Генералиссимус. Книга 1
Шрифт:
Жуков не стал продолжать дискуссию и сел на свое место. Выступил на этом совещании и маршал Кулик. Он ратовал за артиллерию на конной тяге, просто недопонимал значение механизированных и танковых войск.
— С формированием танковых и механизированных корпусов пока следует воздержаться, — сказал Кулик. Тимошенко на это возразил:
— Руководящий состав армии хорошо понимает необходимость быстрейшей механизации войск. Один Кулик все еще путается в этих вопросах.
Сталин тоже бросил реплику:
— Победа в войне будет за той стороной, у которой больше танков и выше моторизация войск.
На следующий день после совещания Сталин вызвал Жукова в Кремль. Без долгих предисловий сказал:
— Политбюро решило освободить Мерецкова от
Для Жукова это была очень большая неожиданность, не только потому, что он не представлял себя штабным работником, но и вообще такое высокое назначение, как пост начальника Генерального штаба, конечно, ввело его в замешательство, он долго молчал... затем ответил:
— Я никогда не работал в штабах. Всегда был в строю. Начальником Генерального штаба быть не могу.
— Политбюро решило назначить вас, — сказал Сталин и сделал ударение на слове “решило”.
Жуков понял, что возражать против решения Политбюро, и главное, когда об этом говорит сам Сталин, нет смысла, и поэтому ответил:
— Ну а если не получится из меня хороший начальник Генштаба, буду проситься обратно в строй.
Сталин улыбнулся:
— Вот и договорились! Завтра будет постановление ЦК.
По поводу этой работы Сталина с полководцами любопытный вывод сделал маршал Еременко в своих воспоминаниях, опубликованных в 1964 году: “Сталин был так далек от войск, он не желал прислушиваться к мнению военачальников. Об этом красноречиво говорит тот факт, что будущий Верховный Главнокомандующий не присутствовал на Военном совете, где рассматривались и обсуждались основные вопросы нашей военной доктрины”.
При жизни Сталина Еременко был его “любимчиком”, Верховный прощал будущему маршалу многие ошибки и неудачи в проведении операций (один позорный для Еременко проигранный поединок в 1942 году с Гудерианом чего стоит!) Сразу после войны Еременко в своих статьях и книгах пел дифирамбы “великому полководцу всех времен и народов”. Но появился новый Генсек — Хрущев, ненавидящий Сталина, и Еременко выдает такой пассаж! Диалектика — все течет, все изменяется? Не все. Не зря говорят: человек с годами теряет здоровье, красоту, порывы честолюбия, и только глупость не покидает его.
Стратегические планы
С глубокой древности каждый полководец или глава государства, думая о возможности войны или же планируя нападение на кого-нибудь, заранее рассчитывает свои силы и возможности, а также силы противника, которые будут ему противостоять. В древние времена эти планы, вероятно, были просто в голове полководцев, но они все равно были. Без предварительного планирования и расчета вообще невозможно достигнуть победы. Это знал каждый, кто брался за оружие. С течением времени, с ростом армий и масштабов сражений появлялась необходимость составления обширных планов, которые в голове удержать было уже просто невозможно. Учитывая то, что руководит выросшей армией не один полководец, а многие помощники больших, средних и малых рангов, и что при этом у всех должно быть одинаковое понимание предстоящих действий, стали составляться письменные планы. Эти планы были в каждой стране, в каждом государстве, и вполне естественно, что, зная о их существовании, будущие соперники всегда стремились как-то к ним добраться, то есть вели разведку и добывали эти планы или полностью, или частично. В XIX веке, когда армии стали массовыми и воевали уже не армии, а целые народы, перед началом войны и тем более во время войны в противоборстве участвовала вся экономика, все хозяйство страны, — к такой войне надо было все спланировать заранее.
Были ли у нас такие планы? Разумеется, были. На основе нашей военной науки и планирование тоже находилось на соответствующем уровне. Но, как выяснилось позднее, составленные планы не соответствовали сложившейся к тому времени политической обстановке и особенно тем формам и способам ведения войны, которая уже велась
Не надо быть глубоким аналитиком для того чтобы понять, почему произошла такая беда. Если начальник Генерального штаба, главный, кто руководит составлением планов обороны страны и ведения войны с потенциальными противниками, маршал Егоров оказался “иностранным шпионом”, многие работники центрального аппарата, в том числе заместитель наркома обороны маршал Тухачевский и почти все командующие военными округами, тоже оказались “иностранными агентами”, то вполне естественно было предположить, что составленные ими планы стали “известны нашим врагам” и их надо было немедленно “перерабатывать”. И, разумеется, перерабатывать коренным образом, чтобы они были не похожи на те, которые уже известны врагу. А раз так, то и тот, кто пытался сохранить какие-то разумные мысли из старых планов, мог быть заподозрен в близости к “врагам народа”.
В тридцатые годы сложилась не только теория, но и практика составления двух планов. Один план — мобилизационный, в котором предусматриваются порядок и сроки проведения всех мероприятий по мобилизационному развертыванию Вооруженных Сил, переводу экономики и различных государственных учреждений на режим деятельности в условиях военного времени. Такой план разрабатывался как в масштабе Вооруженных Сил в целом, так и в воинских объединениях, соединениях, частях, а также учреждениях и на промышленных предприятиях. Согласно ему, сразу же при объявлении мобилизации осуществляется призыв в армию и перевод производства на военную продукцию.
Кроме того, в Генеральном штабе составлялся план стратегического развертывания Вооруженных Сил. В нем предусматривалось: сосредоточение сил на избранных направлениях, создание необходимых группировок войск, передвижение их в назначенные районы, перебазирование авиации, развертывание тыла и средств технического обеспечения, занятие соединениями и частями исходных районов, рубежей, огневых позиций, — и осуществление всего этого в соответствии с общим стратегическим замыслом.
С 1928-го по 1931 год Генеральным штабом руководил Борис Михайлович Шапошников, а с 1931-го по 1937 год — тоже опытный, еще дореволюционный офицер Александр Ильич Егоров. После ареста Егорова с 1937-го по август 1940 года начальником Генерального штаба был снова Б. М. Шапошников. В мае 1940 года ему было присвоено звание маршала.
Произошли изменения не только в руководстве Генерального штаба, они совпали с изменением и политической обстановки. Осенью 1939-го и весной 1940 года, как уже рассказывалось ранее, государственная граница СССР в Европе была отнесена на несколько сот километров на запад. В Красной Армии быстро росла численность соединений, которые оснащались новейшей техникой и вооружением. В связи с этим, план стратегического развертывания Вооруженных Сил опять надо было перерабатывать, что и проводилось с осени 1939 года в Генеральном штабе. Первый вариант был готов к июлю 1940 года.
Здесь я должен сделать маленькое отступление и сказать, что сведения о разработке мобилизационных планов и плана стратегического развертывания составляют строжайшую государственную и военную тайну, и, наверное, потому даже по прошествии большого времени после победы над фашистской Германией об этих планах в воспоминаниях военачальников и государственных деятелей говорилось лишь в общих чертах.
Накануне войны при разработке планов обороны страны считалось (с учетом происходящего в Европе), что наиболее вероятным нашим противником будет фашистская Германия в союзе с Италией, Румынией, Финляндией и Венгрией. Предполагалось также, что и Турция под давлением гитлеровцев может открыто выступить против СССР. Второй реальный противник, который может одновременно с Германией начать военные действия на Дальнем Востоке, была Япония. Поэтому планы обороны страны разрабатывались для двух направлений, но главным, разумеется, был Западный фронт, где считалось необходимым сосредоточить основную мощь Советских Вооруженных Сил.