Генерал и его женщина
Шрифт:
– Да? А что с ним?
– Сотрясение мозга. На митинге кто-то ударил. Может быть, слышали, у нас был большой митинг...
– С небольшой дракой, да?
– Седлецкий подмигнул. Под усами сверкнули белые с золотом зубы. Он постепенно приходил в себя.
– Кто же он этот счастливчик? Я бы тоже согласился получить по голове, если бы меня стала навещать такая красавица.
– Что вы, ему чуть не проломили голову.
– Да кто же зто?
– Петрунин, Олег Иванович.
– Писатель? А вы что, тоже из этой...
– Седлецкий долго не мог отыскать подходящего слова, - из этой
– Нет, просто он мой знакомый...
– Вот как?
– Седлецкий всмотрелся в дорогу, впереди должен быть поворот и выезд на шоссе.
– А вы в госпитале работаете? Или вы не доктор?
– она покосилась на его артиллерийские эмблемы.
– В госпитале. Я - психолог, - Седлецкий сбавил газ.
– Что значит, армия. Все-как надо, - поддержала она.
– А то везде одни психиатры. Неужели у нас столько сумашедших? А о нормальных никто не думает. Я вот например к психиатру никогда бы не пошла, а с психологом посоветоваться - совсем другое дело. У нас на весь Новозаборск ни одного психолога не найдете, правда-правда.
Голос у неё был глубокий, грудной и Седлецкий так заслушался, что едва не проскочил выезд на шоссе. Он с трудом успел вывернуть руль и, почти вылетев за асфальтовое полотно, выровнял машину. С ней только в аварию, подумал он, покосившись на незнакомку. Впереди показался навес автобусной остановки.
– Я могу подбросить вас прямо до Новозаборска, мне по пути, - сказал он.
– Да? Вот спасибо. . .
– А где вы работаете, если не секрет, конечно?
– поинтересовался Седлецкий.
– Нет, почему же. Устраиваюсь в московскую фирму "Эко плюс".
– Замдиректора Анатолий Кондратьевич Рогов?
– Да, - удивилась попутчица.
– Нет, вы подумайте, как тесен мир. Еду лесом, выходит прекрасная незнакомка, ну просто лесная фея. И оказывется, что она собирается работать у моего приятеля, - он повернулся к ней и захохотал. Светлокарие глаза его засияли вместе с золотыми коронками. Седлецкий вдруг почувствовал, что между ними словно протянулась незримая теплая нить. Бесенок-искуситель прыгнул ему на плечо и зазвонил серебряным колокольчиком. Какая женщина! Он здесь мучается, живет, как монах, почти в полевых условиях, питается в буфете, сам стирает... Занудная серая жизнь. И вдруг, по законам диалектики справедливость восстановлена. Седлецкий снова покосился направо. Ее бюст волнующе вздрагивал и покачивался в такт неровностям дороги, притягивая взгляд. Внезапно "Жигуленок" тряхнуло, и он с ужасом увидел перед собой обочину. Машина накренилась и понеслась по насыпи, но судьба вновь оказалась благосклонной: шоссе здесь поворачивало ещё раз, и они снова оказались на асфальте. Серебряные колокольчики едва не издали погребальнй звон. Седлецкий подкатил к правой стороне дороги, остановился у обочины и повернулся к пассажирке. Глаза их встретились: серые лучистые Юлии и золотистые, удивленно расширенные, Седлецкого. Ими вдруг овладел неудержимый хохот. Незаметно заглох мотор.
– А как вас зовут?
– спросил наконец Седлецкий.
– Юлия.
– Красивое имя. А меня Аркадий.
– Очень приятно.
– А с вами опасно ездить, - она кокетливо повела плечами, - можно угодить в ваш госпиталь.
– Виноват, не доглядел... Правый уклон, - сказал Седлецкий.
– Что-что?
– Юлия достала из сумочки платок и зеркальце и стало осторожно осушать влажные от смеха глаза.
– Занесло... В сторону от генеральной линии, - пояснил он и включил зажигание.
– Кем же вас приглашают работать?
– спросил Седлецкий, когда они снова выехали на асфальт.
– Экономистом. Вы серьезно о Рогове?
– Конечно, серьезнее не бывает. Он и меня зовет. Правда, я ещё не решил. Но вполне возможно, будем работать вместе, - Седлецкий снова подмигнул, но глаз от дороги уже не отрывал.
Двадцать минут спустя они въехали в Новозаборск и повернули на центральную улицу. Магазины были дружно закрыты на обед. У гастронома толпился народ, пытаясь что-то разглядеть сквозь грязные стекла.
– У меня ещё есть время, может быть вам что-нибудь надо подвезти, могу помочь, - предложил он.
– Ну что вы... Мне даже неудобно. Вообще-то мне надо завезти подруге шланг для воды. Для дачи. Брат достал, Сергей. Это совсем рядом. Если можно. Но мне, честное слово, так неудобно.
– Конечно завезу, какие могут быть разговоры. Мне очень бы хотелось помочь вам. Вы такая красивая. В конце-концов, это мой долг, мы же почти коллеги теперь.
Они остановились у трехэтажного дома. По двору летал тополиный пух. Среди кустов сирени за дощатым столом сидел худой старик в темном свитере, с седой коротко остриженной головой. Это был Красильников. Увидев подъехавшую машину, он поднялся и не спеша направился в их сторону.
– Вы подождите здесь, ладно? Я сейчас вынесу шланг, - она взяла пакет и скрылась в подъезде.
– Здравствуйте, - сказал Красильников и начал внимательно рассматривать машину и Седлецкого.
– Здравствуйте, - довольно сухо ответил Седлецкий.
– Юленьку привезли?
– Красильников кивнул в сторону подъезда.
– Попросила помочь. Все равно по пути.
– Помочь?
– старик покачал головой.
– Ну да, с шлангом, - Седлецкий пожал плечами, дед уже начинал раздражать его.
– С шлангом? , - переспросил старик и зачем-то уставился на его ширинку. Седлецкий невольно опустил глаза и на всякий случай посмотрел на неё сам. Вот привязался, старый хрыч, только его здесь и не хватало.
Вышла Юлия, в руках её был смотанный и перевязанный веревкой шланг. Седлецкий бросился навстречу и, приняв из её рук довольно тяжелый тюк, втиснул его на заднее сиденье:
– Вы бы предупредили, такая тяжесть. Я бы сам вынес.
– Ничего, - она махнула рукой, - дядя Ваня, привет, как дела?
– Неплохо, Юленька, но... На работу никто не берет. А вы не из "пентагона"?
– вдруг спросил он, повернувшись к Седлецкому.
– Да.
Красильников обрадовался. Наконец-то ему повезло: не надо тащиться за тридевять земель, Юлька сама привезла оттуда какого-то хахаля. Парень, видать, в неё втюрился и поможет не только со скелетом, но и с чем угодно.
– Тогда мне очень надо бы с вами поговорить по важному делу.
– По какому?
– Седлецкий, не переставая удивляться, улыбнулся. Во рту полыхнуло золото.