Генерал медицинской службы
Шрифт:
Рокоссовский с надеждой посмотрел на ученого.
После беседы на командном пункте Рокоссовский и Вершинин вышли из блиндажа. Прямо перед ними раскинулся низкорослый кустарник. Непрерывно ухали пушки, где-то рядом поднимались черные облака дыма, земля вздрагивала.
Около медицинского пункта, размещенного в землянке на склоне оврага, Рокоссовский и Вершинин встретили Лаврова. Профессор представил командующему своего помощника.
После дружеского фронтового обеда в компании со штабными командирами Константин Константинович дал Вершинину и его помощнику самолет, чтобы доставить
Вспышка
Армейский эпидемиолог, военврач первого ранга Григорий Петрович Силаев, близко знавший профессора Вершинина, встретил врачей на полевом аэродроме и сразу сообщил, что вспышка началась внезапно и охватила несколько летных частей.
— Симптомы болезни: озноб, головная боль, температура 38–39 градусов, бред… Есть несколько случаев пневмонии [4] . Кстати, сегодня один из больных заявил, что у него появилась боль в подмышечной области, где начинает контурироваться увеличенный лимфатический узел! Словом, первичный диагноз не подтвердился. Тут, очевидно, что-то существеннее. Тем более, нашествие мышей…
4
Воспаление легких.
Холодок снова пронизал профессора, но голос его звучал спокойно:
— Да, возможно. А скажите, Григорий Петрович, вы делали бактериоскопию на биполяр? [5]
— Сделали несколько мазков из мокроты больных, просмотрели в микроскоп. Ничего похожего на чумную палочку нет.
— Реакцию с тулярином ставили?
Силаев замялся.
— Честно, Станислав Васильевич, как только сегодня я увидел, что у одного заболевшего начал контурироваться увеличенный лимфатический узел, хотел поставить аллергическую реакцию с тулярином, но не успел.
5
Чумная палочка.
— Ну что ж, — вздохнул Вершинин. — Темна вода во облацех! Посмотрим больных.
Над аэродромом появились немецкие самолеты. Они летели не очень высоко, наверняка видели скопление людей, но почему-то не бомбили и не обстреливали.
Силаев усмехнулся:
— Людей видят, а самолеты наши закамуфлированы… На соседний, ложный аэродром ушли.
Спустя несколько минут раздался грохот. Дым и пыль заволокли все вокруг.
Пока шли от аэродрома до полевого инфекционного госпиталя, размещенного в деревне, Станислав Васильевич внимательно рассматривал павших мышей, валявшихся буквально повсюду.
Силаев на ходу рассказал, что мыши не боятся людей: проникают в палатки, забираются в карманы шинелей, полевые сумки, вещевые мешки. Набиваются десятками в обувь, снятую людьми во время отдыха, свободно бегают по спящим…
— Я заметил, профессор, что заболевание среди личного состава чаще всего
— Существенная деталь, — заметил Вершинин, одобрительно взглянув на Силаева. — Это, так сказать, эпидемиологическое доказательство единства места заражения.
Беседуя, они подошли к деревне, где в домах, покинутых хозяевами, размещались больные, доставленные из частей. Лавров, вслушиваясь в разговор врачей, старался не пропустить ни слова.
Закрыв рот и нос марлевыми повязками, профессор Вершинин, Лавров и сопровождавшие их военные врачи вошли в большое полукаменное здание школы. Повсюду слышались стоны и бред больных. За школой шипели гидропульты. Дезинфекторы орошали территорию раствором хлорной извести. Медсестры, в марлевых повязках до глаз, вписывали в заглавные листы истории болезни температуру; тут же лаборантки брали у больных на анализ мокроту и кровь. Не было и признака той лихорадочной суеты, которая обычно наблюдается в начале эпидемии.
«Грипп? Гм… Но я не слышу ни кашля, ни чихания, — подумал Вершинин. — Только постанывают… Странный грипп!»
Переходя от больного к больному, он пытливо всматривался в бледные осунувшиеся лица. «По-моему, предварительный диагноз ошибочен…»
У койки, последней в ряду, профессор задержался.
— Как величать вас?
— Петренко, Василь Семенович…
— Летчик?
— Так точно, товарищ профессор Вершинин.
— Откуда вы меня знаете?
Что-то наподобие улыбки мелькнуло на горячечном лице лейтенанта.
— Рассказывали, что вы летите к нам…
С трудом приподнявшись с подушки, лейтенант торопливо и с придыханием проговорил:
— Сбил я фашиста, вышел из огня, дотянул до своих… Снова бы в воздух, да вот…
— Медики не пустили? — хитро подмигнул Вершинин.
— Медики…
— Ай-ай-ай! — покачал головой профессор, осторожно ощупывая Петренко. — Весьма неприятный народец, мешают совершать подвиги… Так!.. Ну-ка, поглядим в паху. Не больно?
Летчик покачал головой:
— Не больно… Вот голова побаливает, дышать трудно…
— Понимаю… — Приставив к его груди стетоскоп, Вершинин уловил характерные хрипы в легких. Пневмония! — Отдыхайте пока, все будет хорошо!
Сопровождавший профессора армейский эпидемиолог указал на другого больного:
— Это тот, о ком я вам докладывал.
Станислав Васильевич наклонился над больным и осторожно коснулся его плеча. Тот с трудом открыл усталые серые глаза.
— Лежите спокойно! — Вершинин прощупал подмышечную область. «Да, здесь явно контурируется лимфатический узел. Будущий бубон», — отметил он про себя.
— Давно болит под мышкой?
Больной с трудом разомкнул запекшиеся губы.
— Неделю, наверно… Не помню. Выбросил из палатки мышку дохлую, а отмыть руки не успел — вызвали по тревоге. Может, это от той дохлятины началось?..
— От мышки, от мышки, дорогой! — Вершинин поглядел на своих спутников и в их глазах уловил тревожный вопрос. Но что он сейчас мог ответить? Профессор взглянул на температурный лист: 38… 37,5… Снова 38. Подумалось: относительно легкое течение болезни…