Генерал Скала и ученица
Шрифт:
— У меня твоя доля в пять золотых, — вдруг сообщил усатый от входа, — представь, юная лэра, я на тебя ставил и поднял неплохой выигрыш. Так что выделяю процент за старания, как с Ульрихом закончишь — передам.
— Кидай! — выдохнула я. — Сейчас кидай. Только не на живот.
— У Хани патологическая повернутость на деньгах, — заметил Скала, стягивая с меня второй ботинок.
— Почему сразу на деньгах? — возразила я. — Камнями драгоценными тоже возьму. Или охраной.
Ходок хмыкнул, решив, что я шучу. Подождал пока Кошель махнет мне рукой и выйдет, затем он выпихнул в коридор собиравшегося что-то сказать Малого, подкрутил ус и — неожиданно серьезно сообщил:
— Сочтемся, Хельвин, как поднимешься. А за охрану не волнуйся, она у тебя есть.
Угу, Форсмот. Оставаться с которым наедине вдруг стало страшно. Разум твердил, что случайно обретенный учитель ни разу меня не подвел и не обманул, но глаза видели погруженную в полумрак спальню, тяжелый бархатный балдахин и молчаливо раздевающего меня красивого мужчину. Кстати, недовольного мной после первого тура. Мамочки… то есть Пра его знает каким образом он собирается снимать с меня проклятие.
— Извиняюсь… кхм… — забормотала я. — Наставник, мне кажется или вы немного напряжены? Гектор мне всегда говорил, что нельзя заниматься сложными плетениями, если злишься.
— Ничего, я справлюсь, — ответил Форсмот.
6.2
— И Малой был раздражен…
— Малькольм? — Он загнул свободную половину легкого шелкового одеяла, ту часть, на которой я не лежала. И накинул ее на меня, укрыв сверху. Затем закатал рукава, прищурился и — запустил внутрь, под ткань, руки. — Баронет аз Моран родом с запада, где все леди традиционно крайне активны в поиске подходящего супруга и порой творят удивительные вещи… Кхм. Кроме того, на турнире мой друг поставил не на того ученика и… проигрался в пух и прах.
Все это время я слушала слегка хрипловатый, рокочущий голос Скалы, а сама от изумления только ловила ртом воздух. И отнюдь не по поводу Малого, который явно делал ставки против меня.
М-мамочки…
— П-простите, наставник, вы снимаете с меня штаны?
— Не совсем. Пока пытаюсь расстегнуть пояс.
— Эм. А я-то подумала, что у меня галлюцинации. Вы не против, если я спрошу, для чего вы это делаете?
— Да, конечно, можешь спрашивать. О, расстегнул!
— Но зачем?! Кроме того, я намного быстрее могла бы сделать это сама.
Форсмот остановился. Задумчиво уставился на тяжелую, вышитую багряными лианами занавесь балдахина. Мое предложение не то чтобы застало его врасплох, но точно не ожидалось.
— Не надо, — он принял решение и все же продолжил свои странные действия, ожидаемые от горничной, но никак не от офицера, чье тело испещрено шрамами. — Если будешь раздеваться сама, начнутся стеснения, паузы, в итоге получится больше возни, чем результата. А нам нельзя терять время. Если это проклятие, Хани, то каждая секунда на счету. Я должен проверить тебя как можно скорее.
Сдернутые одним движением, с меня слетели брюки. Вжух — и Скала выдернул их наружу, ловко оставив меня все еще укрытой.
— Как благородная лэра, оказавшаяся в противоречивой и, возможно, двусмысленной ситуации, на всякий случай напоминаю, — неуверенно пробормотала я. — Чтобы вы тут не делали сейчас, я замуж не выйду. И, кстати, насчет всяких обжиманий, я уже в курсе и этого не будет. А еще вы мой учитель…
— В курсе значит, — неопределенно хмыкнул Скала. — Буду иметь в виду. Как твой учитель, естественно.
Надо же, проклятия действительно проверяют руками, кожа к коже. Но у простого люда это делают старые бабки, которых никто не стесняется, а дома, если вдруг мы с сестрами заболевали и хандрили, отец просто подводил нас к родовой стеле, используя более удобный способ проверки.
Хорошо, что проклятия не часто встречаются и их достаточно легко обнаружить в первые часы по остаточным следам в ногах. Поэтому кроме моих штанов я сегодня ничего не должна потерять.
На всякий случай я на ощупь нашла края рубашки и потянула вниз. Чтобы хоть немного прикрыть короткие шелковые панталоны. В детстве сестры по южной традиции вообще не носили белья и часто посмеивались над моими длинными по колено нательными штанишками с несколькими кружевными ярусами, которые азартно шили для меня замковые швеи.
Зато когда мы выросли, обе младшие тайно принялись заказывать такое же белье как у меня, а я, наоборот, настояла, чтобы мне делали коротенький вариант, удобный для тренировок, с всего одной скромной кружевной оборкой.
И, не знаю почему, но мне вдруг стало страшно неудобно из-за этих самых слишком крошечных бельевых штанишек. Я представила как Скала касается ноги чуть выше колен и — в шоке смотрит на меня. Дескать, лэра-лэра, а где ваши панталоны?
Иногда прекрасно понимаешь, что мысль неуместная. Что нужно волноваться об иных, намного более серьезных проблемах. Например, я до сих пор слаба, искры едва теплятся. Надо думать о собственном здоровье, а не о куске материи. Но… Ох, и как заставить себя думать о важном?
— А почему Кошель упомянул о несовместимости нашей магии? — спросила я, чтобы хоть что-то сказать, а не продолжать неловкое молчание. И отвлечься от того, как пальцы Форсмота тщательно, чуть ли не массируя, проминают мои ступни. Эти ощущения меня смущали… пробуждая что-то глубинно-непонятное, странное, но… приятное. Будто десятки светлячков пробудились, щекоча внутренности и вызывая непонятные мурашки, отзываясь на касания. Я облизнула губы, стараясь собраться с мыслями. — Когда вы помогали мне зажечь звезду, выходит, я получала не смешанную, а только природную силу, от молний, ветра и прочего? Без примеси личных вливаний? Я не очень помню, как все происходило, уставшая была.
Слова звучали все тише, последнюю фразу я и сама едва разобрала. Но он услышал и ответил.
— Личных вливаний? … Нет, их не было. Ты бы запомнила. — Его ладони скользнули до икр и остановились. И эта задержка взволновала меня сильнее чем движение.
Дыхание окончательно сбилось, заплутав в мгновенно пересушенном горле. Я моргнула и встретилась с потемневшим взглядом учителя. На его виске блестела крохотная капля пота, магия поиска давалась не просто.
— Ну как? — тревожно пробормотала я. — Нашли что-нибудь? За меня не волнуйтесь, я уже привыкла, что вы колени постоянно мне трогаете, сопротивляться не буду.