Генерал в Белом доме
Шрифт:
К связям с арабскими странами Эйзенхауэр относился как военачальник, понимающий, что он имеет дело с серьезным противником, борьба с которым будет длительной и упорной. 13 марта 1956 г. президент оставил в своем дневнике следующую запись: «Мне представляется, что лучшим нашим решением было бы предотвращение любых согласованных акций со стороны арабских государств. В частности, я думаю, мы могли бы перетянуть на свою сторону Ливию путем оказания умеренной помощи этой бедной стране. У нас имеются отличные шансы завоевать на свою сторону Саудовскую Аравию, если мы сможем добиться того, чтобы Англия выступила совместно с нами».
В планах Эйзенхауэра в отношении Арабского Востока важнейшее внимание уделялось Египту, который после революции 1952 г. стал лидером национально-освободительного движения арабских стран. Начертав программу раскола стран Арабского Востока, Эйзенхауэр делал вывод, что
В недавнем прошлом, когда Эйзенхауэр определял род своих будущих занятий после окончания Второй мировой войны, он проявил явную антипатию к деловой активности и отклонил даже самые заманчивые с финансовой точки зрения предложения. Однако став президентом, он проявил неожиданную склонность к купле-продаже, но на этот раз уже в вопросах мировой политики. Президент был достаточно откровенен на страницах своего дневника и излагал в нем немало прямых суждений о том, кого, как и за сколько надо купить в этом мире, чтобы успешно реализовать американскую политику в том или ином регионе. В частности, несмотря на всю антипатию власть имущей Америки к Насеру, Эйзенхауэр не терял надежды, что можно будет купить и этого арабского лидера. В разгар Суэцкого кризиса, 8 ноября 1956 г., в дневнике президента была сделана такая запись: «Мы можем по договоренности предоставить Египту оружие в количестве, достаточном для того, чтобы поддерживать внутренний порядок и осуществлять в благоразумных масштабах охрану его границ». Однако сделать это Соединенные Штаты были намерены «в обмен на соглашение о том, что Египет никогда не примет никаких советских предложений» [654] .
653
The Eisenhower Diaries, p. 321.
654
Ibid., p. 334.
Таковы были планы Эйзенхауэра в отношении арабских стран. То была старая как мир, как мир эксплуататоров, линия «Разделяй и властвуй». Но проводился этот курс с учетом поправок, которые вносила неоколониалистская политика империалистических держав в ситуацию, сложившуюся в этом регионе.
Дневник Эйзенхауэра как зеркало отразил то серьезное беспокойство, которое вызывало в Вашингтоне растущее влияние президента Египта Гамаль Абдель Насера в арабских странах. «Главная сторона проблемы, – писал Эйзенхауэр, – растущие амбиции Насера, чувство силы, которое он приобретает от своего сотрудничества с Советами, его вера в то, что он может неожиданно предстать как подлинный лидер всего арабского мира. И благодаря этой уверенности он отклоняет все предложения, направленные на примирение между арабами и Израилем» [655] .
655
Ibid., p. 323.
И хотя в своем дневнике Эйзенхауэр умалчивал о том, что эти предложения, многие из которых были инспирированы США, имели откровенно произраильский характер, в целом он не считал нужным скрывать, что Соединенные Штаты вели откровенный курс на неприкрытое вмешательство в дела арабских стран. Отметив нежелание Насера идти на поводу у западных держав, предлагавших свое «посредничество» для примирения арабских стран и Израиля, Эйзенхауэр отмечал: «Исходя из этого, я предложил государственному департаменту начать готовить другое лицо в качестве будущего лидера арабского мира… Мой личный выбор в этом плане – король Сауд. Я не знаю этого человека и поэтому не могу судить, сможет ли он занять позицию, которую я наглядно себе представляю. Тем не менее Саудовская Аравия – страна, которая занимает ортодоксальную позицию в мусульманском мире, а саудовцы рассматриваются как наиболее религиозная часть арабов» [656] .
656
Ibidem.
Это была откровенная ставка на раскол арабского мира по религиозному принципу, с учетом повышенной религиозности арабов.
Ближний и Средний Восток, Азия и Латинская Америка – все это были важные сферы влияния американской внешней политики, но особое значение для президента
Таково было кредо хозяина Белого дома при определении и реализации внешнеполитического курса США в европейском регионе. Как вспоминал его брат Милтон, «Эйзенхауэр лично знал многих государственных лидеров, у которых с ним были доверительные отношения. Он всегда мог переговорить с ними по телефону, написать письмо и просто встретиться» [657] . Свой престиж в западном мире президент использовал в попытках добиться определенной согласованности в действиях главных капиталистических стран, без чего невозможно было ни создание, ни функционирование НАТО.
657
Запись беседы с Милтоном Эйзенхауэром от 6 ноября 1975 г.
Главные партнеры США по этому военно-политическому блоку находились в Европе, и в силу этого проблемы европейской политики были предметом особого внимания Эйзенхауэра и его государственного секретаря Даллеса. Государственный секретарь был не только практическим исполнителем всех важнейших решений президента по международным вопросам, но, несомненно, оказывал значительное воздействие на формирование внешнеполитического курса республиканской администрации. В связи с этим важное значение имеет рассмотрение его собственной позиции в столь сложной области.
В официальных документах и мемуарах Эйзенхауэра подчеркивается, что все военные усилия Соединенных Штатов в рамках НАТО, предпринимавшиеся по их инициативе, носили якобы оборонительный характер и были вызваны «советской угрозой». Выше приводились факты из личной переписки Эйзенхауэра, свидетельствующие о том, что он в действительности не верил в эту мифическую угрозу. Аналогичным было и мнение Даллеса, подтверждаемое его личной перепиской.
Еще 7 октября 1944 г. в меморандуме Даллеса по внешнеполитическим вопросам отмечалось: «Россия ни в коей мере не желает столкновения с США…» [658] . 19 сентября 1945 г. сенатор Ванденберг писал Даллесу:
658
DP. Box 3 of 15.
«Сталин хочет войны с нами не больше, чем мы с ним» [659] . 11 декабря 1947 г. Даллес, выступая в палате общин британского парламента, заявлял: «По моему мнению, новой войны не будет» [660] . 19 июля 1948 г. в секретном меморандуме, написанном Даллесом для Вашингтонской конференции, отмечалось: «Советские лидеры не хотят войны… и не планируют ее» [661] . Подводя итог своим впечатлениям от участия в работе Парижской сессии Совета министров иностранных дел, Даллес писал 16 июня 1949 г. из Парижа: «Моя уверенность, что советские лидеры не хотят воины с нами, возросла» [662] .
659
Ibidem.
660
Ibid., Box 4 of 15.
661
Ibid., Box 9 of 15.
662
Ibid., Box 4 of 15.
И Эйзенхауэр, и Даллес в конфиденциальных документах высказывали свою уверенность в том, что нет военной угрозы не потому, что они уверовали в миролюбие советских лидеров. Более того, в условиях ожесточенной «холодной войны» резко проявлялся взаимный дефицит доверия. В конфиденциальных письмах, личных беседах они высказывали свою уверенность в том, что нет угрозы войны, основываясь на строгом военно-политическом расчете. Действительно, наличие мощного арсенала стратегического оружия у той и у другой стороны играло свою важную сдерживающую роль. Новая мировая война в условиях перенасыщенности мира оружием массового уничтожения была бы актом самоубийства со стороны того, кто ее развязал. Аналогична была бы судьба и жертвы агрессии.