Генерал Краснов. Как стать генералом
Шрифт:
В христианскую эпоху это же самое будет обосновано: власть Монарха имеет религиозную основу. Ибо вера включает в себя обязательное достоинство, красоту, благодеяние и духовные ценности, а без них Монархия существовать не может.
В республике профессионализм Царской власти сменяется уравнительным принципом и волей большинства, без разницы, насколько благотворной она является. Понимание народа как носителя идеального разума является откровенно демократическим. Монархизм предполагает, что, приложив максимум усилий, можно приблизить к идеалу одного венценосного правителя, но привести к идеалу тысячи, а в современных условиях — многие сотни миллионов абсолютно невозможно. Признание народа за идеал — это лесть самообольщения или средство завоевать популярность. «Человеку оказывается почет, лишь бы он обнаружил свое расположение толпе»(Платон). На этом основывается успех на выборах.
Исключительное отношение к Монарху исходит из соответствия его религиозному идеалу, что подготавливает система Престолонаследия наравне с предоставлением знаний и обучением искусству управления. В случаях, когда национальное сознание достигает состояния, достойного
Рассмотрение демократии с точки зрения профессионализма выявляет следующую ее особенность: ставка на свободу, социальную справедливость и всеобщие политические права никоим образом не предусматривает профессионализм, достигаемый постоянным выполнением обязательств. Как бы ни возвеличивали понятие свободы, она подразумевает отсутствие тех или иных ограничений. Свобода провозглашена относительно народа, и ему же предоставлено право выбора правителей, согласно собственным воззрениям. Способности выдвигающихся на президентский пост гораздо более сомнительны по сравнению с подготовленными династией. Население не может знать внутренних качеств кандидатов, оно основывает выбор на личных симпатиях и данных СМИ в ходе избирательной кампании и до нее. Большими возможностями повлиять на миллионные массы обладают партии и кандидаты с лучшими финансовыми возможностями, могущие охватить все десятки миллионов своей агитацией и более длительно и массово выгодно подать себя. К государственной пользе и настоящей политике, то есть искусству управления государством, эта гонка за голосами избирателей и последующая обязательная забота о своем рейтинге не имеет отношения. Рейтинг принуждает работать на популярность, в определенных случаях в обход государственных нужд, а смена переизбираемых партийных составов не дает удерживаться у власти людям, проработавшим продолжительное время и накопившим ценный опыт.
Демократия абсурдна в той степени, в какой нелепо выборное начало. Выборность имеет смысл в деревнях или полисах, — то есть где реально все друг друга знают и могут обоснованно решить, кому лучше отдать власть. Уже в Новгороде никакой демократии не могло быть, при большом числе жителей вечевая площадь всего на 400–500 человек. Когда дело касается сотен миллионов выбирающих, они не могут, никак не могут знать, что из себя представляют кандидаты и будут ли они следовать своим обещаниям. Голосуют за создаваемый СМИ образ — преимущество у тех, у кого денег больше, пиарщики смекалистее. С «обещаниями» и программами партий и того смешнее. И это нелепое выборное начало положено в начало конституции и всех демократий.
Часто приходится сталкиваться с утверждением, будто монархия порождает закулисные кланы. Однако демократия порождает кланы самым естественным образом: это партийность, это президентское выдвижение, это ставки на кандидатов, сгруппировка олигархии. Монархия же противостоит партийности и этому разделению на кланы. «Кланы» действительно возникали, но они были не монархическими, а монархоборческими — призванными бороться за влияние на Монарха, но носитель Верховной Власти — максимально независимая фигура (уж по сравнению с президентами, которые независимо прийти к власти не могут, они обязательно должны кому-то) и в своем обретении власти, и в проведении своей политики — он удаляет противостоящих его воле. Сюда же относится пример Николая II и других Самодержцев. Закулисные кланы были всегда, но с демократией, которая их естественным образом порождает, они не идут в сравнение. Фактически, ни одна партия не может действовать независимо: кто-то должен оплачивать ее предвыборную кампанию, «политическую» (т. е. пропагандистскую) деятельность, рекламу в ТВ, печати, радио, наружную рекламу и все ее подвиды, какие еще есть. Создать действующую партию со всеми отделами исходя из убеждений или одного желания творить добро — невозможно. Партии всегда создаются искусственно. Мы видели, как это делается за последние годы, так же происходит в любую эпоху. В первом случае партия создает и финансирует действующее правительство, и тогда в парламенте она дает правительству вести выбранную им политику. То есть, правительство тратит ресурсы и время, играя в демократию, для того чтобы делать все то же, что и без предвыборных погремушек и сбора галочек. В другом случае, кроме правительства, партия создает олигархию — тот слой капиталистов и промышленников, который через партии и парламент собственно и становится олигархией, демократия объединяет их через партии и дает возможность оказывать политическое влияние. В рассматриваемом случае создания партий и выдвижения кандидатов в президенты, в зависимости от обстоятельств:
А) Олигархия создает свое правительство (когда побеждает их президент или их партия в парламентской республике), и политика отвечает их нуждам и целям, на которые были затрачены средства для победы на выборах. Предыдущая правительственная партия буквально испаряется или находит нового спонсора.
Б) Правительству приходится входить в соглашение с чужой парламентской группой для проведения намеченной политики. В свою очередь, олигархия вынуждает у правительства нужное ей.
В любом из случаев партии сами по себе бессмысленны и бесполезны, лежат бременем на госбюджете и замутня-ют сознание граждан всевозможными фокусами. Третьей силы для создания сильной и влиятельной партии нет. Подлинно независимые и честные никому не известны и бессильны.
В этом заключается великая ложь парламента. Описание подготовки аграрных преобразований дает возможность сравнить самодержавную систему не только с насильственной коллективизацией, но и тем, как проводятся демократические реформы через парламент. Я не буду говорить, что созыв губернских и уездных комитетов по нуждам с/х промышленности «демократичнее»
По сути, эти комитеты были мини-соборами по конкретной профессиональной теме. При широте земельного вопроса профессиональное обсуждение на местах практичнее созыва одного большого столичного собора. Конечно, парламент не может сравниться с соборами по знаниям и эффективности работы. Для более наглядной оценки парламента, можно взять тот же земельный вопрос в его современном состоянии. Открыв хотя бы один Земельный Кодекс (или заодно Градостроительный, Лесной и другие) мы везде найдем указания: принят Госдумой тогда-то, одобрен Советом Федерации, редакции статей от таких-то а таких-то ФЗ, поправки, дополнения, отмены… — все эта тьма федеральных законов принимается Г. Думой большинством голосов депутатов. Даже не нужно иметь особенно глубоких знаний в этой области, чтобы понять полную неспособность парламента разработать все кодексы и законы. Даже если бы Г. Дума состояла не из профессиональных болтунов, школьных учителей, артистов и олигархов, а из 450 докторов наук, каждый доктор неспособен разобраться в законопроектах по всем областям жизнедеятельности страны, тем более олигархи и артисты, журналисты и учителя, которые, как и доктора наук, могут постараться вникнуть в суть сложностей каждой отдельной поправки или нововведения, только если специально изучат эту узкопрактическую область. Но 450 неспособны не только разработать эти законы, но и найти время на понимание острой необходимости именно такого отдельного федерального закона при их количестве и разнообразии (принимается 200–250 ФЗ в год! плюс сколько не принимается, но тоже рассматривается!). Одна земельная и землеустроительная область необъятна для парламента, а таких областей в законодательстве немало. И вот, яснее ясного, что разработкой кодексов и федеральных законов занимаются профессионалы по каждой области отдельно. Они просчитывают последствия, наблюдают за исполнением существующих законов, отыскивают закономерности и нужды. Чем же занимается парламент? Он, как в 1906–1917 гг., занимается только критикой правительства и профессионалов. Или, как сегодня, он принимает любые законы и любых министров, не думая и не разбираясь (но обязательно делая вид этого), не являясь самостоятельной силой. В таком случае, зачем нужен парламент? Если решают и изучают профессионалы, а 450 заседателей только для того, что их требует демократическая модель западных «гениев» и отечественных интеллигентов? Зачем ненужная видимость народовластия, если парламент ничего не значит, выборы — затратная игра в управление государством неспособной на это сотни миллионов, а президент по всем статьям уступает в качествах подготовленному Монарху? К чему непрофессиональный законодательный орган, керенствующий и восхваляющий себя, где только пролезают его представители, если при Царе есть уверенность, что каждый занимается своим делом: артисты на сцене, учителя в школах, олигархи… отстранены от законодательства. А Император и его профессиональная команда занимаются по своей специальности — непосредственно управлением государством.
Однако век назад отношение к парламенту было иным, интеллигенция ждала от него чудес и благоденствия, по западной указке она считала его самым прогрессивным учреждением. Вестернизированное сознание отказывалось видеть реальные качества парламента, его недостатки и крайне низкий уровень способностей. Сохранив Самодержавные полномочия, Николай II был уверен в успехе своего плана устроения России и своей устойчивости против демократических поползновений. Интеллигентская уверенность в целесообразности Г. Думы вносила в ее учреждение скрытый смысл о ее будущем. В случае если Дума будет приносить государственную пользу, вопрос отпадает. Но если раз за разом она обнаружит неспособность заниматься иной работой кроме революционной, тогда всем станет ясна мнимость потребности в ней Российской Империи, и будет возможно ее упразднение. События продвигались по второму пути. Впоследствии A. A. Мануйлов, профессор и министр просвещения Временного правительства, объяснял травлю П. А. Столыпина: «У нас в конституционно-демократической партии была тогда директива — отвергать все, что идет от правительства».
После возвращения в полк, в 1906 г. Краснов переработал свои очерки для книги, но в 1906 г. сумел издать только первый том «Год войны». Издания второго тома пришлось ждать пять лет (в заключении Краснов объясняет, что задержка произошла не по его вине — войну хотели позабыть, издавать том 2 никто не хотел). Другого мнения был Государь, давший инструкцию по описанию неудачной войны: «Работа должна быть обоснованной исключительно на голых фактах… нам умалчивать нечего, так как крови пролито больше, чем нужно… героизм достоин быть отмеченным наряду с неудачами. Неизменно нужно стремиться к восстановлению исторической истины во всей ее неприкосновенности»[60]. Это недопущение идеализации, стремление к правде особенно выделяется на фоне советских фальсификаций в каждой войне, когда пропагандой и подлогами историки занимались заодно с правителями советского государства. Труды по Японской войне непрестанно выходили и до 1911 г., в них разбирались допущенные просчеты и давалась научная оценка войны (Куропаткин, Апушкин, Свечин, Черемисов и мн. др.).
Труд Краснова как наблюдателя за душой Армии не часто касался общеорганизационных вопросов, но и в этой области сделаны замечания и предложения. «Год войны», изданный со множеством фотографий, рисунков, иллюстраций, карт и портретов, Петр Николаевич поднес Его Величеству и Наследнику Цесаревичу Алексею Николаевичу, подобно тому, как раньше — «Атаманскую памятку» и «По Азии». Когда именно это происходило, не могу установить, но по другому случаю точно известен субботний день 14 января 1906 г. Дневник Императора: «Утром была метель, поэтому смотр атаманцев состоялся в экзерциргаузе в пешем строю. Они представились молодцами. Все дети присутствовали с Алике в ложе. Обносил маленького Атамана мимо фронта, он вел себя отлично».А вот как описал смотр Императора и Атамана всех казачьих войск П. Н. Краснов, командир 3-й (штандартной) сотни полка: