Генерал СС
Шрифт:
Прошел час. Потянулся другой. Скука и неудобные позы стали невыносимыми, но противник наконец устал ждать и безрассудно отправился к центру болота. На всякий случай прикатил второй танк. Он встал махиной среди деревьев; медленно, беззвучно навел огнемет в нашу сторону. По болоту пронеслась огненная струя. Нас она не задела, но мы ощутили сильный жар. Русские сделали еще две попытки. Болото вокруг нас пылало, и мы все глубже и глубже вжимались в мутную жижу, тяжело дыша и стараясь не кашлять. Сделай они четвертую попытку, то вряд ли промахнулись бы.
Наступила пауза. Порта осторожно выглянул сквозь камыши. Из башни высунулся человек в защитного цвета каске и, щурясь, разглядывал нанесенный урон.
Порта поднял свой огнемет. Мы смотрели на него со страхом, потому что
Я затаил дыхание и закрыл глаза ладонями, потом оглушительный взрыв заставил меня поднять взгляд. Порта попал в цель, и весь танк был охвачен пламенем.
С ноющими, затекшими от неподвижности мышцами мы поднялись и продолжали путь. Шедший впереди Порта постоянно ощупывал гать. Державшийся на шаг позади него Малыш с крупнокалиберным револьвером наготове высматривал снайперов. Мы знали по опыту, что русские непревзойденные мастера в искусстве маскироваться, и кое-кто из них явно обладал бесконечными терпением и выносливостью. Сибиряк [16] , с которым мы однажды столкнулись, прятался на вершине дерева целые сутки и так слился со своим убежищем, что даже птицы садились ему на плечи.
16
Здесь и далее: страх немцев перед сибирскими стрелковыми частями был настолько силен, что и спустя многие годы после окончания войны Хассель по инерции называет сибиряками практически всех русских солдат, что, разумеется, не соответствует действительности. — Прим. ред.
Внезапно Порта опустился на колени и бросился в воду. Видна была только его голова. Он подал нам сигнал, и мы все нырнули, вытащив дыхательные трубки и сунув их в рот. На виду оставались только наши маскировочные шлемы. Прятались мы десять долгих минут, которые, когда лежишь в грязной воде, кажутся скорее десятью долгими часами. Ничего не последовало. Либо то была ложная тревога, либо опасность миновала. Так или иначе, но подобные случаи действовали на нервы.
Еще километра полтора, и нашим глазам предстала в высшей степени необычная, удивительная птица. Желто-зеленая, сидевшая на обломанной гнилой ветке, она исполняла какой-то танец с явной целью заинтересовать и заставить подойти поближе. Она водила хвостом из стороны в сторону, будто собака, опускала голову к земле и задирала зад, словно заигрывающий голубь, высвистывала мелодию и вращала блестящими глазами-бусинками. Птица была приманкой для неосторожных. Но мы уже долго воевали и не принимали красивых танцующих птиц за чистую монету. Мы знали, что поблизости прячется противник, ждущий, чтобы мы сделали роковой шаг.
Порта, по-прежнему шедший первым, нырнул под воду и стал медленно пробираться вперед. Присутствие его выдавала только легкая рябь. Невысокий Легионер нырнул следом за ним, держа в зубах нож. Остальные залегли и наблюдали.
Порта достиг цели и осторожно поднялся на поверхность. Быстрый взгляд вокруг, протянутая рука… Тут же поднялись две тени. Две тени в зеленом обмундировании… Но прежде чем они успели выполнить свою задачу, Порта выстрелил в одного, а Легионер всадил нож в другого. Избавленная от роли приманки птица с писком поднялась в воздух и полетела к ближайшим деревьям.
— Господи! — сказал Старик, поднимаясь. — Ну и жизнь!
Он шагнул вперед, поскользнулся и зашатался. При этом машинально вскинул руку и едва не схватился за ближайший куст.
— Осторожно! — крикнул Барселона.
Он как раз вовремя поддержал Старика, и они, пошатываясь, отошли назад по гати. Барселона, дрожа, указал на кусты в той стороне. Мы увидели два провода, уходивших, змеясь, в воду и протянутых под древесные стволы. Сколько взрывчатки лежало там, мы могли только догадываться.
— Господи, ну и жизнь! — повторил Старик, утирая пот со лба. — Что за гнусная, треклятая жизнь!
Несколько часов спустя мы бесшумно подкрались к шалашу на одном из островков. Мы заметили его издали и пристально за ним наблюдали, но никаких признаков враждебной деятельности не было. В шалаше мы обнаружили пятерых партизан, трех мужчин и двух женщин [17] . Партизаны устроили себе базы на болоте и, выходя на операции, одевались в уродливые зеленые костюмы. Оказать сопротивление эти пятеро были не в состоянии. Бутылка водки явно прошла по кругу, и они лежали грудой, обнявшись и широко раскрыв рты. Мы быстро и безжалостно разделались с ними, бросили тела в болото и провели ночь в шалаше, прикончив оставшуюся водку и найденный там ящик вяленой рыбы.
17
Партизан в окрестностях Сталинграда в 1942 г. быть не могло. — Прим. ред.
На другой день мы добрались до своей цели, к мосту, который требовалось взорвать. Это был самый большой, массивный, впечатляющий мост, какой мне доводилось видеть. Перспектива уничтожить его была сомнительной, и я подумал, не было ли наше путешествие пустой тратой времени.
В удобной караульной будке посередине моста стоял часовой. Он курил, привалившись спиной к стенке, винтовка была небрежно прислонена сбоку. Насколько мы видели, донесения были неверны, и охрану нес всего один человек. Правда, мост был достаточно крепким, чтобы выдержать самые решительные попытки диверсии, и настолько хорошо замаскированным, что с воздуха его было невозможно увидеть.
Пока мы вели наблюдение, появилась колонна танков и легких грузовиков. Часовой загасил окурок, схватил винтовку и стоял, вытянувшись, пока они не проехали, а потом опять мечтательно расслабился. Снова закурил, и в воздухе появился резкий запах махорочного дыма. Я понял, что этот человек, подобно нам, безразличен к исходу войны, ему лишь бы без помех жить своей жизнью. Он был немолод. Должно быть, его забрали из деревни, чтобы он стоял на этом ненужном ему мосту ночь за ночью, и он представлял собой жалкое зрелище со своими по-китайски вислыми усами, в меховой шапке, сапогах с высокими голенищами гармошкой и тонком летнем мундире.
— Посмотрите только, — оживленно зашептал Малыш. — Одеваться так по этой погоде… или он не в своем уме, или их снабжают так же скверно, как и нас… можешь взять либо сапоги, либо шинель, что-нибудь одно. Извини, кореш, придется делать выбор.
Когда стемнело, мы поползли под мост закладывать взрывчатку. Работа была долгой, нудной, и Легионер делал больше всех. Он, казалось, превосходно видел в темноте и перемахивал, как обезьяна, от свода к своду. Наконец мы отошли в безопасное место, и Малыш с Портой заспорили о том, кому должна достаться привилегия нажать кнопку.
По мосту пошла еще колонна грузовиков. Впереди ехал джип с красным флагом [18] , и Порта с тоской поглядел на них.
— Везут боеприпасы! Давай взорвем их вместе с мостом!
И умоляюще взглянул на Старика.
— Представь себе, какое будет зрелище! Давай, не будь таким обормотом! Я готов, если ты…
— Замолчи и сядь, — оборвал его Старик. — У меня нет желания взлетать в царствие небесное ради фейерверка, покорно благодарю.
Мы подождали, пока мост опустеет, а потом отползли в укрытие за камнями. Занималась заря, и мне стало жаль ничего не подозревавшего человека в караульной будке. Малыш с Портой продолжали спорить за право нажать кнопку. Не знаю, кто в конце концов нажал ее, но грохот раздался оглушительный. Несколько секунд спустя в ушах у меня продолжало звенеть, звук взрыва все еще раскатывался в черепе. Я поднялся и взглянул в сторону моста… потом протер глаза и взглянул снова… Эта проклятая штука уцелела! Опоры были снесены начисто, перила искорежились, но сам мост, пролет его, целиком упал в воду и лежал в полуметре от поверхности. Конечно, это был разрушенный мост, но к использованию вполне пригодный.
18
Красный флаг автору, скорее всего, привиделся. — Прим. ред.