевич, вышел подпрапорщиком в пехоту. Свой первый Георгиевский крест он добудет ротным сибирских стрелков уже в 1900 году, знаменито возьмет китайский форт Таку. В Первую мировую Станкевич станет командиром полка, позже – бригадным в Железной дивизии Деникина, которую потом примет от Антона Ивановича. Когда императорская армия распадется, поляк Станкевич сможет высоко взлететь в нарождающемся польском войске, но он не оставит русской родины. Станет драться в Белой армии.
В 1918 году бывший генерал Сытин поведет красные полки на Дону против белых частей генерала Деникина.
Ожидая производство в офицеры в Киевском юнкерском училище в августе 1892 года, эти трое не могли представить такое свое будущее даже в чудовищном сне. Их выпуск здесь являлся первым офицерским, и «колумбы» были вне себя от волнения. Они знали, что в Петербурге подобное торжество идет на блестящем параде в Красном Селе, где новых офицеров поздравляет Император.
Наконец донеслась весть: в Питерс уже произвели! Киевляне горько себя почувствовали. Но на следующий день звонко закричал дежурный юнкер:
– Господам офицерам строиться на передней линейке!
Они летели туда, на ходу застегивая пояса.
Их смутило, что весь парад был в чтении начальником училища высочайшей поздравительной телеграммы и в его небольшом задушевном напутствии. Но бывших юнкеров ведь ждала на плечиках новенькая офицерская форма. Ринулись ее надевать!
Вечером по ресторациям, кафе, кабачкам Киева будто бы заполыхал пожар. По ним кочевали оравы свежеиспеченных под лихой командой большинства офицеров училища. Пели, обнимались, ведрами пили, клялись в святой верности во всю отчаянную ивановскую. Деникину хотелось взять в охапку весь мир и расцеловать! Так же, без любых запретов, «разрешалось» гулеванить лишь студентам в Татьянин день.
Тогда Антон Деникин напился в первый и последний раз в своей жизни. Он едва не рыдал хмельными слезами и потому, что помнил, как стоял рядом с умирающим офицером-отцом. А тот, кривя твердые губы, чтобы сын не запомнил его слабодушным, шептал:
– Только вот жалко, что не дождался твоих офицерских погон.
Часть вторая (1892–1902 гг.)
Аксельбанты
Армейское захолустье. Дуэли. Академия Генштаба. Политика. Государь император. Скандал. Виктория.
Осенью 1892 года двадцати летний подпоручик Антон Деникин прибыл к своему первому месту службы – во 2-ю полевую артиллерийскую бригаду Варшавского военного округа. Квартировалась она в 159 верстах от Варшавы в городке Бела Седлецкой губернии, которая позже, в 1921 году по Рижскому договору перейдет к Польше.
Это захолустье было типичным для стоянок большинства российских частей Варшавского, Виленского, частично Киевского округов. В таких местечках иногда проходила половина судьбы армейцев, поэтому их быт тесно сплетался с окружающим. В Беле из восьмитысячного населения проживало пять тысяч евреев, остальные – поляки; немного русских, в основном служащих по гражданскому ведомству.
А.Деникин
По всему этому Бела была копией городка детства Деникина Влоцлавска. Как и там, в Беле евреи – поставщики, подрядчики, мелкие комиссионеры («факторы») – задавали тон городу, держа в руках торговлю. Например, нельзя было обходиться офицерам без «факторов». Те доставали артиллеристам все что угодно. Через них – обстановка квартиры и возможность одеваться в долгосрочный кредит. И весьма важно военному перехватить денег под вексель, офицерский бюджет у младших чинов очень скромен. Деникину положили ежемесячное содержание в 51 рубль.
Деловые взаимоотношения полезно пересекались, но нельзя было шагнуть ни тем, ни другим за определенную грань. Мужчины с пейсами, в длинных лапсердаках и женщины в своеобразных париках строго держались своих древних законов и обычаев. Детей они направляли не в правительственную начальную школу, а в старинные хедеры – еврейские религиозные школы талмудистского средневекового характера. Эти учебные заведения допускались властями, но не давали прав по дальнейшему образованию. Редкие еврейские юноши проходили курс в гимназиях, чтобы сразу же исчезнуть на приволье крупных городов.
В иудейской среде особенных религиозных и экономических порядков были под руководством кагала свои суд и наказания, которые поддерживали цадики, раввины. Существовало свое финансовое обложение, взимаемое также исправно, как и государством. Царили негласные нотариальные функции, система бойкота провинившихся. Самый богатый бельский еврей Пижиц был привержен укладу не менее бедняков-соплеменников. Единственным исключением являлся местный доктор.
Отношение офицерства к местечковому еврейству с дебошами, которое еще проступало в 1860—70-х годах, стало преданием. Случайные выходки буянов резко карались командирами, потерпевшим выплачивали деньги. Бывший офицер А. Куприн, служивший в эту пору, выйдя в отставку в 1894 году, позже в своих произведениях «Поединок», «На переломе» исказит военный быт. В повести «Поединок» – как раз в таком же «бедном еврейском местечке», что и Бела.
В действительности иногда припадало наоборот. Во время службы Деникина немолодой подполковник 2-й бригады влюбился в красивую, небогатую еврейскую девушку. Он поселил ее у себя, зажили душа в душу. Подполковник сделал все, чтобы она получила хорошее домашнее образование. Вместе они никому на глаза не показывались, так что бригадное начальство не вмешивалось. Помалкивала и еврейская община, но когда узнала, что девушка готовится принять другую веру, взволновалась необычайно. Самые рьяные пригрозили убить соплеменницу.
Однажды их толпа в отсутствие подполковника ворвалась в его квартиру, и счастье, что изменницы не оказалось дома. В следующий раз большая группа евреев подстерегла офицера на окраине Белы и напала. По офицерскому кодексу чести, подполковник, не сумевший защитить себя от оскорбления, должен быть уволен в отставку. Дознание производилось по распоряжению командующего войсками округа. И окончилось тем, что влюбленного подполковника перевели в другую бригаду. Позже он женился на этой девушке.